И стало ангелам невмочь,
Их оттеснила злая ночь;
И, наконец, нечистых тьма
Во мгле рассеялась сама.А я блаженством исхожу -
В объятьях милую держу;
Она ко мне пугливо льнет,
Но горько, горько слезы льет,Рыдает милая моя;
Ее уста целую я:
"Потоки слез останови,
Отдайся пламенной любви!Отдайся пламенной любви…"
И вдруг – озноб в моей крови:
Под гул и треск покров земной
Разверзся – пропасть предо мной.Из черной пропасти возник
Рой черных духов в тот же миг;
Сокрыл он милую мою;
Один, как прежде, я стою.Стою, и черный рой ведет
Вокруг меня свой хоровод,
Всё ближе, ближе, всё тесней,
И громкий хохот всё гнусней.Вот-вот сомкнется узкий круг,
В ушах всё тот же страшный звук:
"Блаженство ты отверг, презрел,
Проклятье – вечный твой удел".
"Я выплатил выкуп, чего же ты ждешь?" Перевод В. Зоргенфрея
Я выплатил выкуп, чего же ты ждешь?
Ты видишь, я весь – нетерпенье и дрожь.
Кровавый сообщник, меня не морочь:
Невесты все нет, а уж близится ночь.От кладбища тихо летят ветерки, -
Невесту мою не встречали ль, дружки?
И вижу, как призраков бледных орда
Кивает в ответ, ухмыляется: "Да!"Выкладывай, с чем ты пришел ко мне,
Ливрейный верзила, в дыму и огне?
"В драконьей запряжке мои господа
Прикатят – недолго их ждать – сюда".Ты, маленький, низенький, в сером весь,
Мой мертвый магистр, зачем ты здесь?
Безмолвно ко мне обращает он взгляд,
Трясет головой и уходит назад.Косматый мой пес, ты скулишь неспроста!
Как ярко сверкают зрачки у кота!
К чему это женщины подняли вой?
О чем это нянька поет надо мной?Нет, нянюшка, песенкам прежним конец,
Я нынче, ты знаешь, иду под венец;
Баюкать меня теперь ни к чему, -
Смотри-ка, и гости – один к одному!Друзья, как любезно, не ждал никогда б!
В руках у вас головы вместо шляп.
И вы, дрыгоножки, вы тоже пришли;
Что поздно сегодня сорвались с петли?А вот на метле и старушка карга.
Благослови же родного сынка!
И ведьма, трясясь, выступает вперед;
"Аминь!" – произносит морщинистый рот.Идут музыканты – к скелету скелет,
Слепая скрипачка пиликает вслед;
Явился паяц, размалеванный в прах,
С могильщиком на худых плечах.Двенадцать монахинь ведут хоровод,
И сводня косая им тон задает,
Двенадцать попов похотливых свистят
И гнусность поют на церковный лад.Старьевщик, и ты надрываешься зря,
На что в преисподней мне шуба твоя!
Там есть чем топить до скончанья веков, -
Останками смертных – царей, бедняков.Несносен горбатых цветочниц вой -
Знай по полу носятся вниз головой.
Вы, рожи совиные, – без затей!
Оставьте! К чему этот хруст костей!Поистине с цепи сорвался ад.
Их больше и больше, визжат и гудят, -
Вот вальс преисподней!.. Потише вы, эй!
Сейчас я увижусь с подругой моей.Потише вы, сброд, или попросту прочь!
Себя самого мне расслышать невмочь.
Как будто подъехали к дому теперь?
Хозяюшка, где ты! Открой им дверь!Привет, дорогая! О, что за честь!
И пастор тут! Не угодно ли сесть?
Хоть вы с лошадиным копытом, с хвостом,
Отец преподобный, я ваш целиком!Любимая, что ты бледна как мертвец?
Нас пастор сейчас поведет под венец;
Я кровью ему заплатил, это так,
Но плата, в сравненье с тобою, пустяк.Колени склони, дорогая, со мной!
Она на коленях, – о, миг неземной! -
Прижалась ко мне – там, где сердце мое,
И в диком порыве я обнял ее.Я волнами локонов нежно обвит,
И сердце у сердца любимой стучит.
Стучат от блаженства и боли сердца
И к небу стремятся, к престолу Творца.Восторгом сердца беспредельным зажглись
И рвутся туда, где священная высь;
Но здесь, на земле, торжествует зло,
Нам ад возложил свою длань на чело.Гнетущего мрака угрюмый сын
Свершает над нами венчания чин;
Кровавую книгу он держит в руках,
В молитве – кощунство, проклятье – в словах.И вой, и шипенье, и свист кругом,
Как грохот прибоя, как дальний гром…
Тут вспыхнул огонь, ослепительно синь,
И шамкает старая ведьма: "Аминь!"
"Покинув прекрасной владычицы дом…" Перевод Н. Хвостова
Покинув прекрасной владычицы дом,
Блуждал, как безумный, я в мраке ночном;
И мимо кладбища когда проходил,
Увидел – поклоны мне шлют из могил.С плиты музыканта несется привет;
Луна проливает мерцающий свет…
Вдруг шепот: "Сейчас я увижусь с тобой!"
