Глупо подозревать в меркантильности того, кто начинает беседу с текста: "Слушай, у меня к тебе шкурный вопрос". Глупо упрекать в эгоизме того, кто честно представился тебе "эгоистом". Сделав "прививку" себе, подругам, маме, двум-трем работодателям, я избавилась от утомительной необходимости прикрывать красивой легендой свое честолюбие, ревность или обиду. Я прямо говорю любимому: "Я ревнивая дура. Вот и веди себя со мной, как с дурой. Ты ж знаешь, кто я". А он утверждает, что я единственная из знакомых ему дам с ходу и честно аттестовалась "технической дебилкой", плохо совместимой с компьютером и пылесосом. "Ты не представляешь, как все остальные дуются, стоит произнести: "Вы ничего не понимаете в технике..." Ив результате вместо технических проблем, ты два часа разбираешься с их амбициями".
Но самое главное - мне можно сказать то же самое: "Ты эгоистка. И я эгоист. Давай искать компромисс". Ибо, как верно заметил Иешуа Га-Ноцри, "Правду говорить легко и приятно". Но только в том случае, если это делают двое. И, не вызывая ни праведных взрывов гнева, ни слез, ты можешь признаться партнеру в том, в чем боялся признаться даже себе...
И это, пожалуй, первая из причин, вынуждающая меня день за днем упрямо озвучивать свои недостатки и "ахиллесовы пятки". Кому-кому, а себе я умею врать не хуже, чем все! Но не хочу - я никогда не мечтала стать актрисой! Мне не нравится быть кем-то другим. Каждый раз, когда я лгала (подругам, что у меня есть парень, позже - знакомым, что зарабатываю много денег), стараясь выглядеть лучше, чем есть, мне казалось, что я изменяю себе и перестаю себя уважать. Шаг за шагом отступаю от своего настоящего "я". Признавая его недостойным, отодвигаюсь от себя все дальше и дальше. Я точно прячусь сама от себя за стеной. Я словно сама не хочу себя знать!
Дудки. Я - такая, какая я есть. Техническая дебилка, эгоистка, иногда ревнивая дура. Конечно, у меня есть и пара достоинств.
Одно из них: я не вру.
Ну, почти никогда.
Разве ты не шлюха?
Однажды я поразила свою приятельницу в самое сердце, обронив: "Разве ты не шлюха?" (я употребила другое, более звонкое слово, но, так уж и быть, смягчу без того острую тему).
В вопросе моем не было и тени наезда - он был задан милым и дружеским тоном. Просто мне всегда казалось: намного удобней называть вещи их именами, чем врать себе, что твоя зависть - белая, вранье - почти правда, а мужик, чья задница тебе приглянулась, - твоя инфернальная страсть...
Но, по всей видимости, моей приятельнице так никогда не казалось. Она задумалась и начала рассуждать вслух: "Если у меня есть любовник, с которым я сплю. И бывший любовник, с которым я сплю иногда. И муж. Что ж это, получается, я действительно шлюха?" "Ну, да, - ответила я. - А тебе никогда не приходило это в голову?". "Нет", - честно сказала она, и вид у нее сделался страшно несчастным.
Когда-то, будучи незамужними теоретичками, мы сцепились с моей подругой в споре "Можно ли нам изменять нашим мужьям?". "Нет, - утверждала я, - зачем вообще идти замуж, если меня тянет бегать на сторону? Или оставайся свободной и бегай туда-сюда сколько хочешь, или иди в загс, но тогда уж не изменяй". "Но почему нельзя? - недоумевала она. - Если муж не узнает, он не расстроится. А кого-то на стороне я осчастливлю, дам ему любовь, тепло, суперсекс. Что ж в этом плохого?"
Не буду приводить мой длинный ответ - то тема другой статьи. Ее вопрос поразил меня куда больше. "То есть как это что? - заморгала глазами я. - Ты правда не понимаешь?"
Тут надо прибавить, что моя подружка была самой честной из всех. Периодически, например в понедельник, она прямо заявляла: "Да, я, конечно, типичная б." (то есть шлюха). Что отнюдь не мешало ей ближе к пятнице доказывать мне: она - хорошая девочка. И сие вопиющее противоречие - не ее эксклюзив. Оно - лишь отражение нынешней морали и нравственности, двойственной, спорной, мятущейся, меняющей мнение в зависимости от ситуации, дня недели и темы ток-шоу, и попросту неспособной предоставить нам хоть какие-нибудь конкретные правила.
Изменять мужу плохо? Ну, вроде бы да. Но если замужняя героиня кинокартины влюбляется в героя, вскипает от страсти, как чайник, и бросается во все тяжкие, мы обеляем ее. Изменять по любви - уже хорошо. А плоха уже не измена, а ханжеская мораль!
