— — И так близко к учебным классам, — практично добавила госпожа профессор. И меньше чем в шести километрах от Дома Форкосиганов! Мысленно Майлз возликовал, но вслух лишь пробормотал учтивое одобрение. Итак Катриона-Найла Форвейн-Форсуассон приехала. Она здесь, она здесь! Может быть, она сейчас смотрит на него сверху, из тени одного из верхних окон?
Майлз с тревогой оглядел свое слишком невысокое тело. Если его карликовый рост и беспокоил ее, она пока ничем этого не показывала. Вот и хорошо. Оглядев себя, он проверил все, что смог, — на его однотонном сером костюме не было пятен от еды, и никакой неподходящей уличной грязи не пристало к подошвам начищенных полуботинок. Он проверил это по своему искаженному отражению в заднем стекле лимузина. Выпуклое, расползшееся в ширину отражение смотрелось похоже на его тучного клон-брата Марка; это сравнение он чопорно проигнорировал. Марка, слава богу, здесь не было. Он попробовал потренироваться в улыбке; отражение показало ее искривленной и отталкивающей. И, разумеется, его темные волосы были аккуратно причесаны.
— Прекрасно выглядите, милорд, — ободрительно заметил Пим с переднего сидения автомобиля. Лицо Майлза покраснело, и он отскочил от зеркала. Опомнившись, он взял букет, принял из рук Пима сверток с бумагами и придал своему лицу, как он надеялся, достаточно терпимое выражение. Он покачался на носках, повернулся лицом к ступеням и глубоко вздохнул.
Выждав почти минуту, Пим услужливо спросил его из-за спины:
— Вы хотите поручить мне что-то нести?
— Нет. Спасибо — Майлз шагнул вперед и свободным пальцем нажал клавишу звонка. Пим выдвинул считыватель и удобно устроился в лимузине, чтобы с комфортом подождать возвращения своего лорда.
Изнутри раздались шаги, дверь распахнулась и перед Майлзом предстала госпожа Фортиц, с улыбкой на румяном лице. Ее седые волосы были уложены на голове в обычную прическу. На ней было темно-розовое платье с более светлым коротким жакетом того же цвета, вышитом зелеными виноградными лозами в том стиле, как это было принято в ее родных местах. Этому несколько формальному форскому виду, словно она только что вернулась или собиралась уходить, противоречили домашние тапочки-сабо у нее на ногах. — Здравствуйте, Майлз. О боже, вы так скоро!
— Госпожа Профессор. — Майлз вернул ей поклон и улыбнулся в ответ. — Она здесь? Дома? Она хорошо себя чувствует? Вы сказали, это будет подходящее время. Я не слишком рано? Я думал, что опоздаю. Движение на улицах было просто ужасным. Вы не уйдете, правда,? Вот, я принес… Как вы думаете, ей понравится?. — Липкие красные цветы щекотали его нос, он стискивал подарок в одной руке со свернутым рулоном бумаг, который норовил развернуться и выскользнуть у него из рук.
— Входите, да, все прекрасно. Она здесь, чувствует себя хорошо, и цветы очень милые.., — госпожа профессор спасла букет из его рук и проводила его в выложенный мозаикой холл, ногой захлопнув за собой дверь. После весеннего солнечного сияния дом казался сумрачным и прохладным, в нем ощущался тонкий аромат древесного воска, старых книг и едва уловимой академической пыли.
— Она выглядела довольно бледной и утомленной на похоронах Тьена. В окружении всех этих родственников. У нас там вообще-то не было возможности обменяться более чем двумя словами; -… если быть точным, это были — Я соболезную "и" Спасибо. — Он и не хотел более длительных разговоров с семьей покойного Тьена Форсуассона.
— Думаю, для нее это было огромным напряжением, — осуждающе сказала госпожа Фортиц. — Она прошла через такой ужас, а кроме нас с Георгом — и вас, конечно, — не было ни души, с кем она бы могла начистоту поговорить обо всем этом. Конечно, в первую очередь она беспокоилась о том, как провести через это Никки.