Дмитрий Кленовский - Полное собрание стихотворений стр 3.

Изгиб стены, рисунок стройных пиний,
Неясный силуэт забытого дворца
И трепетный узор садов, где без конца
Горит орнамент роз, азалий и глициний.

Ему подарены, и в блеске ваз живут,
От Комо - аметист, от Капри - изумруд,
А пурпурный закат на зеркале Канала,

На rio спутанных Венеции моей -
В изгибах легких ваз, среди других камней,
Горит созвучием рубина и опала.

17

Ты помнишь? - мы были в Версале
В осенний задумчивый день.
Мы шумный Париж променяли
На эту бесшумную тень.

Ты помнишь, как серые стены
Нас вывели в вянущий сад?
Как ты покупала мадлэны,
Как ты не хотела назад?

В аллеях листы монотонно
Летели с деревьев к земле,
В замолкших фонтанах Латоны
Грустили на желтом ковре.

И там, где туманней и глуше,
Где все в неразбуженном сне, -
Нашли мы этюды la Touch'а
В сонетах Henri de Regnier.

В бассейна бестрепетном лоне
Твой образ терялся и гас.
На этом загадочном фоне
Все было загадкой для нас.

Ты помнишь? В уютной коляске
На нашем обратном пути
Мы только молчали, как в сказке,
Мы слов не хотели найти.

Все то, что вернуться могло бы,
Нам было так трепетно жаль, -
И после мы поняли оба,
Что мы полюбили Версаль.

18. В саду одной из старых вилл, на Комо

"Да, этот сад дает немало мне хлопот!
Как только умерла графиня, сын графини
В Париж уехал; там живет он и поныне;
Не вижу я его уже который год.

Все пишет только мне: убавь, убавь расход.
Живет он широко; читал о нем в газете.
И вот пришлось совсем забросить розы эти,
А жалко: - кое-как весь сад теперь растет!.."

Садовник замолчал... Спускалася прохлада...
Аллеи узкие покинутого сада
Грустили в сумраке вечерней тишины...

Кусты последних роз ко мне склонились ниже,
И мне послышалось: "мы умереть должны: -
Цветы оранжерей так дороги в Париже!"

19. Амальфи. Монастырь

Сквозь рамку белую старинной колоннады
И ветви пыльные скучающих олив
Сверкает небосклон, и город, и залив,
К которому сойти зовут ступени сада.

Быть может, там, внизу, и воздух и прохлада,
Но солнца южного так радостен призыв, -
И жалко двигаться... Сегодня я ленив;
Мне чудно хорошо, мне ничего не надо...

И мне мерещится сквозь дымку снов моих
Какой-нибудь монах, который меж других
Здесь так же сиживал и так же спал, наверно,

В дни жаркие, пыхтя, сосал большой лимон,
Дарами прихожан смущал неверных жен
И в келию таскал из погреба фалерно.

20

Вы в hall'е моего отеля
Сегодня были в пять часов;
Пройдя по бархату ковров,
Вы на одно из кресел сели.

Вы две газеты просмотрели,
Пока швейцар, без лишних слов,
Принес вам список всех жильцов
За две последние недели.

И над бумагой небольшой
Вы наклонилися. Порой
Ваш взор туманился заботой.

Вы просмотрели, не нашли,
Вздохнули, встали и ушли... -
Я полюбил вас отчего-то!..

21. Фьезоле. Монастырь св. Франциска

Как ни старался я монаху объяснить,
Что год тому назад, свободно, без преграды,
По узким келиям и по аллеям сада
Часами целыми один я мог бродить, -

Меня не согласился он пустить;
И отвернулся я с невольною досадой.
О, только пять минут, - мне большего не надо!
За пять минут я все успею пережить!

Но он захлопнул дверь, и только на мгновенье
Увидел я аллей знакомых направленье,
Колодец с розами, узор седых олив

И ту скамейку, где с безумною печалью
Я столько раз мечтал, о мире позабыв,
Глядя, как небосклон сливался с синей далью...

22. Воспоминанья об Италии

О, эти мелкие, прелестные детали
Поездок! Реализм меж этих вечных снов!
Журнал, потерянный в тиши пустых садов;
Билет, украденный в Болонье на вокзале;

Лимон, зацепленный гондолой на канале;
Мошенник, знавший пять нелепых русских слов;
Плохой бенедиктин в Орвьето; семь часов,
Что в Кьюзи, кажется, мы пересадки ждали...

Воспоминания еще недавних дней,
Картины лучшие Италии моей, -
Простите! - в памяти я вас поставлю рядом

С мальчишкой, что просил подачки битый час,
С ризотто спорченным и этим псом, что раз
Я в Тиволи кормил швейцарским шоколадом!

III

23

Печаль моих стихов я посвятил давно
Глазам задумчивым, глазам печальным вашим.
Им было, помнится, в моих читать дано:
Они поэтому еще мне были краше.

