Наступление нового этапа в изучении отечественной военной истории было ознаменовано появлением фундаментальной работы Е. А. Разина "История военного искусства", написанной на базе марксистской науки. Это заметно отличало его труд от книги Свечина, опиравшегося на методы и наработки военных историков XIX - начала ХХ вв. Разин исходил из убеждения, что развитие военного искусства является цельным историческим процессом, но изучения заслуживает не всякая армия, не всякая война и не каждое сражение, а лишь привносящие новые формы борьбы. Выборочное изучение исторического материала позволило автору выделить главные линии развития военного дела, однако многие, с его точки зрения, не особенно важные события, остались за рамками исследования. При этом значение того или иного явления он оценивал субъективно, часто его оценки не соответствовали фактам, имевшимся в науке. Так, изложение войн Московского государства с казанскими татарами Разин начинает с 1521 г., ничего не сообщая об ожесточенном противоборстве двух государств во второй половине XV и в начале XVI в. Малозначимыми признал исследователь события русско-шведских войн 1495–1497 и 1554–1557 гг. и русско-литовского противоборства 1534–1537 гг., важного уже в том отношении, что именно тогда при осаде польско-литовской армией Стародуба под стены этой крепости впервые в нашей истории была подведена пороховая мина. Говоря о русских войнах XVII в., "имевших значение в развитии военного искусства", Разин отмечает "борьбу донских казаков за Азов, вторую крестьянскую войну 1670–1771 гг., освободительную войну украинского народа 1648–1654 гг., крымские походы русского войска 1687 и 1689 гг.". Вне его изысканий остались Смоленская война 1632–1634 гг., русско-польская война 1654–1667 гг., русско-шведская война 1656–1658 гг., русско-турецкая война 1676–1681 гг. Значение этих конфликтов в истории России очевидно, без тщательного изучения их невозможно всесторонне рассмотреть изменения, происходившие в организации вооруженных сил страны. Примером тому служит предпринятая Разиным попытка проследить историю формирования первых русских полков "нового строя", созданных накануне Смоленской войны. Упоминая об этом, автор не подвергает разбору боевую деятельность этих полков, ограничившись краткой записью, что "по окончании войны личный состав полков был распущен по домам". На этой основе сделан вывод: "Следовательно, новые полки XVII в. нельзя характеризовать как регулярную армию, они не являлись даже постоянным войском".
Многие высказывания и предположения историка (об измене в 1471 г. русскому народу новгородских бояр, вступивших в "сговор с польско-литовскими феодалами", необходимости самодержавия Ивана Грозного "для уничтожения междоусобиц и для обеспечения обороноспособности государства", "положительном значении" восстания Болотникова в развитии "борьбы угнетенных народных масс за свое освобождение, о завершении строительства Белгородской Черты к концу 40-х гг. XVII в.) были опровергнуты во второй половине ХХ в. Но в ряде случаев, факты вынуждали автора осуждать ряд "прогрессивных" действий руководства страны. Ярким примером такого, в целом не свойственного Разину, критического подхода служит его оценка опричнины Иваном Грозным, призванной "окончательно сломить родовую знать, бояр и потомков бывших князей". Следствием опричной политики стало уравнение знати с остальными служилыми людьми и исчезновение удельных дружин, но "на развитие экономики страны опричнина оказала отрицательное влияние, так как усиливала крепостничество и дезорганизовывала торговлю и ремесленное производство". Это обстоятельство вынудило историка сделать вывод: "Своими действиями опричники расшатывали политические основы государства и тем самым ослабляли его обороноспособность". Нельзя принять тезиса Разина о печальной участи талантливых военачальников-патриотов, права которых "правящая верхушка господствующего класса, как правило, ущемляла", а зачастую просто уничтожала. В подтверждение своих слов он пишет о судьбе некоторых известных полководцев: "Скопина отравили, Шеину решением правительства Михаила Романова отрубили голову, Пожарского третировали". Забыт им оказался лишь М. И. Воротынский, замученный по ложному доносу палачами Ивана Грозного в 1573 г. Между тем в судьбе М. В. Скопина-Шуйского не все ясно. Слух о его отравлении родственниками Василия Шуйского исходил из среды врагов царя и имел целью очернить московского правителя. Воеводы М. Б. Шеин и А. В. Измайлов были казнены после неудачной осады Смоленска по приговору Боярской думы за самовольную капитуляцию перед поляками. И уже совсем мифическим является предположение о третировании властями Д. М. Пожарского, ставшего в правление Михаила Романова боярином, руководившим важнейшими приказами (Галицкой четью, Ямским, Разбойным, Приказных дел, Московским судным), в 1628–1630 гг. находившегося на воеводстве в Новгороде, милостью государя ставшего одним из крупнейших русских землевладельцев.
