ЗАКЛАНИЕ
Итак, кто же разрешил, кто скомандовал, и кто исполнил расстрел? В целом разрешение на подавление новочеркасского бунта, конечно же, было получено из Москвы. Но, учитывая, что центральная власть в лице ее маститых представителей была в это время в Новочеркасске, можно сказать, что все решалось на месте. Находившийся в Москве Хрущев не мог определить масштабы угрозы режиму, исходившей из маленького провинциального городка. Вначале он был противником крайних мер. Потом стал требовать наведения порядка любыми средствами, вплоть до применения оружия. К этой мысли его подводили постоянные доклады из Новочеркасска и истеричные звонки трусливых партийцев. Довлел над ним, вероятно, и тот фактор, что из Новочеркасска поступало как бы коллективное мнение, а он, Первый, но один, должен был принимать решение. А как идти против коллектива и брать на себя ответственность? И карт-бланш: из Москвы был выдан.
Впрочем, Хрущев не склонен был принимать случившееся в Новочеркасске за большую трагедию. В показаниях свидетелей зафиксирован эпизод, когда после расстрела Плиев стал возмущаться произошедшим, но его остановил Козлов, заявивший: "Я только что разговаривал с Хрущевым, доложил ему обстановку, и Никита Сергеевич сказал, что за Советскую власть погибли миллионы, и то, что мы применили оружие, правильно".
Логика этих рассуждений ясна: если выступаешь против нас, значит - враг. А врагов нужно уничтожать. И враг - это не свой, не рабочий, не советский, а чуждый элемент, бунтовщик, хулиган. С таким подходом и решали все дела.
О том, что власть осознанно растоптала людей, говорят и ее последующие действия. С расстрелом сравнимы приговоры, отнявшие жизнь у семи человек и более сотни пустившие по адовому кругу, И это делалось уже не в горячке, не под давлением обстоятельств одного дня, а планомерно, с нарастающей жестокостью. Линия поведения была единой.
Теперь об участии армии. Главная военная прокуратура, которой было поручено следствие, проведя огромную работу, выдала Постановление:
Как установлено в ходе расследования, отдавая генералу армии Плиеву распоряжение об освобождении здания горкома КПСС и площади от митингующих, члены Президиума ЦК КПСС с целью пресечения митинга и дальнейших беспорядков в городе приняли решение применить оружие против собравшихся на площади людей.
Однако, учитывая негативное отношение командования округа к использованию войск для наведения порядка, указание о применении оружия на поражение было отдано представителями высших партийно-государственных органов не Плиеву и его подчиненным, а не установленным следствием должностным лицам другого ведомства, которым могло быть КГБ при СМ СССР или МВД РСФСР. В соответствии с приказом этих должностных лиц на верхних этажах и чердаках (крышах) выходящих на площадь зданий, в частности, горкома КПСС и горкома ВЛКСМ, разместились стрелки, вооруженные ручными пулеметами и снайперскими винтовками, которые по команде открыли огонь по людям на площади в тот момент, когда военнослужащие у здания горкома КПСС вели предупредительную стрельбу из автоматов в воздух.
Анализ приведенных выше доказательств безусловно свидетельствует о том, что руководство всеми действиями по наведению порядка в г. Новочеркасске осуществлялось членами Президиума ЦК КПСС во главе с Ф. Р. Козловым.
И в Постановлении, и в итоговой по результатам следствия статье, напечатанной в газете "Молот" 17 октября 1995 г., выдержки из которой приводятся ниже, руководитель следственной группы Юрий Баграев очень много внимания уделяет версии о "подставленной" армии.
… Для нас, конечно же, особый и естественный интерес представляет личность командующего округом Плиева, как, впрочем, и командира 18 дивизии Олешко. Именно они волею судеб в те трагические дни оказались перед сложнейшим выбором, определяя в конечном итоге лицо всей армии. Предоставим слово их сослуживцам:
И. Шатаев: Плиев и Олешко никогда не были сторонниками силы. Знал их как гуманных командиров, которые в общении с окружающими не позволяли себе повышать голос. Даже во время войны Плиев никогда не применял карательные меры, не прибегал к помощи НКВД и военных трибуналов" Ни Плиев, ни Олешко не могли принять решение о применении оружия.
А. Ладилов (находился на балконе горкома вместе с Олешко): Для Олешко было полной неожиданностью увидеть на площади сраженных людей. До открытия огня он говорил, что стрелять солдаты будут холостыми патронами.
A. Давыдов (зайдя около 14 часов в горком, увидел там Олешко): Вид у него был очень расстроенный. Обхватив голову руками, Олешко все время твердил: "Команду открывать огонь я не давал, а стрельба была".
