Как полная идиотка, досадливо подумала она.
— Вот как, вы журналистка? — спросил он, несколько удивленно. — В жизни бы не подумал. Вы настолько красивы, что дали бы сто очков вперед любой актрисе или фотомодели.
Мередит улыбнулась.
— Мне показалось или я уловила в ваших словах налет мужского шовинизма? — спросила она.
— В моих? Ну уж нет! — воскликнул он, смеясь с приятной хрипотцой. — Просто меня воспитали в духе определенных традиций — вот и все. Вы уж меня простите…
Мередит приподняла руку.
— Можете не продолжать. Я принимаю ваши извинения, мистер Киракис.
— Александр, — поправил он.
— Александр, — медленно повторила Мередит.
Проследив за её взглядом, Александр Киракис увидел своего отца, сидевшего за столиком в окружении четырех репортеров из «Шиппинг Ньюз». — Вы, наверное, надеялись оказаться за одним столом с моим отцом?
Мередит кивнула.
— Да. Но, к сожалению, эти акулы меня опередили.
— Жаль, не повезло отцу, — с улыбкой промолвил Александр, глядя на нее. — Не так часто ему выпадает удача отобедать в обществе столь прекрасной женщины.
Мередит почувствовала, что краснеет.
— Спасибо, но… — запинаясь, начала было она, но Александр перебил ее:
— А вот я, напротив, никогда не упускаю такой возможности, Мередит, — сказал он, не спуская с неё глаз. — И буду рад, если вы окажете мне эту честь.
— С удовольствием, — без раздумий согласилась Мередит.
— Вот и чудесно. — Он взял её под руку, и Мередит показалось, что по всему её телу прокатилась легкая дрожь. — Идемте в отдельную кабинку, где нам никто не помешает. — Александр провел её через весь зал в одну из плотно зашторенных кабинок. — Где только возможно я предпочитаю уединение, — пояснил он, когда они расселись. — К сожалению, в наши дни это удается все реже. Надеюсь, вы не против?
— Нисколько, — быстро ответила Мередит, осматриваясь по сторонам. Она давно не была в этом ресторане и совершенно забыла, насколько здесь красиво. Небольшая комнатка была со вкусом задрапирована алым бархатом, а в самом центре разместился изящный фонтан, привнося в обстановку дополнительную элегантность. Повсюду, куда ни кинь взгляд, были цветы. Море цветов. Мередит вдруг показалось, что они в один миг перенеслись по мановению волшебной палочки в одну из европейских столиц. Например, в Вену или в Будапешт.
— Эта комната напоминает мне одно славное местечко в Австрии, — сказал Александр, словно прочитав её мысли. — Скажите — а вы уже бывали здесь?
— Да, — кивнула Мередит. — Раз или два.
— Какая здесь кухня?
— О, прекрасная, — заверила она. — Их повару никто и в подметки не годится.
— Верю вам на слово, — промолвил Александр.
Мередит улыбнулась.
— Надеюсь, что вас не постигнет разочарование, — сказала она. И тут же подумала, что, возможно, ещё сумеет добиться желанного интервью; ведь кто мог быть ближе к Киракису, нежели собственный сын? Чувствуя на себе его взгляд, она рассеянно заглянула в меню. Потом подняла голову и спросила: — Вам нравится в Лос-Анджелесе?
Александр посмотрел на неё так, что Мередит вдруг почувствовала себя робкой школьницей.
— Очень, — ответил он с многозначительной улыбкой. — Здесь все не просто красиво, но — совершенно прелестно и несравненно.
Щеки Мередит вновь покрылись румянцем.
— Многие не в состоянии вынести нашего смога, — промолвила она. — Ведь в вашей стране…
— В моей стране? — Александр громко расхохотался. — Между прочим я живу в Нью-Йорке!
— Но разве вы росли не в Греции?
— В Греции. — Александр выжидательно посмотрел на нее. — Вы там бывали?
— Нет.
— Афины во многих отношениях похожи на Лос-Анджелес, — сказал он. — Более того, я не раз слышал, что их называют Лос-Анджелесом, лежащим в развалинах.