Иван Михайлович. А, не смею?(Схватывает его за шиворот.)
Марья Васильевна(вскакивает).Jean! Иван Михайлович, что ты! Меня пожалей!
Иван Михайлович. Нет, я с тобой разделаюсь по-своему. Пойдем, каналья!(Ведет к двери.)
Марья Васильевна и Любочка уходят.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Входит Венеровский.
Венеровский. Вот и я явился к вам – руку!
Иван Михайлович. Нет, это невозможно! Что делать?
Венеровский. А у вас что? Житейское? Что ж, хорошее дело. Хе, хе, хе!
Иван Михайлович. Нет никаких средств! вот человек, облагодетельствованный мною, отпущен на волю до манифеста, землю подарил. Управлял именьем и теперь вдруг, без всякой причины…
Венеровский. Не хочет продолжать служения, хе-хе! что ж, дело известное. Хотелось бы его побить, помучать, пожечь на тихом огне, да нельзя – что ж делать! Это дурная сторона вольного труда.
Иван Михайлович. Ну, да черт с ним совсем! [ К приказчику. ] Ступайте, сдайте старосте. Я сам приду.
Приказчик уходит.
Венеровский. Ей-богу, вот на вас любуешься, Иван Михалыч. Как вы себя ломаете. Это сила! Да, сила. А еще называют вас ретроградом – хе, хе!
Марья Васильевна. Чаю или кофею хотите со сливками? вот белый хлеб, масло.
Венеровский.Merci. Ну, а вообще, как вольный труд? Я подъезжал, видел: кипит работа – хе, хе! Идет?
Иван Михайлович. Ах, не спрашивайте! Идет, да вот этакие неприятности. Вы как?
Венеровский. Да мы что – ничего, работаем понемножку. Все это грязь губернская давит, душит. Кое-как боремся.
Иван Михайлович. Ну да, да.
Венеровский. Все подвигаемся, все понемногу; вот вчера школу открыли для детей золотых дел мастеровых. Выхлопотали помещенье, все: кое-как собрали деньжонок по купцам на книги. Идет ничего. Вы приезжайте как-нибудь с Любовь Ивановной посмотреть. Интересно.
Иван Михайлович. Вот ваша деятельность благодарная. Ну, а что, когда ваша другая лекция?
Венеровский. Да все некогда, все служба. Мошенничают очень заводчики. Третьего дня одного поймал. В три тысячи взятку предлагал, хе, хе! Смешные люди, даже и оскорбляться нельзя. Ведь что ж делать: все равно как по-китайски говорят, хе, хе, хе! Вы приезжайте на днях с Любовь Ивановной школу посмотреть. Да, знаете, работаешь, работаешь – оглянешься, все-таки чувствуешь, что хоть сколько-нибудь облагораживается этот губернский круг. Хоть ненавидят, хе, хе, да мне что! Я люблю, как ненавидят. Признак силы, хе, хе! А я так не ненавижу, а презираю.
Иван Михайлович. Да что это в клубе у вас что-то было?
Венеровский. Да там мошенника одного поймали – старшина было хотел стащить деньжонки клубные, но поймали, уличили. Да ведь все больше плуты, хе, хе! Ну вот и радуешься, как замечаешь, что хоть немного начинают сквозь эти крепкие лбы проходить идеи прогресса, сознание чести и человеческое чувство, хотя немножко. Да, как хотите, а и одна честная личность, и то как много может сделать. Вот на себя посмотрю, что ж мне скромничать, хе, хе!
Иван Михайлович. Ведь как же и винить, какое было воспитанье?
Венеровский. А у меня к вам свое личное дельце есть.(Отводит в сторону.)Ведь сколько об общественном деле ни думай, иногда приходится об себе подумать, все-таки эгоистическое чувство [ 1 неразоб. ] остается во всяком человеке. Редко это со мной бывает, а вот теперь вышел такой казус… Как сказать, и не знаю! Так отвык, право, заботиться о своих интересах.(Усмехается.)Смешно, право…
Иван Михайлович. Да что ж это, уж не денег ли вам нужно? Я всегда готов по средствам моим…
Венеровский. Нет! Ведь я знаю, вы меня не любите, да что делать! Ведь в нас сила. С нами надо посчитаться.
Иван Михайлович. Да что ж наконец, я, кажется, догадываюсь… но это такое дело, в котором…
Венеровский. Ну, а догадываетесь, так дочь дайте мне свою, вот что! Только как можно, пожалуйста, попроще.