— Точнее не чудом, а благодаря Филиппу.
Подспудно я понимала, что уговариваю себя радоваться всему происходящему, тому, что все так легко решилось, однако глубокое смутное беспокойство оставалось.
Наконец настал долгожданный музыкальный вечер у Каррингтонов. Мы стояли рядом с Филиппом, принимали поздравления. Появился даже фоторепортер из газеты.
— Ну и тоска, — тихонько буркнул Филипп, — однако мамочку он уже щелкнул, она не решилась отказать.
Пианист-итальянец блистательно исполнял произведения Шопена. Мечтательные романтические ме лодии вдруг взрывались волнующими, бурными звуками.
— Мы обговариваем стоимость особняка, — говорил Филипп тем временем. — Ну, они и зануды, я тебе скажу, все эти нотариусы да поверенные. Ролло же настроен решить все как можно скорее.
Я кивнула, не особенно вдумываясь в смысл его слов.
— Мы отправимся с тобой в Европу. Что ты думаешь насчет Венеции или Рима? Здорово будет, а, Эллен?
Я ответила, что это будет замечательно.
— А в доме, наверное, к нашему возвращению закончат ремонт и отделку. Ролло берет на себя все хлопоты, раз уж оказался в Лондоне. У отца времени не будет на это. Они все считают, что я сам на такие дела не способен, и, похоже, они правы.
— Это так любезно со стороны Ролло.
— Ну, он этими вещами с удовольствием занимается.
Концерт закончился, подали ужин. Все обсуждали музыку и игру пианиста, и Филипп, заметив в толпе старого приятеля, отошел поговорить с ним, на время оставив меня в одиночестве.
— Я искал встречи с вами весь вечер, — услышала я за спиной незнакомый голос.
Резко обернувшись, я увидела человека необычайно высокого роста. Совершенно ясно было, что прежде я его никогда не видела у Каррингтонов, иначе не забыла бы его. Необычными были не только его рост и размах плеч, привлекал он другим. Он будто светился силой. Глаза его были темны, посажены глубоко, но из-за тяжелых век смотрели пронзительно, хотя выражение их было определить трудно. Крупный нос придавал его облику оттенок высокомерия, линия рта могла одновременно показаться и суровой, и мягкой, я не могла определить точно. Одно знаю наверняка: в первые мгновения я поняла, что вижу самое выразительное лицо на свете.
— Я вас прежде не видела, — сказала я.
— Я прибыл, когда концерт уже начался. А ваши портреты видел в газетах. Должен признаться, ни один из них не соответствует действительности.
— Это скорее любезно с вашей стороны, чем справедливо, — ответила я, — они меня даже приукрашивают.
— Я вижу, вы столь же скромны, сколь и привлекательны. Прекрасное сочетание, но очень редкое.
— Вы друг этой семьи?
— Родственник.
— Надеюсь, музыка понравилась вам?
— Я получил огромное удовольствие, благодарю вас. Вы уже определили день свадьбы?
— Точно — нет. Это будет в июне, но конкретный день пока неизвестен.
— Я буду обязательно. Я твердо решил присутствовать на вашем бракосочетании.
— Леди Эмили готовит уже список гостей.
— Эллен, — вдруг откуда-то окликнул меня Филипп, — давай подойдем к старому сэру Бевису, вон он стоит.
Мой собеседник поклонился и отошел.
— Старик стал настоящим брюзгой, — сказал Филипп, — он и раньше ворчал, если около него не собиралась целая толпа. А кстати, кто этот высокий человек, с которым ты сейчас говорила?
— Я не знаю. Сказал, что он ваш родственник.
Филипп в недоумении пожал плечами.
— Скорее, кто-нибудь из деловых партнеров отца или Ролло. Во всяком случае такой у него вид.
— Ты так думаешь? А мне кажется, он много вре мени проводит на свежем воздухе, на солнце.
— Может, финансовые дела привели его на Ближний Восток, откуда он и прибыл. Я-то имел в виду не цвет лица, а характерные манеры, властный взгляд. У них этого не отнимешь.