B. Макаров: Плиев неоднократно просил представителей высшего партийного руководства не торопить события, убеждая, что "народ сам успокоится, пошумит и разойдется". Однако Козлов и другие партийные руководители настаивали на быстром на ведении порядка. Узнав о применении оружия, Плиев очень переживал, просил никого из солдат не наказывать, заявив: "Солдаты не виноваты, нас всех надо наказывать".
Наконец, еще несколько красноречивых свидетельств первых, что называется, лиц.
В. Семичастный: Что касается командующего войсками СКВО Плиева, то действовал последний в указанных событиях слишком инертно, без особого рвения, прохладно исполнял полученные сверху команды, поскольку правильно понимал, что войска не должны выполнять не свойственные им функции. Плиев из старой гвардии и, как я думаю, считал, что вот, мол, политики наломали дров, а армия должна за них расхлебывать. В связи с этим я убежден, что Плиев самостоятельно не мог отдать команду на применение оружия.
А. Шелепин: Я убежден, что армия не стреляла. К аналогичному выводу пришло и следствие: армия. Вооруженные Силы к расстрелу людей не причастны.
Тогда, в 1962 году, армию, выражаясь современным языком, впервые крупно "подставили". Подлый и циничный расчет - спрятавшись за спины военных, их же, военных, выставить главными виновниками трагедии - увы, вполне удался. Это был первый, но не последний опыт подобного рода провокаций. С той только разницей, что впоследствии за чужие грехи армия все чаще расплачивалась собственной кровью….
9 из 86 пострадавших в столкновениях военнослужащих были госпитализированы…
Вот так, плачущий, наивный Олешко (кстати, к нему потом приклеилось прозвище "кровавый генерал"). Пришел с карателями на площадь, у них уже были боевые патроны, и он об этом, разумеется, знал. И что, он шутил, передавая по мегафону предупреждение об открытии огня? Или как-то по иному хотели разогнать толпу? Нет! На площадь Олешко пришел после выстрелов в горотделе милиции. Уже был создан прецедент подавления бунта. Первая кровь развязала всем руки, и на площади была учинена скорая расправа. Конечно, никто тогда не хотел участвовать в этой бойне, но участвовали все (есть единичные свидетельства о застрелившихся офицерах. После исполнения приказа на убийство).
Конечно, по большому счету, армию "подставили", вернее, заставили исполнять не свойственную ей функцию. Но это часто бывало в истории и до, и после Новочеркасска. Армия не агнец божий. Она - составляющая репрессивного государственного аппарата и именно так ее надо воспринимать. Получив приказ, она должна его исполнить, и это не ее вина, а ее функция.
Выводы следствия, как и проведенной ранее прокурорской проверки, имеют свой, временной и ведомственный интерес. Расследование проводилось в 1992-1994 гг. Работала по поручению Генеральной прокуратуры России следственная бригада Главной военной прокуратуры. Безусловно, в своих выводах военные заботились о военном мундире, заляпанном кровью мирных людей.
Да, Плиев был против применения армии и оружия, Шапошников активно возражал, Олешко мучила совесть. Но дело было сделано, и армия участвовала в нем. Оружие с боеприпасами солдатам в последний момент было выдано. Оружие стреляло! Это не отрицают сами участники событий, высокие армейские чины, сотворившие в 1989 г. примечательный документ. На пике гласности армия оказалась в прицеле критики, особенно после событий в Тбилиси в апреле 1989 г. Стали писать и о Новочеркасске: в "Литературной газете", журнале "Дружба народов" вышли статьи Юрия Щекочихина, Роя Медведева. И в Ростове-на-Дону собрались ветераны и написали коллективное письмо в защиту армии.
Мы, бывшие военнослужащие, живые свидетели и непосредственные участники тех событий, можем рассказать, как было на самом деле. Утром 2 июня 1962 года большая толпа людей направилась к центру города, где расположены ГК КПСС и горисполком. Подойдя к площади, часть хулиганов ворвались в здание, учинили погром: сломали мебель, порвали и разбросали документы, облили их чернилами. Принятыми мерами помещения ГК КПСС и горисполкома с помощью солдат были очищены. При входе в здание выставлена вооруженная охрана. По мегафону несколько раз было объявлено, что солдаты, поставленные у входа, с этой минуты являются часовыми, им выданы боеприпасы и всякое нападение на них недопустимо, так как они имеют право применять оружие и не будут отвечать за последствия.
Одновременно высказана просьба ко всем, кто находился на площади, покинуть ее и разойтись по домам. В это время из толпы раздались выкрики: "Не бойтесь солдат, они не имеют патронов!". Несмотря на неоднократные предупреждения, несколько хулиганов двинулись на часовых и пытались вырвать у них оружие. В борьбе солдат с хулиганами, которые пытались овладеть оружием, на одном автомате был сорван предохранитель, и раздалась автоматная очередь. По нашим данным, погибло 6 человек.