МИША (совершенно запутанный). А что Бином делает на озере?
АЛИК. Бином проводит смотр кулаков и проверяет работу по направлениям.
МИША. По каким направлениям, мальчик?
АЛИК. Старшие уже по демографии, младшие пока подметают.
МИША. Что они подметают, Алик? То, что останется после старшей демографии?
АЛИК. Пап, ну чего ты цепляешься? Я тебе потом брошюру принесу, там все написано. Мы вообще-то за мумием.
МИША. Зачем тебе мумие?
АЛИК. Мазать несогласных. Сейчас на улицу пойдем, будем спрашивать - вы согласный или несогласный? Несогласных будем мазать, чтобы согласились.
МИША. Алик… Ребята, подождите пока в парадном, ладно?
АЛИК. Папа, у меня от моей пятерки секретов нет.
МИША. Хорошо. Если ты сам хочешь, то хорошо. (Пауза.) Алик… Ты уверен, что хочешь поступить в Высшую школу экономики?
АЛИК. Точняк, пап. Это же наша школа.
МИША. В каком смысле наша?
АЛИК. Ну, в каком все наше. Если я теперь пойду в армию, то это будет наша армия. Если в магазин - то в наш магазин. Если бы не мишутки, я пошел бы в обычный. А так пойду в наш. Все то же самое, но вкус уже совершенно другой.
МИША. Ты же хотел стать пожарником.
АЛИК. Так это когда было!
МИША. Или полярником.
АЛИК. Это еще раньше.
МИША. Или акробатом…
АЛИК (утомленный). Пап, это все можно потом. После Высшей школы экономики. Ладно, где мумие? (Берет ведро.) Пап, я не скоро. Нас обещали после этого в кафе-мороженое.
МИША (грустно). Помыться не забудь. А то не пустят еще.
АЛИК (снисходительно, как младшему). Пап? Что значит - не пустят! Это же наше кафе-мороженое.
МИША. Там все в мумие?
АЛИК. Ну, кто в чем… Но ты же знаешь, какое щас время. (Уходит, унося ведро.)
МИША (один). Ты слышишь? (К двери ванной.) Слышишь, сволочь? Слышишь тварь, что ты с ним сделал? Откуда ты взялся на нашу голову, бурый черт, что ты мне вытащил из ребенка?! Правда, что ли, миазмы от тебя идут…
ЖЕНА (входя с сумками). Ну как, что наш маленький друг? Ты смотрел?
МИША (с отвращением). Что ты тащишь?
ЖЕНА. Это к ужину, если приедет Бином. Ты же понимаешь, надо что-то предъявить. Мы не можем просто так.
МИША. Что ты хочешь предъявить?
ЖЕНА. Знаешь, я подумала, что надо обыграть тему. Ну, мед, варенье - все это само собой. Салат "Медвежье здоровье", зеленый, с редисом. Оленина по-таежному - ну, ты понимаешь, с грибами. (Выкладывает продукты - частью на стол для разделки, частью в холодильник.) Я только суп еще не решила - свекольник или щавельный…
МИША. Сделай два в одном. Бином же.
ЖЕНА. А что, идея. Сделаю два, пусть выбирают. Должен же быть какой-то выбор, правильно?
МИША. Если хочешь соответствовать - выбирает пусть он, но решать должна ты.
ЖЕНА. Тогда свекольник. Или щавельный? Или свекольник? Ты как думаешь?
МИША (грустно). Видишь, ты совсем уже отвыкла решать сама.
ЖЕНА. Тогда свекольник.
МИША. Маш, я хочу, чтобы эту тварь убрали отсюда.
ЖЕНА. Какую?
МИША. Ты знаешь какую.
ЖЕНА. Зоолога? Но он очень милый, по-моему. Интеллигентный.
МИША (взрываясь). Черт тебя подери! Ты совсем уже ничего не понимаешь, да? Вообще уже отучились мозгами шевелить?! Я говорю про эту тварь, которая самозародилась!
ЖЕНА (настораживаясь). Что ты хочешь с ним сделать?
МИША. Я понятия не имею! Пусть его заберут. Какая разница. Пусть держат в клетке хоть на Красной площади, но я здесь у себя больше не намерен… я не могу, я не стану… категорически! Они уродуют Алика, они заставляют меня врать, они приносят деньги, которых я не заработал, ты варишь какую-то медвежью болезнь, весь дом пропах медвежьим дерьмом, целители учат жрать его, это не моя жизнь! Мы имеем право, мы ни в чем не виноваты, пусть они его заберут туда, где ему место, туда, откуда он вылез!
ЖЕНА. Григорьев. Успокойся. Выпей воды.
МИША. Я сейчас выпью, только не воды…
ЖЕНА (неожиданно миролюбиво). Чего хочешь, того и выпей. Только учти: если ты его выгонишь, я уйду с ним.
МИША. С зоологом?
ЖЕНА. С медведем.
МИША (в оцепенении). В каком смысле с медведем?
ЖЕНА. В том смысле, что здесь выбирать придется тебе. Ты же у нас любишь выбирать? Вот и выбирай: или мы оба остаемся, или вместе уходим.
МИША. Ты… ты полюбила его?
