Провинциальная девчонка - Джулия Гарвуд

Ну и ну! Эта девчонка – настоящее чудо! Что только она не вытворяла с ножом. Настоящий талант, дар от Господа всемогущего, по крайней мере, отец, Большой папочка Джейк Ренар, так и сказал, когда она в нежном возрасте пяти с половиной лет выпотрошила свою первую пятнистую форель с точностью и умением профессионала.

Отец был так горд успехами дочери, что подхватил ее, посадил на плечи (при этом тощие костлявые коленки обрамляли его лицо) и отнес к своему любимому месту, именуемому баром «Лебедь». Там усадил ее на стойку и собрал всех своих дружков, чтобы продемонстрировать, как дочурка потрошит очередную рыбу, которую он перед этим предусмотрительно сунул в задний карман поношенного комбинезона. Успех был оглушительный. Достаточно упомянуть, что потрясенный Майло Маллен предложил не сходя с места купить малышку за пятьдесят долларов наличными, да еще похвастал, что трижды окупит расходы всего за одну неделю, сдавая девчонку напрокат в местные рыбачьи хижины по всей дельте реки.

Хорошо понимая, что Майло всего лишь желает на свой лад выразить восхищение способностями ребенка, Большой папочка Джейк не обиделся. Кроме того, Майло поставил ему выпивку и произнес утонченно-галантный тост в честь его талантливой дочери.

У Джейка было трое детей. Реми, самый старший, и Джон Поль, годом помоложе, даже не могли считаться подростками, но уже сейчас было видно, что ростом они превзойдут папашу. Сорванцы, хитрюги, озорники еще те! Ни дня не проходит без проделок, а уж умны на редкость! Ничего не скажешь, Джейк любил своих мальчишек, но всем было известно, что малышка Мишель является для него всем. Он никогда не ставил ей в вину, что она своим появлением на свет едва не убила мамочку, его любимую жену.

Милая, теплая, как солнышко, Элли перенесла то, что доктора назвали тяжелым инсультом, разорвавшим сосуд в голове прямо во время последних потуг, и, после того как ее дочь вымыли и завернули в чистые пеленки, больную из супружеской постели перевезли прямо в местную больницу, на другом конце Сент-Клера. Неделю спустя, когда стало ясно, что она так и не очнется, машина «скорой помощи» доставила Элли в некое государственное учреждение.

И хотя врач, который вел Элли, назвал это омерзительное место интернатом для безнадежно больных, один вид мрачного серого каменного здания, окруженного восьмифутовым железным забором, наводил на мысль, что он попросту лжет. Настоящее, истинное чистилище, без всяких прикрас, нечто вроде зала ожидания или попросту накопителя, где все бедные, затерянные души несли определенное для них покаяние за грехи, прежде чем Господь Вседержитель примет их у себя на небесах.

Приехав в первый раз навестить жену, Джейк расплакался, как ребенок, но во время последующих визитов глаза его оставались сухими. Слезы не помогут Элли и не сделают то ужасное место, куда она попала, хотя бы на йоту менее унылым. Вдоль длинного коридора по центру строения тянулось множество дверей, открывавшихся в помещения, где стены отливали зеленью морской волны, полы были покрыты квадратами серого пластика, а расшатанные старые кровати скрипели каждый раз, когда боковые поперечины поднимались или опускались.

Элли лежала в большой квадратной палате вместе с одиннадцатью другими пациентками, причем только некоторые, совсем немногие, сохранили ум и память. Комната была заставлена до такой степени, что не осталось возможности придвинуть стул к ее кровати, чтобы немного посидеть и поговорить.

Джейку было бы куда хуже, знай его жена, где именно находится, но ее мозг находился в состоянии постоянного сна. Он решил, что в данном случае незнание идет на пользу Элли, и этот факт значительно его успокоил.

Каждое воскресенье, поднявшись с постели, размяв ноющие суставы и немного придя в себя, он отводил Мишель к маме. Отец и дочь рука об руку становились в изножье кровати Элли и смотрели на нее добрых десять-пятнадцать минут, прежде чем уйти. Иногда Мишель собирала букетик полевых цветов, связывала их обрывком бечевки, делала хорошенький бантик и оставляла на подушке мамы, чтобы та могла вдыхать душистый аромат. Пару раз девочка даже плела венки из маргариток и надевала матери на голову. Папа говорил, что в этой короне мама выглядит очень хорошенькой. Как настоящая принцесса.