Иосиф Флавий (Josephus Flavius, Иоасаф бен Мататеяху, 37 - 100 г. н. э.) - еврейский историк, военачальник, автор нескольких трудов об иудейской истории. Труды Флавия были широко известны в раннехристианскую эпоху как косвенные доказательства реальности евангельских событий.
"Иудейские древности" - книга из 20-ти глав, повествующая об истории еврейского народа. Она писалась на греческом языке, для эллинов, убежденных в отсутствии собственного пути развития у иудеев. Флавий создал адаптированный труд своего времени, основанный на выдержках из священных книг. Вслед за известными событиями Торы (в христианской традиции - Ветхий завет) историк рассказывает об эпохе Птолемеев, Селевкидов, Ирода Великого - вплоть до правления последнего иудейского прокуратора Гессия Флора.
Иосиф Флавий искренне желал разрушить предубеждения античного мира против своего народа. Его труды глубже раскрывают перед читателем историю и культуру еврейского народа. Среди других известных работ - "Иудейская война", "Автобиография", трактат "Против Апиона".
Содержание:
Предисловие автора 1
Книга первая 2
Книга вторая 19
Книга третья 35
Книга четвертая 49
Книга пятая 63
Книга шестая 79
Книга седьмая 96
Книга восьмая 114
Книга девятая 135
Книга десятая 148
Книга одиннадцатая 160
Книга двенадцатая 172
Книга тринадцатая 187
Книга четырнадцатая 202
Книга пятнадцатая 221
Книга шестнадцатая 235
Книга семнадцатая 250
Книга восемнадцатая 262
Книга девятнадцатая 277
Книга двадцатая 290
Приложения 298
Примечания 299
Иосиф Флавий
Иудейские древности
Предисловие автора
1. Я нахожу у лиц, приступающих к составлению исторических сочинений, не одну и постоянно одинаковую к тому побудительную причину, но целое множество их, и в большинстве случаев поводы крайне несходные между собою. Именно, одни стремятся принять участие в научной работе с целью выказать блестящий стиль свой и приобрести себе неизбежную в таком случае славу; другие берутся за такой труд, невзирая на то, что он им не по силам, имея в виду снискать себе расположение тех лиц, о которых им приходится повествовать; существуют, далее, также историки, побуждаемые каким-то внутренним чувством необходимости запечатлеть на бумаге события, в которых они сами были участниками; многих, наконец, побудило величие дотоле скрытых и покоящихся как бы во тьме событий вывести описание последних на свет, на пользу общую. Из указанных здесь причин последние две являются решающими также для меня. Именно, с одной стороны, я, как личный участник, чувствовал необходимость описать происшедшую у нас, иудеев, с римлянами войну, все ее перипетии и конец, ввиду того что существуют лица, исказившие в своих на этот счет описаниях истину .
2. С другой же стороны, я взялся за настоящее сочинение, полагая, что содержание его будет достойно возбудить к себе интерес со стороны греков, так как здесь имеется в виду представить картину всех наших древностей и нашего государственного устройства, критически выведенную из еврейских сочинений. Ведь уже раньше, когда я описывал [Иудейскую] войну, я подумывал, не показать ли, кто такие по своему происхождению иудеи, каким превратностям судьбы они подвергались, какой законодатель воспитал в них стремление к благочестию и побуждал их развивать в себе добродетель, какие войны вели они в продолжительный период времени своего существования и как они, против своего собственного желания, впутались в свою последнюю войну с римлянами [Имеется в виду Иудейская война 66–73 гг., которой Иосиф Флавий посвятил свой первый труд.]. Но так как подобная вставка была бы слишком обширна для такого рода сочинения, то я ее сделал предметом особого труда, в котором тщательно изложил от начала и до конца все сюда относящееся. С течением же времени и меня, как это обыкновенно бывает с людьми, решающимися взяться за какое-либо грандиозное предприятие, обуяли лень и сомнение в возможности довести на чужом языке и в чуждой нам форме до благополучного конца такую обширную задачу. Но нашлись люди, которые из любви к истории побуждали меня к этой работе; между ними на первом плане [стоит] Эпафродит , человек, серьезно любящий всякую науку и находящий особенное удовольствие в исторических исследованиях, тем более что он сам был участником великих событий и свидетелем многоразличных переворотов, причем он во всех этих случаях проявил удивительную силу характера и неизменную добропорядочность. Под влиянием его, который проявляет всегда столь великую симпатию ко всем предпринимающим какое-нибудь полезное или славное дело, и стыдясь навлечь на себя его подозрение, будто бы мне приятнее безделие, чем столь славный труд, я усерднее стал продолжать свою работу, тем более что, кроме всего вышесказанного, принял во внимание и то обстоятельство, что предки наши охотно сообщали [другим] подобные сведения и что некоторые из греков с усердием изучали наши обычаи и историю.