Обитатели Этрусской улицы слыли людьми сомнительной репутации: Плавт говорил, что там живут те, кто торгует собой Curc. 482); "бессовестный народ с Этрусской улицы" - честил их Гораций (sat. II. 3. 228). Мы не знаем, было ли это мнение справедливо; может быть, здесь сказалась старинная нелюбовь к этрускам, столь яркая уже у анналистов IV в. до н. э.
Этрусская улица пересекала Велабр, ложбину между северо-западным склоном Палатина и Капитолием. Когда-то и Велабр, и Форум были болотом, по которому плавали в маленьких челноках. Поэты августовского времени любили вспоминать об этих младенческих годах Рима (Ov. f. VI. 401–405; Tib. II. 5. 33–34). При империи это "самое оживленное место в городе" (Macr. sat. I. 10. 15), с бойкой торговлей. Бестолковый юнец у Горация, получив отцовское наследство, вызывает с раннего утра к себе домой "рыбака, птицелова, фруктовщика, колбасника… весь рынок с Велабром вместе" (sat. II. 3. 227–229). Схолиаст замечает к этому месту, что на Велабре торговали преимущественно съестным, в том числе вином и маслом. Парасит в одной из комедий Плавта жалуется, что над его шутками никто не смеется: "…все сговорились, словно продавцы масла на Велабре" (Capt. 486). Большой известностью пользовался велабрский копченый сыр. Марциал, понимавший толк в еде, сочинил сопроводительную надпись к головке такого сыра: "Только тот сыр, который впитал в себя велабрский дым, вкусен; не на всяком очаге изготовят хороший сыр, не любой дым придает ему вкус" (XIII. 32). Плиний пишет, что козий сыр особенно вкусен, если его выкоптить свежим; "изготовляемый в самом городе предпочтительнее всех остальных" (XI. 241). На Велабре торговали, видимо, сыром местного изготовления из здешних сыроварен.
Непосредственно к Велабру примыкал Коровий Рынок; здесь, как указывает само имя, в древности шла торговля скотом. Площадь эта начала рано застраиваться; уже к началу Второй Пунийской войны здесь стояли многоэтажные дома: в начале Второй Пунийской войны бык, убежав с рынка, взобрался по лестнице на третий этаж; это сочли зловещим предзнаменованием (Liv. XXI. 61. 2).
Рядом с Этрусской улицей шла Яремная, получившая свое имя или от мастеров, работавших ярма и заселивших эту улицу, или от алтаря Юноны Юги (Iuno Iuga), соединявшей людей брачным ярмом (Fest. 92). Улица эта огибала Капитолий и представляла собой часть древней торговой дороги, проходившей здесь, когда и Рима еще не было и сабиняне приходили за солью к солончакам в устье Тибра.
Взвозов и сейчас в Риме существует достаточно, несмотря на все изменения, которые испытала поверхность города под воздействием и природных сил, и людской деятельности. Современные римские взвозы могут дать представление об античных. На некоторых холмах дорога для повозок была только одна. На Палатин можно было въехать со Священной Дороги по Палатинскому взвозу (clivus Palatinus), а с Велабра - по взвозу Победы (clivus Victoriae), который огибал холм и поднимался на него с севера; на Капитолий въезжали по Капитолийскому взвозу (clivus Capitolinus); им заканчивалась Священная Дорога. Это был единственный доступный для повозок путь на Капитолий, по нему поднимались колесницы триумфаторов и по нему же спускались в долину Большого Цирка повозки с изображениями и символами разных божеств. Для пешеходов были устроены лестницы - scalae или gradus. С Форума на вершину Кремля (Arx) вели Scalae Gemoniae и gradus Monetae: первая начиналась около старой тюрьмы (carcer) и поднималась до самой седловины (Asylum), разделявшей две вершины холма; вторая была ее продолжением и шла от седловины к храму Юноны Монеты на вершине Кремля. По лестнице в сто ступеней, получившей по числу их и свое имя - Centum gradus, поднимались на Капитолий со стороны Велабра. Лестница Кака (scalae Caci) вела с Палатина к Большому Цирку, а с Форумом его соединяла лестница Колец (scalae Anulariae), названная так по находившимся вблизи мастерским ювелиров, изготовлявших кольца.
Мраморный План позволяет составить представление об этих римских лестницах. На двух обломках (frgm. 114 и frgm. 173) изображены две лестницы, местонахождение которых, к сожалению, нельзя определить. Первая из них - монументальная (около 56 м длиной и около 18 м шириной внизу и около 10 м вверху); посередине она разделена широким барьером, который делит ее на две половины. После каждых 4–5 ступенек - площадка. На второй лестнице (40 м длиной и шириной 7 м) после каждых 8-10 ступенек сделаны площадки шириной 4 м.
Свидетельство современников о том, что улицы древнего Рима были узкими и извилистыми, подтверждается и Мраморным Планом, и остатками раскопанных античных улиц. Самая большая ширина их 6–7 м (ширина взвоза Победы - 8 м - исключение). Священная Дорога в своем начале не превышает 4,8 м, а в самом широком месте достигает 6,5 м; ширина Капитолийского взвоза - 6 м, Этрусской улицы - 6,5 м, Яремной - 5,51 м. Улицы обычно были не шире 4,5–5 м (по законам Двенадцати Таблиц от V в. до н. э. улицы не должны быть уже 4,74 м). Переулки и тупики были еще уже и часто не достигали в ширину даже и 3 м.
Можно представить себе, какая толкучка и толчея были на этих тесных улицах, если здесь шла бойкая торговля и жило ремесленное население, например, на "грязной и мокрой" Субуре, на Велабре, на Этрусской улице. Совмещение пешего и конного движения приводило, конечно, к непрерывной цепи несчастных случаев, и Цезарь в законе о городском благоустройстве (lex Iulia municipalis, 45 г. до н. э.) запретил всякому конному транспорту въезд в Рим после солнечного восхода и до заката. Исключение было сделано только для телег, которые ввозили строительные материалы для храмов и общественных зданий и вывозили из города мусор, а также для триумфальных колесниц и повозок, ехавших в торжественных процессиях. В некоторые праздники могли ехать в повозках весталки, rex sacrorum и фламины.
Судя по описанию Ювенала, нельзя, однако, сказать, чтобы движение на римских улицах было свободным и легким: "Я тороплюсь, но мне преграждает дорогу толпа впереди; идущие сзади целым отрядом напирают мне на спину. Один ударяет меня локтем, другой ударяет крепким шестом, кто-то стукает по голове бревном, кто-то метретом. Ноги у меня в грязи по колено; куда ни повернись, тебе на ногу наступает здоровенная ступня, гвоздь солдатского сапога вонзается в палец… разорвали только что починенную тунику; подъезжают дроги, на которых вихляются еловые бревна; на других повозках везут кучу сосновых балок, они угрожающе покачиваются. А если надломится ось в телеге с лигурийским мрамором и вся эта гора опрокинется на людей? Что останется от их тел?" (3. 243–259).
Набережной в нашем смысле в древнем Риме не было. Вдоль реки, подходя к самому берегу, тянулись ряды строений, преимущественно складов, с площадками для выгрузки судов; от этих площадок к самому Тибру спускались невысокие лестницы, по которым грузчики вносили наверх товары. За складами начинались улицы, одни - параллельно Тибру, другие - перпендикулярно к нему.