Пристальное внимание Разин уделил изучению комплектования, вооружения и обучения русского войска. Он полагал, что главным результатом "становления Русского централизованного государства явилось возникновение централизованной вооруженной организации с единым верховным командованием". Все решения по военным вопросам принимал теперь единолично государь. Однако в армии сохранялись и "феодальные пережитки". К их числу автор относил местничество, несколько ограниченное Иваном IV, и коллегиальный характер командования полками, во главе которых стояли несколько воевод.
Определенный интерес представляет настойчиво проводимое Разиным противопоставление поместного войска старому феодальному ополчению. Историк утверждал, что хотя после окончания походов большая часть помещиков распускалась, но поскольку "для охраны границ государства необходимы были пограничные войска", то к обороне рубежей привлекались остававшиеся на службе части, формировавшиеся из казаков и детей боярских. Так на поместной основе зародилось постоянное войско. К нему исследователь отнес личный состав наряда (артиллеристов) и стрельцов, появление которых, по его мнению, "явилось по существу зарождением русского регулярного войска". Важной особенностью вооруженных сил Московского государства Разин считал привлечение на службу широких слоев городских и сельских жителей, кочевого населения и казачества. При этом, не совсем логично, исследователь забывает о собственном утверждении о классовом характере русского войска.
В целом точно сообщая о развитии русской артиллерии, упорядочении службы помещиков в середине XVI в., Разин упомянул о создании стрелецкого войска, но, доверившись автору "Казанской истории" утверждал о существовании стрельцов в московском войске ранее 1550 г. В настоящее время признано, что все упоминания о стрельцах до учреждения 6 первых подразделений "выборных стрельцов" летом 1550 г. относятся к отрядам пищальников.
Отметив, что после потрясений Смутного времени правительство пошло по пути восстановления старой системы военной организации, Разин подчеркнул, что произошедшие социальные и политические изменения в стране, а также наличие отрицательного боевого опыта первой четверти XVII в. потребовали проведения военных реформ. Сущность их историк видел "в усилении темпа перехода к постоянной армии и увеличении численности таковой". Мероприятия, осуществленные в 1630–1650-х гг., привели к укреплению национального облика русского войска, так как в отличие от европейских государств, где постоянные армии возникали на основе наемничества, в России она формировалась "на основе верстания в службу основного боевого состава: дворян, детей боярских, иногда татар и казаков, и прибора (набора) в службу тяглого населения с количества земли или дворов".
Впрочем, военные реформы XVII в. историк оценивал невысоко, считая, что "середину и вторую половину века можно рассматривать лишь как период, создавший предпосылки и необходимые условия для учреждения русской регулярной арми". Он дезавуировал слова Петра I, признававшего, что еще его отец, царь Алексей Михайлович "в 1647 году начал регулярное войско употреблять и устав воинский издан был". Разин полагал, что сформированные тогда "новые полки представляли собой только начало организации регулярной армии, ее зарождение", поскольку они "распускались после войны и даже пограничные полки собирались только на летний период".
Несмотря на отмеченные недостатки, Разин смог осветить многие страницы военной истории, а его труд долгие годы считался лучшим исследованием в своей области. Особенно выигрывал он в сравнении с вышедшим в 1955 г. курсом лекций "История военного искусства", ответственным редактором которого был Л. Г. Бескровный. Возглавленный им коллектив авторов подверг наработанный военно-исторической наукой материал существенной ревизии, исходя из господствовавшего тогда представления о том что "проповедники безродного космополитизма и у нас проводили свою подрывную работу". По этой причине авторы полностью исключили из текста упоминания о существовании в русской армии формирований, созданных из выехавших на русскую службу иноземцев. Н. В. Ширякин, написавший главу "Военное искусство периода образования и укрепления русского централизованного государства", повествуя об осаде Казани в 1552 г., не упомянул о немце "розмысле", руководившем сооружением подкопов. М. Л. Альтговзен в главе "Русское военное искусство в начале XVII в." писал о введенном М. В. Скопиным-Шуйским обучении ополченцев действиям в "линейных боевых порядках", умалчав о том, что их военной подготовкой руководил шведский инструктор Христиерн Сомме, научивший русских строить полевые укрепления по нидерландскому образцу.