Он знал Тарквина как никто другой: холодная непреклонность соседствовала в сердце графа с ранимостью и доверчивостью, а маска циника появилась как защита от лести и корыстной угодливости тех, кто окружал его с детства и жаждал завоевать дружбу будущего графа Редмайна, чтобы упрочить свое положение в свете. К тому же Квентин не привык недооценивать напористость и безжалостность Тарквина в стремлении заполучить желаемое.
— Так что ты намерен сделать? — спокойно поинтересовался Квентин.
— Пришло время нашему беспечному кузену жениться и обзавестись детишками, — странно улыбнулся Тарквин и осушил бокал. — Это разрешит проблему наследования Эджкомба.
Квентин воззрился на брата, как на умалишенного:
— Да, но за Люсьена никто не пойдет, даже если тебе удастся уговорить его самого. Он насквозь изъеден сифилисом и становится мужчиной только в постели со шлюхами, которые за деньги соглашаются изображать мальчиков.
— Ты прав. Но как по-твоему, сколько он еще протянет? — самым небрежным тоном спросил Тарквин. — Ты только взгляни на него. Пройдет полгода… от силы год, и разврат и неумеренное пьянство сведут его в могилу.
Квентин молчал, но его взгляд был прикован к лицу брата, а Тарквин тем временем продолжал:
— И сам он прекрасно это знает. Каждый день он проживает словно последний. Его не волнует, что произойдет с Эджкомбом, да и со всем состоянием рода Кортней. Впрочем, в его положении такое безразличие вполне естественно. Я же намерен устроить так, чтобы Эджкомб в будущем перешел в надежные руки и чтобы до тех пор Люсьен не успел разорить его.
— Тарквин, но это жестоко! Ты не можешь заставить женщину разделить с ним супружеское ложе, даже если бы он сам захотел этого. Это равносильно убийству!
— Послушай меня, дорогой брат. На самом деле все очень просто.
Глава 2
Когда дилижанс въехал во двор гостиницы «Колокол», что на Вуд-стрит в Лондоне, Джулиана и думать забыла о несчастном сэре Джоне. Делая около пяти миль в час, не считая вынужденной остановки на ночлег — в те времена было опасно находиться на почтовом тракте после захода солнца, — дилижанс покрыл расстояние в семьдесят миль между Винчестером и Лондоном за двадцать четыре часа. Ночевала Джулиана вместе с остальными шестью пассажирами на голом полу в таверне для кучеров. Но, несмотря на грязь питейного заведения и отсутствие каких-либо удобств, это было настоящим отдыхом после выворачивающей внутренности наизнанку жестокой тряски дилижанса по ухабам и колдобинам.
Незадолго до рассвета пассажиры в последний раз заняли свои места в тесном ящике на скрипучих рессорах и около семи часов утра оказались наконец в Лондоне. Джулиана, подбоченясь, стояла во дворе гостиницы «Колокол» и старалась размять затекшие мышцы. Сюда же подъехал дилижанс из Йорка, и из него, как сонные мухи, выползали осунувшиеся, измученные долгой дорогой пассажиры. Теплый июньский воздух был насыщен городскими запахами, и Джулиана невольно поморщилась от зловония, которое испускали сточные канавы, забитые гниющим мусором, и густо унавоженная булыжная мостовая.
— Эй, парень! А пожитки свои забрать не хочешь?
Джулиана не сразу поняла, что кучер обращается к ней. Она все еще была плотно закутана в грубый дорожный плащ, а капор сполз на затылок и напоминал приплюснутую мужскую шляпу. Джулиана обернулась и увидела, что кучер сидит на крыше дилижанса, к которой был привязан багаж пассажиров.
— Благодарю вас, у меня ничего нет.
— Кто же отправляется в такую даль без единого дорожного сундука! — недоуменно пожал плечами кучер.
Джулиана неловко кивнула и поспешила скрыться в дверях гостиницы. Ей казалось, что она преодолела невидимый рубеж, отделяющий ее прошлое от новой, полной неизвестности жизни. Что она принесет ей — горе или удачу, страдания или счастье? Мыслями Джулиана была устремлена в будущее, и постепенно страшные воспоминания отступили.