Неграмотный деревенский житель далекого прошлого знал названия и свойства сотен зверьков, птиц, насекомых, трав. Иные из них в разных областях страны назывались по-разному. Многие местные названия не были общеизвестны, некоторые вовсе сегодня забылись. Образованные от них фамилии поэтому мало или совсем не понятны.
Вот пример. Всем известна фамилия Зуев, но что такое зуй – знают не все. Так в некоторых областях называется птица кулик. Стало быть, Зуевы и Куликовы, так сказать, братья по фамилии. Волка во многих областях зовут бирюком: отсюда многочисленные Бирюковы. Воробей кое-где зовется чивиль (Чивилевы, Чивилихины). Птицы кречет, сарыч, ремез, кобец, королек, курчат, чирок, огарь, дергач, чеглок, дудор, селех (селезень) известны не всякому, но образованные от этих слов фамилии звучат привычно.
В некоторых диалектах ц меняется на ч и вместо "цапля" говорят "чапля". Таким образом, русские Чаплины – не родня великому киноактеру, ибо "чаплин" – по-английски священник. Вот пример случайного совпадения слов, которое может сбить с толку! В ряде областей России цаплю называют также чепырой, чепурой, белку – векшей, скворца – шпаком.
Фамилии, происшедшие от названий животных и птиц, заслуживают пристального внимания. По ним можно судить о древней флоре и фауне нашей страны, о распространенности и популярности среди населения того пли иного животного или растения. То, что среди нас много Бобровых, подтверждает, что бобр в древности был не редким, как сейчас, а самым обычным обитателем наших лесов и рек. Туровы показывают, что ныне вымершие дикие быки – туры – были хорошо знакомы нашим предкам (вспомним обращение в "Слове о полку Игореве": буй тур Всеволод). Зато фамилий Бизонов или Ондатрин не слыхать: эти животные завезены к нам не так давно.
Кочетовы могут считать себя исконными южанами, даже если живут на севере: кочетами называют петухов преимущественно на юге России; следовательно, родоначальник Кочетовых был скорей всего южанином. Зато Гонобоблевы – северяне; в средней полосе ягоду гонобобель называют голубикой.
Бабурины, Кислицыны, Чилимовы, Дягилевы, Турчины, Частухины – "растительные" фамилии, хотя соответствующие растения, быть может, не всем известны.
Естественно, что в качестве имен и прозвищ использовались названия только тех животных и растений, которые встречались в данной местности. Экзотические названия не могли тем самым становиться именами простых русских людей. Крокодиловых, Верблюдовых, Страусовых можно найти разве только в юмористических рассказах. Лианов, Кактусов, Бамбуков тоже, конечно, на русской почве взрасти не могли.
– Позвольте, – скажет иной читатель, – а как же известная русская фамилия Барсов? Разве в России водились барсы?
Нет, барсы в России не водились, и тем не менее Барсовы в России действительно нередки: Но фамилия эта произошла не от "мирского" имени или прозвища, а появилась сразу же как фамилия в кругах людей начитанных, чаще всего в священнической среде. А там фамилии очень часто придумывались, сочинялись из слов, встречавшихся в переводных книгах, где рассказывалось о неведомых странах, экзотических животных и растениях. Об этом источнике русских фамилий мы расскажем подробней далее, а пока назовем еще несколько "зоологических" фамилий такого же происхождения:
Слонов, Онагров (онагр – дикий осел, обитающий в Азии), Попугаев. О том, в какой степени таким же путем использовалась фамилия Львов, судить трудно, так как Львов образуется и от христианского имени Лев. Тигровы тоже могут происходить от родоначальника Тигрия, или Тигра, – в святцах есть и такое имечко!
Более наглядный пример – Виноградов. Это очень распространенная русская фамилия, а между тем виноград на Руси появился поздно, виноградные вина долгое время ввозились из-за границы. Многие Виноградовы XVIII и XIX веков не только никогда не пробовали, но даже не видели винограда. Зато виноград постоянно упоминается в Библии и других древних переводных книгах. Эта фамилия особенно часто давалась будущим священникам; Виноградов звучало солиднее и пристойнее, чем Клюквин, Померанцев (хотя едва ли многие знали точно, что такое померанец), лучше, чем Ежевикин. Фамилии Кипарисов, Смоковников, Кедров (имелся в виду южный кедр), Цальмин, Чинаров, Миртов звучали экзотично, и эти фамилии охотно брались русским духовенством.
