А когда пришли еще, Танька Косоглазина свою заколочку увидала и как давай блажить. Завали хлеборезку, говорю, жиртрест вонючий, а самой даже ругаться не хочется. Такая добрая стала, аж самой удивительно. В другой раз может и с ноги бы, а тут даже ругаться не хочется. Рукой на нее махнула и в комнату пошла. Хорошо, она не со мной живет, а то удавила бы ее давно уже. Залезла в постель, а после отбоя в туалет вышла, из пижамы эту газету, которую мне Валера дал, достала. Я так решила просто, что сама сначала про себя эту газету прочитаю, а потом уже девкам дам посмотреть. Потому что там про меня же написано, я же первая должна прочитать. Светка всю дорогу ныла - ну покажи, ну, покажи, я говорю ей - Светич, базару ноль, читать учись! Достала я газету, читаю, читаю - нет про меня ничего! Должно быть, а нету. Я там учиталась вся, даже кроссворды проверила - нет нигде. А потом на последней странице, на обороте прям, там так мелко-мелко про убийство мента какого-то, про то, как две тачки врезались и про меня. Правда, про меня. Так и написано:(морщит лоб, вспоминает) "Воспитанница детского дома Наталья Банина выпрыгнула из окна третьего этажа. На вопросы журналиста девочка ответила, что прыжок совершила случайно, не имея цели покончить с собой. На сегодняшний день здоровье Наташи не вызывает опасений". Только фотографии нет. Даже обидно стало - имя, фамилия, а фотографии нет. Опять нашу Иру Горбуненко вспомнила, еще подумала - правильно Светка ту газету в туалет положила… Но с другой стороны - я-то теперь с журналистом буду знакома, че он, фотографию мою не напечатает что ли?
На следующий день я прям минуты считала, когда уже, когда. И думаю еще такая - еще ведь опоздать нужно, по нормальному если. А потом такая думаю, ага, а вдруг я опоздаю, а он не дождется, подумает, не пришла я, передумала. В результате я в этот парк полшестого приперлась, сижу на скамеечке такая, даже не курю, жвачку мятную жую. Не знаю, сколько там сидела, испугалась даже уже, вдруг он не придет. Сижу, сижу, и вдруг у меня голос его за спиной раздается: "Здравствуй, Наташа". Я аж испугалась, но виду не подала, оборачиваюсь спокойненько: "Привет, говорю, Валера". А у самой все внутри десять раз перевернулось. Я даже дышать забыла как, в груди что-то так бум-бум, и воздух ртом ловлю. Ну, рассказывай, говорит, что у тебя. Я сижу такая, головой мотаю, как лошадь. Щас, говорю, с силами соберусь. Обижают вас там, спрашивает. Я такая - ну да, бывает. А из окна ты зачем прыгала, с собой хотела покончить? Я, конечно, ниче такого не хотела, это все Светка, дура, но все равно говорю - да, хотела. Тут он говорит - Наташа, может, ты сока хочешь или газировки там? Я говорю - хочу, и сигарет, если можно. Он пошел, сока принес, себе пива купил и сигареты мне протягивает, "Парламент". Сидим мы с ним, курим, я ему про жизнь нашу заливаю. Даже не знаю, что на меня нашло тогда, обычно это лохи только жалуются, а я лох что ли? Мы таких еще в малолетке вылавливали и по ноздрям стучали, что, падла, жисть у тебя тяжелая, говоришь? А тут как начала рассказывать, меня прям не заткнуть было. Рассказываю и думаю, щас он меня зачморит и все пропало. Скажет еще, детдомовка вшивая и уйдет. А он сидит, слушает и потом за руку еще меня взял, так осторожно-осторожно, как будто я маленькая. Меня даже в детском саду никто так за руку не брал, брали только если к заведующей вели. А я же уже не маленькая, а сердце так внутри - бум-бум. Вот дура, думаю, надо было у Светки крем взять, руки помазать, а то вдруг они у меня шершавые? И так мы долго с ним сидели, я ему много еще всякого наговорила. Про девок наших рассказала, про Иру Горбуненко, про Светку, подругу мою лучшую. Про дискачи наши. Потом он говорит, ну ладно, пойдем, Наташа, я тебя провожу. И мы с ним пошли. Идём, а я думаю, что ж ты сука-город, у нас такой маленький? Не погулять даже нормально. Вот были бы мы в Москве, мы бы с ним всю ночь шли, я бы ему все-все рассказала, и потом, когда утро уже, он бы мне сказал: "Наташа - ты реально самая клевая девчонка на земле. Выходи за меня замуж" Вот если бы мы были в Москве, он бы это обязательно сказал, а так нет - потому что для этого же надо еще с силами собраться, а на это время нужно. А какое тут время, если весь город за час обойти можно? И потом, когда мы с ним прощались у детдома уже, он меня так обнял и говорит: "Наташа, береги себя". Представляете? Наташа, береги себя… Наташа, береги себя… Я не помню, как я пришла, как я заснула, что я там воспитке нагнала. Со мной в первый раз такое было, что не помню ничего. Даже на всех бухаловах все всегда помнила, а тут как будто заболела. Лежу в комнате уже после отбоя и заснуть никак не могу. По стенам тени ползают, а я на них смотрю такая, и в голове: "Наташа, береги себя, Наташа, береги себя, Наташа, береги себя…" А потом началось, никогда еще такого не было. Вот мы с Русей целовались, да, а я никогда о нем не думала, а тут из головы не выходит и все. На уроках сижу и о нем думаю. С девками в умывалке курю и тоже о нем. Даже сочинение на четыре написала, там про Татьяну надо было, из этого, как его… Не помню, короче. Мне даже Светка сказала - Наташа, ты че как дура стала, с тобой разговариваешь, а ты как лошадь головой киваешь? Надо бы ее за волосы, а я молчу. Правда, как дура… И все время в окно наше смотрела, вдруг он придет? Ну, дура конечно, понимаю, что не придет, он че, знает в какой комнате я живу, и все равно смотрю, аж глаза болеть стали от постоянного смотрения. Девки мне такие - ты че? А я - ниче, и дальше смотрю…
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...