Икона "Святой мученик Никита побивает беса".В иконописи бес имеет не белый цвет, как у ангела и человека, а черный, выражающий неполноту и ущербность
Для нас очень важны замечания преподобного Антония о манере привидений "принимать на себя разные образы – жен, зверей, пресмыкающихся, великанов и множества воинов". Нил Синайский упоминает "безобразную и кровавую рожу", представляющуюся монашеским очам во время молитвенного подвига. Немало "рож" пришлось узреть святым отшельникам на протяжении двух тысячелетий христианства. Хватало их и на Руси. Например, в житии Серафима Саровского молящегося старца беспокоят звериный рев, воющие звери, встающий из гроба мертвец и невидимая толпа, которая швыряется громадными поленьями.
Приведу отрывок из повести И.С. Шмелева "Старый Валаам" (1935) о подвижничестве Дамаскина (Кононова), игумена Валаамского монастыря в 1839– 1881 гг.: "В бурные осенние ночи дождь стучал по стеклу оконца, завывал в трубе ветер, гудел страшными голосами бор, а Дамаскин стоял на молитве… Иногда в ночи – говорит его житие – из озерка поднимался кто-то страшный, с растрепанными власами, стучал в окно кельи, ломился в двери. Иногда тьма бесов плясала вокруг кельи, и келья содрогалась, как мельница". Этот озерный призрак, вероятно, то самое чудовище из гоголевского "Вия" – с перепутанными волосами, сквозь которые "глядели страшно два глаза" .
Как трактовать визиты подобных существ мирянам, а не отшельникам, святые отцы не сказали. Почему-то мирские призраки казались им выдумками и вздором. Иоанн Дамаскин в трактате "О драконах и привидениях" (VIII в.) упоминает о таинственных гелудах, входящих в дом сквозь закрытую дверь, душащих младенцев и съедающих их печень. Байки о гелудах – не что иное, как еретические измышления, отвращающие простецов от "правого разумения". Откуда такой скептицизм? Дело в том, что, если поверить в таких колдуний, получится, что, преодолевая запертые двери, "Господь не сотворил вовсе ничего [чудесного]" . Но ведь воскресший Господь – это не дух, не имеющий "плоти и костей" (Лк. 24: 37-39), и Его проникновение в дом, где собрались апостолы, воистину чудесно. Гелуды же, судя по всему, только походят на женщин, а в действительности они – призраки.
Ступив на путь неприятия призрачных видений, православная Церковь шла по нему вплоть до XIX столетия, когда всплеск интереса к мертвецам заставил некоторых пастырей изменить свои взгляды. Вслед за католической схоластикой и протестантским "Духовным регламентом" православие усвоило и западное общение с иным миром. Людям так хотелось увидеться с родными и близкими!
Конечно, монашество по-прежнему не испытывало симпатий к привидениям. Даже в тех житиях, где описывалась помощь святых нуждающимся, они приходили не наяву, а во сне или в каком-нибудь промежуточном состоянии вроде "забытья" больного серебряника. А реальность сна при необходимости можно оспорить.
На Афоне, всегда яростно противостоящем догматам западной Церкви, часто вспоминали Иоанна Лествичника, опровергавшего наличие третьего (среднего), кроме рая и ада, местопребывания душ, разлучившихся с телом. Никодим Святогорец, чей главный труд был переведен на русский язык в XIX в., категорически исключал вероятность возвращения души на землю и называл предрассудком и мифом учение о сорокадневных странствиях.
Видение отроку Варфоломею. Картина М.В. Нестерова (1890). Таких видений в житиях святых предостаточно. Но можно ли считать их визитами призраков?
Почти через сто лет после Никодима русский монах Митрофан, автор труда "Загробная жизнь" (1880), ссылаясь на Макария Александрийского, утверждал, что душа после смерти "скитается около дома, в котором разлучилась со своим телом, а иногда пребывает около гроба, в котором покоится ее тело". Однако земные скитания души Митрофан ограничил тремя днями, а потом она, в его представлении, должна вознестись на небо, миновав по пути туда мытарства. Где же именно донимают ее падшие ангелы? В воздухе, "неизмеримом пространстве между небом и землей". Фактически это и есть третье место, против которого восставали ортодоксальные греки. Интерес Митрофана к общению между живыми и мертвыми во многом поспособствовал росту популярности его книги.