И бледное что-то встает предо мной.То был музыкант. Он на памятник сел
И голосом диким, могильным запел,
Струн цитры касаясь костлявой рукой;
Печальная песнь полилася рекой:"Ну, струны, песенку одну
Вы помните ль, что в старину
Грудь обливала кровью?
Зовет ее ангел блаженством небес,
Мученьями ада зовет ее бес,
А люди – любовью!"Раздался лишь слова последнего звук,
Могилы кладбища разверзлися вдруг,
Воздушные тени из них поднялись,
Вокруг музыканта, как вихрь, понеслись."Твой огонь, любовь, любовь,
Нас в могилы уложил.
Так зачем же из могил
Вызываешь ночью вновь!"Все плачут и воют, ревут и кряхтят,
И стонут и свищут, бушуют, шумят,
Теснят музыканта безумной толпой:
Он вновь по струнам ударяет рукой:"Браво, браво, тени! Пляс
Продолжайте
И внимайте
Песне, сложенной для вас!
В тишине спать сладко нам,
Как мышонкам по норам;
Но поднять и шум и гам
В эту ночь,
Помешать не могут нам!Жить мы в мире не умели,
Дураки, мы не хотели
Гнать любви безумье прочь…
Так как нынче нам удобно,
Каждый скажет пусть подробно,
Как его вскипала кровь,
Как гнала
И рвала
На куски его любовь!"
Фридрих К. Д.Пейзаж с могилой, гробом и совой. Ок. 1836
И тощая тень, словно ветер легка,
Жужжит, выступая вперед из кружка:"Подмастерьем у портного,
С ножницами и иглой,
Жил я; нрава был живого,
С ножницами и иглой;
Дочь хозяйская явилась
С ножницами и иглой,
И мое пронзила сердце
Ножницами и иглой!"Хохочет веселых теней хоровод -
Сурово второй выступает вперед:"Я Ринальдо Ринальдини,
Шиндерганно, Орландини,
Карла Мора, наконец,
Брал себе за образец.Я ухаживал порою,
Как они – от вас не скрою, -
И в земных прелестных фей
Я влюблялся до ушей.Плакал я, вздыхал умильно
И любовью был так сильно
С толку сбит, что спутал бес -
Я в чужой карман залез.И беднягу задержали
Лишь за то, что он в печали
Слезы вытереть тайком
Захотел чужим платком.С негодяями, ворами
Был упрятан я властями
По суду в рабочий дом,
Где томился под замком.О любви святой мечтая,
Там сидел я, шерсть мотая;
Но мой дух в прекрасный день
Унесла Ринальдо тень".Хохочет веселых теней хоровод,
В румянах выходит дух третий вперед:"Царил я, бывало, на сцене,
Любовников первых играл,
"О, боги!" – ревел при измене,
Блаженствуя, нежно вздыхал.Мортимер я был превосходный,
Мария была так мила!..
Но жесты я тратил бесплодно,
Понять их она не могла!На счастье утратив надежду,
"Небесная", – раз я вскричал -
И в грудь глубоко, сквозь одежду,
Вонзил себе острый кинжал".Хохочет веселых теней хоровод,
Весь в белом выходит четвертый вперед:"Я сладко дремал под профессора чтенье,
От сна отказаться мне было невмочь!
Зато приводила меня в восхищенье
Профессора скучного милая дочь.Она из окошка мне делала знаки,
Цветок из цветочков, мой ангел земной!
Цветок из цветочков был сорван, однако -
Филистером тощим с богатой казной.Тут проклял я женщин, богатых нахалов,
Чертовского зелья насыпал в рейнвейн
И чокнулся с смертью; при звоне бокалов
Смерть молвила: "Здравствуй, зовусь я друг Гейн!""Хохочет веселых теней хоровод;
На шее с веревкою пятый идет:"Хвалился, пируя, граф дочкой своей
И блеском своих драгоценных камней!
Не надо мне, граф, драгоценных камней -
В восторге от дочки я милой твоей!Запоры, замки дочь и камни хранят,
В передней лакеев стоит длинный ряд;
Лакеи, запоры меня не страшат -
Я лестницу смело тащу к тебе в сад.По лестнице бойко в окно лезу я;
Вдруг слышу внизу окликают меня:
"Дружок, подожди-ка! Вдвоем веселей,
Любитель и я драгоценных камней!"Так гриф издевался – и схвачен я был,
Шумя, ряд лакеев меня обступил.
"Эй, к черту вы, челядь, не жулик я, прочь!
Хотел я украсть только графскую дочь!"Помочь не могли уверенья слова…
В петлю угодила моя голова!
И солнце, явясь с наступлением дня,
Дивилось, увидев висящим меня".Хохочет веселых теней хоровод;
Шестой, с головою в руке, шел вперед:"В любовной боли и тоске
Я лесом шел с ружьем в руке;
Вдруг слышу – ворон надо мной
Прокаркал: "Голову долой!"Когда б мне голубя найти,
С охоты милой принести!
Так думал я, и тут, и там
Я долго шарил по кустам.Чу! Шорох!.. Поцелуй!.. Опять!
Не голубки ли? Надо взять!
Спешу, взвожу курок ружья -
И что ж? Голубка там моя!