Человек . Смотри – нам кланяются. О нас шепчутся. На нас показывают пальцами. Вот какой-то почтенный старик заплакал и говорит: счастлива родина, имеющая таких детей. Вот юноша, бледнея, смотрит, на него с улыбкой оглянулась слава. В это время я уже построил Народный дом, которым гордится вся наша земля…
Жена . Ты мой славный! К тебе так идет венок из дуба, а из лавра пошел бы еще больше.
Человек . Смотри, смотри! Вот это – идут ко мне представители от города, где я родился. Они кланяются и говорят: город наш гордится честью…
Жена . Ах!
Человек . Что ты?
Жена . Я нашла бутылку молока.
Человек . Этого не может быть!
Жена . И хлеб, мягкий пахучий хлеб. И сигару.
Человек . Этого не может быть! Ты ошиблась: это сырость с проклятой стены, а тебе показалось – молоко.
Жена . Да нет же!
Человек . Сигара! Сигары не растут на окнах. Их за бешеные деньги продают в магазинах. Это, наверное, черный обломанный сучок!
Жена . Ну, посмотри же! Я догадываюсь: это принесли наши милые соседи.
Человек . Соседи? Поверь мне: это люди, но – божественного происхождения. Но если бы это принесли сами черти… Скорее сюда, моя маленькая женка!
Жена Человека садится к нему на колени, и так они едят. Она отламывает кусочки хлеба и кладет ему в рот, а он поит ее молоком из бутылки.
По-видимому, сливки!
Жена . Нет, молоко. Жуй получше, ты подавишься!
Человек . Корку давай. Она такая поджаристая!
Жена . Ну, ведь я говорила, что подавишься.
Человек . Нет, проглотил.
Жена . У меня молоко течет по шее и подбородку. Ой, щекотно!
Человек . Дай я его выпью. Не нужно, чтобы капля пропадала.
Жена . Какой ты хитрый!
Человек . Готово. Быстро. Все хорошее кончается так быстро. У этой бутылки, по-видимому, двойное дно: с виду она кажется глубже! Какие жулики эти фабриканты стекла!
Он закуривает сигару, приняв позу блаженно отдыхающего человека, она повязывает в волосы розовенькую ленточку, смотрясь в черное стекло окна.
По-видимому, дорогая сигара: очень пахучая и крепкая. Всегда буду курить такие!
Жена . Ты не видишь?
Человек . Все вижу. И ленточку, и вижу, что ты хочешь, чтобы я поцеловал твою голенькую шейку. Жена. Этого я не позволю. Вообще ты стал что-то развязен. Кури, пожалуйста, свою сигару, а моя шейка…
Человек . Что? Да разве она не моя? Черт возьми, покушение на собственность!
Она бежит. Человек догоняет ее и целует.
Вот. Права восстановлены. А теперь, моя маленькая женка, танцевать. Вообрази, что это – великолепный, роскошный, изумительный, сверхъестественный, красивый дворец.
Жена . Вообразила.
Человек . Вообрази, что ты – царица бала.
Жена . Готово.
Человек . И к тебе подходят маркизы, графы, пэры. Но ты отказываешь им и избираешь этого, как его – в трико. Принца! Что же ты?
Жена . Я не люблю принцев.
Человек . Вот как! Кого же ты любишь?
Жена . Я люблю талантливых художников.
Человек . Готово. Он подошел. Боже мой, но ведь ты кокетничаешь с пустотой? Женщина!
Жена . Я вообразила.
Человек . Ну, ладно. Вообрази изумительный оркестр. Вот турецкий барабан: бум-бум-бум! (Бьет кулаком по столу, как по барабану.)
Жена . Милый мой! Это только в цирке собирают публику барабаном, а во дворце…
Человек . Ах, черт возьми! Перестань воображать. Воображай опять! Вот заливаются певучие скрипки. Вот нежно поет свирель. Вот гудит, как жук, толстый контрабас…
Человек в дубовом венке садится и напевает танец, прихлопывая в такт ладонями. Мотив тот, что повторяется в следующей картине на балу у Человека. Жена танцует, грациозная и стройная.
Ах ты, козочка моя!
Жена . Я царица бала.
Пенье и танец все веселее. Постепенно Человек встает, потом начинает слегка танцевать на месте, потом схватывает Жену и с сбившимся на сторону дубовым венком танцует.