Две кузницы
На хуторском глухом подворье,
В тени обкуренных берез
Стояла кузница в Загорье,
И при ней с рожденья рос.
И отсвет жара горнового
Под закопченным потолком,
И свежесть пола земляного,
И запах дыма с деготьком -
Привычны мне с тех пор, пожалуй,
Как там, взойдя к отцу в обед,
Мать на руках меня держала,
Когда ей было двадцать лет…
Я помню нашей наковальни
В лесной тиши сиротский звон,
Такой усталый и печальный
По вечерам, как будто он
Вещал вокруг о жизни трудной,
О скудной выручкою дне
В той, небогатой, многолюдной,
Негромкой нашей стороне.
Где меж болот, кустов и леса
Терялись бойкие пути;
Где мог бы все свое железо
Мужик под мышкой унести;
Где был заказчик - гость случайный,
Что к кузнецу раз в десять лет
Ходил, как к доктору, от крайней
Нужды, когда уж мочи нет.
И этот голос наковальни,
Да скрип мехов, да шум огня
С далекой той поры начальной
В ушах не молкнет у меня.
Не молкнет память жизни бедной,
Обидной, горькой и глухой,
Пускай исчезнувшей бесследно,
С отцом ушедшей на покой.
И пусть она не повторится,
Но я с нее свой начал путь,
Я и добром, как говорится,
Ее обязан помянуть.
За все ребячьи впечатленья,
Что в зрелый век с собой принес;
За эту кузницу под тенью
Дымком обкуренных берез.
На малой той частице света
Была она для всех вокруг
Тогдашним клубом, и газетой,
И академией наук.
И с топором отхожим плотник,
И старый воин - грудь в крестах,
И местный мученик - охотник
С ружьишком ветхим на гвоздях;
И землемер, и дьякон медный,
И в блесках сбруи коновал,
И скупщик лиха Ицка бедный, -
И кто там только не бывал!
Там был приют суждений ярых
О недалекой старине,
О прежних выдумщиках - барах,
Об ихней пище и вине;
О загранице и России,
О хлебных сказочных краях,
О боге, о нечистой силе,
О полководцах и царях;
О нуждах мира волостного,
Затменьях солнца и луны,
О наставленья Льва Толстого
И притесненья от казны…
Там человеческой природе
Отрада редкая была -
Побыть в охоту на народе,
Забыть, что жизнь не весела.
Сиди, пристроившись в прохладе,
Чужой махоркою дыми,
Кряхти, вздыхай - не скуки ради,
А за компанию с людьми.
И словно всяк - хозяин - барин,
И ни к чему спешить домой…
Но я особо благодарен
Тем дням за ранний навык мой.
За то, что там ребенком малым
Познал, какие чудеса
Творит союз огня с металлом
В согласье с волей кузнеца.
Я видел в яви это диво,
Как у него под молотком
Рождалось все, чем пашут ниву,
Корчуют лес и рубят дом.
Я им гордился бесконечно,
Я знал уже, что мастер мог
Тем молотком своим кузнечным
Сковать такой же молоток.
Я знал не только понаслышке,
Что труд его в большой чести,
Что без железной кочедыжки
И лаптя даже не сплести.
Мне с той поры в привычку стали
Дутья тугой, бодрящий рев,
Тревожный свет кипящей стали
И под ударом взрыв паров.
И садкий бой кувалды древней,
Что с горделивою тоской
Звенела там, в глуши деревни,
Как отзвук славы заводской.
…Полжизни с лишком миновало,
И дался случай мне судьбой
Кувалду главную Урала
В работе видеть боевой.
И хоть волною грозной жара
Я был далеко отстранен,
Земля отчетливо дрожала
Под той кувалдой в тыщи тонн.
Казалось, с каждого удара
У всех под пятками она
С угрюмым стоном припадала,
До скальных недр потрясена…
И пусть тем грохотом вселенским
Я был вначале оглушен,
Своей кувалды деревенской
Я в нем родной расслышал звон.
Я запах, издавна знакомый,
Огня с окалиной вдыхал,
Я был в той кузнице, как дома.
Хоть знал,
Что это был Урал.
Урал!
Завет веков и вместе -
Предвестье будущих времен,
И в наши души, точно песня,
Могучим басом входит он -
Урал!