Что касается экзотических растений, то некоторые из них проникали в Древнюю Русь не только в виде названий, но и в натуральном виде. Всем известный цветок столетник, или алоэ, обладающий целебными свойствами, разводился в домашних условиях еще в XV веке, будучи завезен откуда-то с Востока. Но назывался он в старину сабур. Сабуром же – метафорически – называли и едкого, язвительного человека. Отсюда фамилия Сабуров. Таково же, очевидно, происхождение фамилии Горчаков: горчак – растение с горьким, ядовитым соком (правда, есть и рыба горчак).
"ДОМАШНИЕ" ФАМИЛИИ
Для историка старого русского быта многие русские фамилии – просто кладезь. По ним можно дополнить представление о пище, одежде, орудиях труда, домашней утвари русского человека давно прошедших лет. Оказывается, различные элементы ушедшего быта можно найти не только в музеях или специальных книгах, но и вокруг себя, в фамилиях современников, часто не ведающих, что расписываются они словом, таящим в себе забытый предмет из обихода своих предков.
Начнем с пищи. "Щи да каша – пища наша" – гласит старая поговорка. Из слова "щи" фамилию не сделаешь (хотя известны они издревле), зато от слова "каша" и его уменьшительных, ласкательных вариантов образовались фамилии Кашин, Кашкин, Кашутин. Но особенно много в России – древней стране хлеборобов – фамилий, в корне которых названия хлебных изделий, некоторые из которых теперь уже забыты: Караваев, Ковригин, Челпанов, Перепечин (челпан и перепеча – тоже род каравая), Колобов, Колобашкин, Калачев, Коржев, Лепехин, Барабашкин, Кокурин, Тапешкин, Опекушин (последние четыре – тоже от разных видов лепешек), Чечулин (чечуля – большой ломоть хлеба), Сайкин.
Фамилии напоминают нам и о муке, которой пользовались наши предки. Аржанов – ржаной хлеб, Пшенников – хлеб из пшеничной муки, Овсянников – из овсяной, Ситников – из просеянной, и т.п.
Названия всякого рода пирогов и пирожков, на которые столь изобретательны русские люди, запечатлелись не только в фамилии Пирогов, но и Сгибнев (сгибень – пирог с начинкой), Кукуев (кукуй – мясной пирог), Алабышев, Алабин, Алябьев (от маленьких пирожков с разной начинкой), Сочнев (от пирожка с творогом).
Названия горячих мучных или крупяных блюд – основы всякого обеда – отразились в фамилиях Саламатин, Кулешов, Кулагин, Бордуков, Крупеников. Лапша именовалась также локша, салма, токмач. Широко распространенная фамилия Киселев напоминает о древности этого русского блюда.
Из напитков были в ходу квас (Квасовы), разновидности пива – сусло (Сусловы), елага (Елагины), брага (Брагины), медовые отвары – сыта (Сытины) и сбитень (Сбитневы).
В канун праздника готовилось особое блюдо – канунник, покойника поминали кутьей. О совсем скудной пище крестьян напоминают фамилии Тюрин, Баландин, Похлебкин, Жижин, Бурдин; то, чем забеливали эти блюда (молоко, сметана) – забела (сейчас говорят забелка) – ценилось весьма высоко: не отсюда ли распространенность фамилии Забелин?
Обратите внимание: роскошных блюд нет. Нет и западноевропейской кухни, пришедшей к нам с эпохи Петра. Бульоновых, Котлетиных, Компотовых не встретишь. Обычной едой крестьянина была капуста (Капустиных много), а картофель, получивший широкое признание только при Николае I, так массовую фамилию и не образовал. Сахаром еще до появления в России современного продукта из свекловицы называлось любое сладкое вещество, добываемое из растительных соков; поэтому Сахаровых издавна было много, тем более что имя Сахар вполне годилось, чтобы называть им любимого младенца.
От того, что ели, перейдем к тому, что носили. Начнем с обуви. Сапоги на Руси известны очень давно, но тот факт, что Сапоговых гораздо меньше, чем Лаптевых, не кажется мне случайным: многие века подавляющая часть населения носила не сапоги и башмаки, а обувь, сплетенную из лыка или веревок. К ней относились также поршни (хотя поршнями назывались и туфли из кожаных лоскутов) и каверзни (Поршневы, Каверзневы). Под них наматывались ону́чи (в "акающих" говорах – анучи; отсюда – Анучины), перевязываемые веревками-оборами (Оборины).