Примерно так же рассуждала моя приятельница. Она любила мужа (по- своему), любила (по-своему) бывшего любовника, при виде третьего ее просто трясло. И с точки зрения современных "лав стори", все ее поступки были оправданными, не омраченными "плохо". Аккурат до тех пор, пока
она не осознала, что спит одновременно с тремя, и не напоролась на логический вывод: "Что ж это, получается, я действительно шлюха?"
В моем новом романе одна из героинь попадает в 1911 год, где законы о чести жестки, как корсет^. "Забеременела- лезь в петлю, потому что аборт спокойно сделать нельзя. Раз с мужиком переспала - иди на панель. Ушла от мужа - бросайся под поезд, как Анна Каренина. Женщины рабы вашей чести.", - возмущается она.
Но, немного подумав, изрекает: "По их меркам, все наши барышни - проститутки! Все спят с кем попало. И это не мешает им считаться порядочными. У меня было больше 29-ти. Но по нашим понятиям, я не шлюха. Так, слегка легкомысленная. За это мы и боролись: за наше право на проституцию?"
Вот обоюдоострая палка о двух концах.
С одной стороны, возможность сделать аборт освобождает от рабства. Заявление "это любовь" - от ответственности. Кодекс чести нынешней дамы сомнителен настолько, что во избежание путаницы само понятие "честь" практически вычеркнуто из лексикона. Никто давно не размахивает ею, как флагом. Над миром реют иные стяги: "Классный секс", "Роковая страсть", "Обязательно переспите до свадьбы, иначе как вы узнаете, подойдете ли вы . " Девственность и целомудренность вызывает насмешки даже у мужчин!
Не мудрено, что мы недоуменно вопрошаем: "А что такого дурного в измене? Если двоим хорошо в постели, как это может быть плохо? Если у нас классный секс, какая разница, как его зовут?" Ведь шоу-бизнес, кино, романы, телепрограммы заранее оправдывают любой наш поступок! Нам точно загодя подстилают соломку под все места, дабы падать было не больно .
И все-таки стоит озвучить вопрос "Разве я не шлюха?" - мы падаем и недоуменно трем ушибленное место. Поскольку - вот любопытно! - признавать, что ты б.,все же не хочется. Хочется переспать с двумя сотнями, сделать десять абортов, напиваться и отправляться в постель с первым встреченным мачо - и оставаться хорошей девочкой. Но не получается.
И вроде каждый твой поступок в отдельности можно легко оправдать, размахивая статьями по психологии, приведя цитаты великих, сюжеты любимых фильмов. Секс, страсть, "женщина имеет право" - мгновенно встанут на нашу защиту, как адвокаты. А логика все равно против нас!
Взглянув на свою амурную жизнь через плечо, другого слова не подберешь. Ну, шлюхи мы, шлюхи. Причем узаконенные.
Некогда феминистки, бывшие в основе своей по совместительству революционерками, сняли корсеты, подстриглись, закурили, устроили октябрьский переворот и первым делом отменили унижающий женщину закон о легализации проституции. Естественно! Кому сейчас нужен бордель на Крещатике, если достаточно пройтись по нему, и ты можешь подцепить пару совершенно порядочных барышень совершенно бесплатно?
Но, как по мне, укладываясь с кем-то сдуру в постель, проще честно сказать себе: "Я типичная б.". И быть ею, если ты - такая.
Нам разрешили!
Или не укладываться, если быть шлюхой тебе все же не хочется.
Ибо на поставленный мною вопрос ответить себе можешь одна только ты.
"Дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир!"
Я открываю новый документ и, глядя на "чистый лист" в центре экрана, вдохновенно закуриваю .
Собственно, об этом я и собираюсь рассказать вам сегодня. Дело в том, что я давно уже запретила себе курить до того, как сяду писать. В результате, есть ли у меня вдохновение или нет, вскоре после утреннего кофе я всеми фибрами души начинаю рваться к компьютеру и, берясь за труд, испытываю невероятное счастье. Поскольку работать мне хочется далеко не каждый день, а вот курить - ежедневно.
Не потому ли друзья называют меня неисправимой трудоголичкой? Не верьте им! Стоит удачно разместить вожделенную "морковку" в некотором отдалении от собственного носа, и вы (будучи такой же кошмарной лентяйкой, как я) приметесь пахать день за днем, точно трудолюбивый ослик. Хоть древние именовали словом stimulus вовсе не "морковь" впереди, а палку с остроконечным концом, которой погоняли вьючных животных сзади. Однако, несмотря на столь прозаическое происхождение, стимул воистину великая вещь! И я сильно подозреваю: в славном восклицании "Дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир" - под жизненно важной опорной точкой подразумевается именно он- стимул!
Дайте мне его, и, клянусь, я сделаю все, что угодно! Покорю Эверест и Голливуд, получу Нобелевскую премию и брошу курить .