Опорный край державы,
Ее добытчик и кузнец,
Ровесник древней нашей славы
И славы нынешней творец.
Когда на запад эшелоны,
На край пылающей земли
Тот груз, до срока зачехленный,
Столов и гусениц везли, -
Тогда, бывало, поголовно
Весь фронт огромный повторял
Со вздохом нежности сыновней
Два слова:
- Батюшка Урал…
Когда добром его груженный,
На встречной скорости состав,
Как сквозь тоннель гремит бетонный,
С прогибом рельсов даль прорвав, -
Не диво мне, что люд вагонный,
Среди своих забот, забав,
Невольно связь речей теряя,
На миг как будто шапку снял,
Примолкнет, сердцем повторяя
Два слова:
- Батюшка Урал…
Урал!
Я нынче еду мимо,
И что-то сжалося в груди:
Тебя, как будто край родимый,
Я оставляю позади.
Но сколько раз в дороге дальней
Я повторю - как лег, как встал, -
И все теплей и благородней
Два слова:
- Батюшка Урал…
Урал!
Невольною печалью
Я отдаю прощанью дань…
А за Уралом -
Зауралье,
А там своя, иная даль.
Две дали
Иная даль, иная зона,
И не гранит под полотном -
Глухая мякоть чернозема
И степь без края за окном.
И на ее равнине плоской -
Где малой рощицей, где врозь -
Старообрядные березки
Белеют - голые, как кость.
Идут, сквозные, негустые,
Вдоль горизонта зеленя
Да травы изжелта - седые,
Под ветром ждущие огня.
И час за часом край все шире,
Уже он день и два в окне,
Уже мы едем в той стране,
Где говорят:
- У нас, в Сибири…
Сибирь!
Не что-то там в дали,
Во мгле моей дороги длинной,
Не бог весть где, не край земли,
А край такой же серединный,
Как на Урале был Ура,
А там - Поволжье, Подмосковье,
И все, что ты уже терял
За неустанной встречной новью.
И ненасытная мечта
В пути находит неизменно:
Две дали разом - та и та -
Влекут к себе одновременно…
Стожок подщипанный сенца,
Колодец, будка путевая.
И в оба от нее конца
Уходят, землю обвивая,
Две эти дали, как одна.
И обе вдруг душе предстали.
И до краев душа полна
Теплом восторга и печали…
Опять рассвет вступил в окно -
Ему все ближе путь с востока,
А тот стожок давным - давно
Уже на западе далеко.
И словно год назад прошли
Уральской выемки откосы,
Где громоздились из земли
Пласты породы, как торосы.
И позади, вдали места,
Что там же шли в окне вагона.
И Волга с волжского моста,
И все за нею перегоны.
Столичный пригород, огни,
Что этот поезд провожали,
И те, что в этот час в тени
Или в лучах закатных дали…
С дороги - через всю страну -
Я вижу очий край смоленский
И вспомнить вновь не премину
Мой первый город деревенский.
Он славой с древности гремел,
Но для меня в ребячью пору
Названья даже не имел -
Он был один, был просто город.
И, как тогда я ни был мал,
Я не забы и не забуду
Тот запах, что в избу вступал
С отцом, приехавшим оттуда.
Как будто с поскрипом сеней,
С морозным облаком надворья,
В былинках сена из саней.
Сам город прибывал в Загорье.
Нездешний, редкий, привозной,
Тревожно - праздничный и пряный,
Тот запах жизни был иной -
Такой немыслимой и странной.
Он долго жил для нас во всем:
В гостинце каждом и покупке,
В нагольном старом полушубке,
Что побыл в городе с отцом…
Волненью давнему парнишке
Доступна полностью душа,
Как вспомню запах первой книжки
И самый вкус карандаша…
Всем, чем к земле родной привязан,
Чем каждый день и час дышу,
Я, как бы ни было, обязан
Той книжке и карандашу;
Тому ребячьему смятенью,
С каким касался их рукой
И приступал к письму и чтенью -
Науке первой городской.
И что ж такого, что с годами
Я к той поре глухим не стал
И все взыскательнее память
К началу всех моих начал!
Я счастлив тем, что я оттуда,
Из той зимы, из той избы.
И счастлив тем, что я не чудо
Особой, избранной судьбы.