Большинство историков склонны считать, что подобные настроения Казотта могли быть навеяны иллюминатами, в секте которых он состоял. О взаимоотношениях Казотта и иллюминатов, пользовавшихся в то время во Франции огромным влиянием, Жерар де Нерваль говорит следующим образом: "Хорошо известно, какую важную роль сыграли иллюминаты в революционных движениях разных стран. Их секты, организованные по принципу глубокой секретности и тесно связанные меж собою во Франции, в Германии и в Италии, обладали особым влиянием на сильных мира сего, посвященных в их истинные цели. Иосиф II и Фридрих Вильгельм II многое совершили по их наущению. Так, Фридрих Вильгельм, возглавивший коалицию монархов, вторгся в пределы революционной Франции и был уже в тридцати лье от Парижа, когда иллюминаты на одном из своих тайных заседаний вызвали дух его дяди, великого императора Фридриха, который запретил ему продвигаться дальше. Именно в результате данного запрета (который все толковали по-разному) Фридрих Вильгельм внезапно отступил с французской территории, а позже даже заключил мирный договор с республикой, которая, можно сказать, обязана своим спасением союзу французских и германских иллюминатов".
Поддался всеобщему увлечению иллюминатами и Казотт. Ему нравились высказываемые этими людьми идеи о всеобщем равенстве и свободе. Иллюминаты утверждали, что их современники живут накануне конца света, а потому уже близок приход Христа и Антихриста. Кстати, подобными идеями весьма ловко воспользовались якобинцы: вначале они тоже рассуждали об объединении всего общества ради победы светлого начала.
Тем не менее Казотт оказался достаточно проницательным, чтобы понять: его собратья по секте совершили страшную ошибку, а теперь упорствуют в своих заблуждениях, поскольку приняли светлое начало за темное, а Христа спутали с Антихристом. В данном случае под Антихристом Казотт понимал революционные идеи проповедников всеобщего равенства, братства и свободы. Однако что он мог сделать в одиночку? Его никто не хотел слушать. Жерар де Нерваль с сожалением отмечает: "Те, кого Казотт считал демонами, выглядели в их глазах божественными духами-мстителями". Правда, незадолго до этого и сам Казотт придерживался подобного же мнения. Например, на вечере, устроенном Кондорсэ, он говорил об огненном архангеле, который придет судить всех присутствующих и ни для кого не найдет оправдания. Только позже он осознал, что этот огненный архангел на самом деле является Антихристом, исчадием ада.
После начала революции в письмах Казотта зазвучали тревожные настроения. Он писал своим корреспондентам, то упрашивая и умоляя их, то предостерегая от ошибочных действий. И в то же время он не мог не понимать, что не в силах изменить ни собственную судьбу, ни ход истории. Казотт предвидел ужасную участь не только современников, но и свою собственную. Он знал, что и ему будет вынесен неумолимый приговор, причем устами бывшего собрата по секте, иллюмината. Поэтому письма Казотта 1791 года исполнены обреченности и покорности судьбе. Например, он пишет гражданскому судье Понто: "Ежели Господь не вдохновит кого-нибудь из людей на то, чтобы решительно и безоговорочно покончить со всем этим, нам грозят величайшие бедствия. Вы знаете систему моих убеждений: добро и зло на земле всегда были делом рук человеческих, ибо человеку эта планета дарована вечными законами Вселенной. Вот почему во всем совершаемом зле мы должны винить лишь самих себя. Солнце неизменно посылает на Землю свои лучи, то отвесные, то наклонные; так же и Провидение обходится с нами; время от времени, когда местонахождение наше, туман либо ветер мешают нам постоянно наслаждаться теплом дневного светила, мы упрекаем его в том, что оно греет недостаточно сильно. И если какой-нибудь чудотворец не поможет нам, вряд ли можно уповать на спасение".
Это письмо достаточно пространно, но оно важно тем, что именно в нем звучит в полной мере кредо Казотта, причем это кредо универсально: оно является своеобразным предупреждением человеку, имеющему несчастье жить во времена, когда миром правят хаос и разгул низменных страстей, когда вечные ценности отходят на второй план и забываются истинное предназначение, духовность и нравственные ценности, которые невозможно купить ни за какие деньги: "Человек должен действовать здесь, на Земле, ибо она – место приложения его сил; и добро и зло могут твориться лишь его волею. И пусть почти все церкви были закрыты либо по приказу властей, либо по невежеству; теперь дома наши станут нашими молельнями. Для нас настал решительный миг: либо Сатана продолжит царствовать на Земле, как нынче, и это будет длиться до тех пор, пока не сыщется человек, восставший на него, как Давид на Голиафа; либо царство Иисуса Христа, столь благое для людей и столь уверенно предсказанное пророками, утвердится здесь навечно. Вот в какой переломный момент мы живем, друг мой; надеюсь, Вы простите мой сбивчивый и неясный слог. Мы можем, за недостатком веры, любви и усердия, упустить удобный случай, но пока что у нас еще сохраняется шанс на победу. Не станем забывать, что Господь ничего не свершит без людей, ибо это они правят Землею; в нашей воле установить здесь то царство, которое Он заповедал нам. И мы не потерпим, чтобы враг, который без нашей помощи бессилен, продолжал при нашем попустительстве вершить зло!".