Игумен Марк, духовник московского Симонова монастыря, в трактате "Злые духи и их влияние на людей" (1899) обрушился на спиритов, приписывающих необъяснимые феномены, которые Марк не отрицает, действию душ живших на земле людей: "По учению Слова Божия… души умерших никакой власти и самостоятельности не имеют (Иов. 27: 8; Ак. 12: 20). Это ясным образом засвидетельствовано Иисусом Христом в притче о богатом и Лазаре… Итак, если не души умерших действуют в спиритизме, то мы должны признать, что это – действие дьявола".
Вот те отрывки, на которые ссылается игумен: "Ибо какая надежда лицемеру, когда возьмет, когда исторгнет Бог душу его?" (Иов. 27: 8); "Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?" (Лк. 12: 20). Тем самым демонстрируется власть Творца над человеческой душой, но отнюдь не ее неспособность к действиям, попущенным Богом. В упомянутой притче (Лк. 16: 19-31) мучающийся в аду богач просит Авраама послать на землю умершего Лазаря. Естественно, Авраам отказывает богачу . Но разве отказал бы ему дьявол, окажись он с Божьего соизволения на месте праотца? Увы, дьявол тоже в состоянии управлять душой, предавшейся в его власть и принявшей чудовищный или обманчивый вид.
Так мог бы рассуждать православный христианин, не верящий в иные потусторонние сущности, кроме Единого Бога, ангелов, бесов и душ умерших людей. Однако в XIX в. подобные рассуждения отдавали Средневековьем, ненавидимым всеми культурными людьми Российской империи. Эта ненависть просочилась и на страницы церковной прессы, в духе времени заменившей бесов дорогими сердцу покойниками.
В авангарде движения за реабилитацию привидений выступали архиереи, известные своей слабостью ко всяким светским диковинкам. Иннокентий (Борисов), архиепископ Херсонский и Таврический, говорил: "Из древних сказаний видно, что вера в бессмертие души постоянно соединялась с верою в явление умерших… Есть явления умерших или их действия, кои не подлежат сомнению, хотя они редки". Никанор (Бровкович), архиепископ Херсонский и Одесский, подчеркивал достоверность фактов явления умерших живым, признавая, правда, их несогласие с "установленным волею Божией обычным порядком вещей".
Монах Митрофан, предостерегая от "чувственного общения" с обитателями загробного мира, чьи образы принимают злые духи, тут же писал о явлении душ умерших живым, продолжающемся в "настоящее время по воле Божией", и приводил примеры таких явлений. Средоточием благочестивых анекдотов о призраках стали православные журналы "Странник" (1860-1917), "Душеполезные размышления" (1878-1887) и спиритический журнал "Ребус" (1881-1918). Мы не раз обратимся к ним в дальнейшем, здесь же я коснусь нескольких случаев из архиерейской практики встреч с привидениями.
В 1825 г. архиепископу Евгению (Казанцеву), возглавлявшему Псковскую кафедру, явились во сне покойные мать и отец, посоветовавшие ему перевестись в другой город. Владыка не внял их совету, и тогда к нему пришел умерший тринадцать лет назад митрополит Платон (Аевшин), потребовавший его переезда в далекий Тобольск. Диалог умершего и живого, записанный в дневнике Евгения, вводит в трепет даже сейчас:
"– Повинуйся, я тебе повелеваю именем Божиим!
– Повинуюсь, но к кому я пошлю просьбу?
– К Аврааму!"
По словам Евгения, он весь задрожал. Сообразив, наконец, что речь идет об архиепископе Аврааме (Шумилине), он облегченно вздохнул и проснулся, успев заметить выходящего из двери комнаты Платона.
Довелось столкнуться с привидениями и знаменитому московскому митрополиту Филарету (Дроздову). Сначала под окнами его резиденции собралась целая толпа усопших, которые ходатайствовали за некоего провинившегося священника, регулярно поминавшего их на литургии. Вспоминается средневековый "пример" о мертвецах – они хватают за ноги нерадивого пастора, игнорирующего поминальные молитвы.