ЖЕНА (устало). Полюбила я тебя, двадцать лет назад, теперь уж ничего не поделаешь. И за эти двадцать лет, Григорьев, я не видела жизни, хотя ты не худший вариант. Ты нормальный, Григорьев, ты даже хороший, но ты никого и ничего не умеешь замечать, кроме себя. И когда у меня начинается наконец нормальная жизнь, ты хочешь одним движением все обрушить, потому что тебе, видите ли, не нравится мумие. А что у нас впервые есть деньги, и что меня впервые видят люди, и что Стариковы видят меня по телевизору и понимают, из кого вышел толк, а из кого нет…
МИША (в бешенстве). Я плевать хотел на Стариковых и на все, что подумают Стариковы!
ЖЕНА (так же устало). Я понимаю, что ты плевать хотел на всех, кроме себя. И на будущее сына тебе плевать. И на Ольгу ты плюешь. Про себя я не говорю, на меня ты плюешь двадцать лет. Запомни только одно: если ты выгонишь его, дальше тебе придется плеваться в одиночестве.
МИША. Маша! Ты понимаешь, что ты говоришь?
ЖЕНА. Очень хорошо. И надеюсь, что ты тоже понимаешь: я говорю совершенно серьезно. Мне сорок лет, я еще хочу жить. Другого шанса не будет. Если мне это даст медведь, я буду жить с медведем, чертом, дьяволом, инфузорией туфелькой. Но с тобой у меня не будет ничего, это я поняла с самого начала. Это можно терпеть, утешаться честностью, все, что хочешь. Но когда у меня появился шанс, я не дам тебе его отобрать, Григорьев. Ты понял? Не дам!
МИША. Наши шансы возрастут…
ЖЕНА. Что ты там бурбулишь?
МИША. Неважно. Маш, ты его поцеловать не хочешь?
ЖЕНА. Надо будет - поцелую.
МИША (мечтательно). Вдруг превратится?
ЖЕНА. Нет, не надо. Этого, пожалуйста, ни в коем случае. Кому он нужен в качестве принца? Даже мне не нужен. А в качестве медведя к нему приедет Бином, представляешь? Ой, я даже не знаю, как с ним разговаривать. Мне кажется, я буду нести такие глупости…
МИША. Не страшно. Они слышат только то, что хотят слышать.
ЖЕНА. А что они хотят?
Рев из ванной.
МИША. Вот это, наверное.
ЖЕНА. Ой, я даже не знаю, что надеть. Можно бурое, а можно трехцветное.
МИША. Да подожди ты. Может быть, еще не приедут.
ЖЕНА. Что значит - не приедут? А для чего весь бульвар липами засадили?
МИША. Когда?
ЖЕНА. С утра. Сидишь тут, как сыч, ничего не знаешь. Фонари новые поставили, старушек привезли толстых.
МИША. А наших куда?
ЖЕНА. Не знаю. Наверное, потом привезут. Я даже удивилась, какие толстые старушки…
МИША. Это у них, наверное, бронежилеты поддеты. Охрана, мало ли.
ЖЕНА. Нет, охрану я видела. Охрана в песочнице.
МИША. С ведерками?
ЖЕНА. Нет, с ведерками эти… Мишутки. Охрана с лопатками, в панамках. И еще трое с собаками, якобы выгуливают, только почему-то все во дворе. На асфальте.
Звонок в дверь.
МИША. Что ж они ключами никак не обзаведутся…
Открывает. В квартиру с пением входит целая процессия попов, размахивая кадилами.
ДЬЯКОН. Здравствуйте, хозяева, Господь с вами, мир дому сему.
МИША. Служу России, слава Богу за все.
ДЬЯКОН. По благословению начальства прибыли для процедуры. Где зверек-то?
МИША. Крестить хотите?
ДЬЯКОН. Вот невежда, прости Господи. Ты когда исповедовался-то, раб Божий?
МИША. Я агностик, батюшка.
ДЬЯКОН (беззлобно). Не батюшка, а отец Варсонофий, всему учить тебя, балда. Крещен?
МИША. Не сподобился.
ДЬЯКОН. Оно и видать, что нехристь. Зверька не крестят, сие грех, зверька освящают согласно чину, проводи к зверьку-то.
МИША (указывая на дверь). Се зверек. Аше приидеши, возможет и схавати.
ДЬЯКОН (заглядывая в глазок). И то сказать. Зверь рыкающий, ища кого поглотити. Како же тебя, раба Божия, благословило зверем сим в ванную?
МИША. Не просвещен, отец диакон. Завелось и рыкает.
ДЬЯКОН. Истинно сказано: можешь ли уловить Левиафана удою? Чудны дела твои, Господи, и разнообразны. Приступим, братие. (Машет кадилом.) Создателю и содеятелю человеческого рода, дателю благодати духовныя, подателю вечнаго спасения, сам, Господи, пошли духа Твоего святаго на тварь сию, яко да вооружена силою небеснаго заступления хотящим ю употребляти, помощна будет к телесному спасению и заступлению и помощи, аминь. Господи помилуй, чего только не освящал, одних "Мерседесов" в проклятые девяностые сколь пересвятили, мобильников более ста, спонсор Феофилакт Тамбовский, в миру Пупырь, приносил пистолет "магнум 44", вот такая дура! - а медведя впервые Господь сподобил.
ЖЕНА. Пожалуйте, батюшка, закусить.
ДЬЯКОН. Благослови тебя Господь, хозяюшка. Очи всех на Тя, Господи, уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении, отверзаеши Ты щедрую руку Твою и исполняешь всякое животное благоволения. (Наливает, закусывает.) Приступим, братие.
Братия закусывает.
Ты, раб Божий, знаешь анекдот про православного льва?
МИША. Не просвещен, отец Варсонофий.