И все же пророк не был услышан, и зло проявило свою адскую сущность в 1793 году, когда так много казавшихся незыблемыми идей, прекрасных иллюзий, тысячи человеческих жизней было брошено на алтарь революции, ежедневно требующей новых жертв и все больше крови.
Знаменитое пророчество Казотта о наступающем царстве Антихриста сохранилось до наших дней благодаря свидетельству Жозефа Лагарпа, который записал произошедшее на вечере в академии, устроенном Кондорсэ в начале 1788 года. Говорят, что даже сам несчастный прорицатель, вспоминая позже случившееся в тот вечер, леденел от ужаса и готов был рвать на себе волосы, однако в тот момент он не мог поступить иначе – не сказать, что он видел так ясно и что произойдет с этими людьми, так беспечно относящимися к собственному будущему. И он в своей обычной манере, то ли шутя, то ли играя (по крайней мере, у большинства присутствующих сложилось именно такое впечатление), сказал очаровательной герцогине де Граммон, что ей стоит готовиться к смерти на гильотине, самому Кондорсэ предсказал добровольную гибель от яда в тюремной камере, Шамфору и д’Азиру – самоубийство (он видел в их руках кинжалы, обагренные их же собственной кровью).
Аристократы были возмущены, считая, что Казотт просто издевается над ними или неудачно шутит (но можно ли шутить подобными вещами?). Казотт говорил тогда: "Вами будет править только философия, только разум. И все те, кто погубит вас, будут философами; они станут с утра до ночи произносить речи, подобные тем, что я выслушиваю от вас уже целый час; они повторят все ваши максимы, процитируют, подобно вам, стихи Дидро и "Деву"…" Если бы они знали, что именно так все и произойдет!
Вместо этого аристократы в дорогих шелках, поэты в изящных кружевах и всезнающие ученые возмущенно заговорили: "Этот человек просто безумен. Он всегда славился своей склонностью к странным шуткам, которые он всегда облачает в мистическую форму; только сейчас он зашел чересчур далеко!". Даже Шамфору изменило привычное чувство юмора. Этот насмешник назвал предсказания Казотта "юмором висельника". Наконец, чашу всеобщего терпения переполнили слова Казотта о том, что герцогиня де Граммон будет казнена без исповеди в обществе королевы Марии Антуанетты. Что же касается самого Кондорсэ, то он был просто взбешен и, кусая от гнева губы, выгнал из дома безумного и незадачливого прорицателя как скверного шутника.
Однако Казотт не щадил и себя самого. Он знал, каким образом окончит свои дни, но не считал нужным спорить с судьбой. Для него главным было жить по законам совести и чести. Его арестовали за письма, которые Казотт адресовал Понто и Руаньяну, в то время занимавшему пост секретаря Совета Мартиники. Когда республиканское правительство отправило 6-тысячный батальон с целью захвата острова, Казотт предложил план сопротивления безбожной власти: ведь он был военным специалистом, имел опыт борьбы с английскими морскими захватчиками и мог дать действительно ценный совет в том, что касалось необходимой обороны. В своих посланиях Казотт перечислял важнейшие пункты колонии, требующие особого укрепления. Отдельно он остановился на вопросе о провианте и боеприпасах. Именно эти письма республиканцы перехватили и прочитали.
Предоставим слово Жерару де Нервалю: "Республиканцы тогда повсюду искали доказательства роялистского заговора "рыцарей кинжала"; завладев бумагами королевского интенданта Лапорта, они обнаружили среди них письма Казотта к Понто; тотчас же было состряпано обвинение, и Казотта арестовали прямо у него в доме в Пьерри.
– Признаете ли вы эти письма своими? – спросил его представитель Законодательного собрания.
– Да, они писаны мною.
– Это я писала их под диктовку отца! – вскричала его дочь Элизабет, страстно желавшая разделить с отцом любую опасность".