Теперь вы далеко... Я знаю, вы уже
Забыли обо мне. А я... - сознаться больно, -
Но сердце новым снам и новой госпоже
Молилося не раз, хотя бы и невольно.

– Быть может, как-нибудь случайно к вам дойдет
Та книга, где мои заставлю вянуть песни,
И ваш забывший взор с досадою прочтет,
Что кто-то для меня был даже вас прелестней.

И будет странно вам. Среди знакомых строк
Вам что-то станет вдруг безумно незнакомо;
И вы прошепчете: "Он так писать не мог!
Я вместе никогда с ним не жила на Комо!

Я говорила "Вы"! Мои не те меха!
Фиалок никогда я не ношу весною!"
Но что-то вдруг блеснет сквозь диссонанс стиха
Какой-то ласкою знакомою, родною...

И это чуждое для вас по временам
Вам так покажется на прежнее похоже, -
И не поймете вы... Поймите же, что все же
Печаль моих стихов я посвящаю вам!..

24

У Музы моей золотистые кудри,
Небрежный и ласковый взгляд;
Туманные слезы плененных жемчужин
На пальцах усталых горят.

Она не одета в прозрачные ткани
Иль в ярких материй узор;
На ней, как в простом современном романе,
От Ворта закрытый tailleur.

Какой-нибудь камень, чудесный и редкий,
В ее не играет кудрях.
Черты закрывает густая вуалетка,
Перчатки на тонких руках.

Весенних фиалок букет ароматный
Приколот к ее шеншила; -
Она непослушна... она непонятна...
Она бесконечно мила...

По целым неделям порою, быть может,
Ко мне не заходит она;
Тогда мое сердце почти не тревожит
Мираж мимолетного сна.

Бесцельно проходят часы за часами,
Мой вечер мучительно тих,
И я разрываю, листы за листами,
Начало элегий моих.

Но часто, в часы одиноких мечтаний,
Когда за рабочим столом
Я жду невозможных и странных свиданий,
Скучаю, не зная о ком;

Когда в моем сердце сильнее рыдает
Печаль непонятного сна, -
Я слышу, как двери она отворяет,
Я вижу, как входит она.

С небрежной улыбкой, с насмешливым взглядом,
Она - и я это хочу! -
Садится со мною доверчиво рядом,
Плечом прикасаясь к плечу.

Упрямые кудри лениво отводит,
Снимает перчатку свою,
По белой бумаге внимательно водит
Послушную руку мою.

И я отдаюсь мимолетным миражам,
И долго, близка и нужна,
Слова за словами, за фразами фразы
Мне тихо диктует она...

И вечер проходит, и сказкою хмурой
Играет метель за окном.
Высокая лампа в плену абажура
Горит одиноким пятном.

Неясною лаской, истомой невнятной
Касается дрема чела,
И легких фиалок букет ароматный
Грустит на ее шеншила...

25-26. В Финляндии

Зимние акварели

1. На воздухе

Пусть колокольчик пел под красною дугой
Так недогадливо и так немузыкально,
Но в медленном плену дороги снеговой
Мне было без него достаточно печально.

Лошадка шла сама, не тронута вожжой,
В вечерней тишине уже тускнели дали,
И я не мог простить, зачем я слишком твой,
Когда твои глаза в мои глядеть - устали.

Ты, кажется, спала. Под шляпкой меховой
Я смутно различал лица изгиб овальный,
А колокольчик пел под красною дугой
Так необдуманно и так немузыкально!

2. В комнате

Тюльпаны желтые в березовом горшке
Поставлю я к себе на узкое оконце.
Сосульки длинные висят на желобке:
В них ночью спит луна, а днем гуляет солнце.

В веселой комнатке один я целый день.
Смотрю на яркий снег, на сосны, на дорогу,
Читаю, если мне писать бывает лень,
И ночью, перед сном, молюсь немного Богу.

Но не приходишь ты... А если б и пришла,
То будут ли тебе достаточно понятны
Упреки в комнате, которая светла,
Где солнцем зажжены ликующие пятна?

27

Осень близко. Желтый лист мелькает,
И опять до утренней зари
Ранний вечер тихо зажигает
Вдоль пустынных улиц фонари.

Облака так низко над землею,
В тихом зале скучно и темно,
И дожди минутные порою
Тяжело и резко бьют в окно.

Осень близко... В парке, на озера,
На пруды заросшие кругом,
Тихо рея, листья лягут скоро
Золотым и трепетным ковром.

Зашуршат аллеи под ногами,
Белых астр поблекнет красота,
В серой дымке, в ласковом тумане
Дальний лес потонет, как мечта.

Новых грез вернется мне ошибка,
И опять, - и это мне не жаль, -
Опьянит меня своей улыбкой
Старый друг, осенняя печаль...