Зимняя сказка
"Не уходи", они шепнули с лаской,
"Будь с нами весь!
Ты видишь сам, какой нежданной сказкой
Ты встречен здесь"."О, подожди", они просили нежно,
С мольбою рук.
"Смотри, темно на улицах и снежно…
Останься, друг!О, не буди! На улицах морозно…
Нам нужен сон!"
Но этот крик последний слишком поздно
Расслышал он.
"И уж опять они в полуистоме…"
И уж опять они в полуистоме
О каждом сне волнуются тайком;
И уж опять в полууснувшем доме
Ведут беседу с давним дневником.Опять под музыку на маленьком диване
Звенит-звучит таинственный рассказ
О рудниках, о мертвом караване,
О подземелье, где зарыт алмаз.Улыбка сумерок, как прежде, в окна льется;
Как прежде, им о лампе думать лень;
И уж опять из темного колодца
Встает Ундины плачущая тень.Да, мы по-прежнему мечтою сердце лечим,
В недетский бред вплетая детства нить,
Но близок день, – и станет грезить нечем,
Как и теперь уже нам нечем жить!
Декабрьская сказка
Мы слишком молоды, чтобы простить
Тому, кто в нас развеял чары.
Но, чтоб о нем, ушедшем, не грустить.
Мы слишком стары!Был замок розовый, как зимняя заря,
Как мир – большой, как ветер – древний.
Мы были дочери почти царя,
Почти царевны.Отец – волшебник был, седой и злой;
Мы, рассердясь, его сковали;
По вечерам, склоняясь над золой,
Мы колдовали;Оленя быстрого из рога пили кровь,
Сердца разглядывали в лупы…
А тот, кто верить мог, что есть любовь,
Казался глупый.Однажды вечером пришел из тьмы
Печальный принц в одежде серой.
Он говорил без веры, ах, а мы
Внимали с верой.Рассвет декабрьский глядел в окно,
Алели робким светом дали…
Ему спалось и было всё равно,
Что мы страдали!Мы слишком молоды, чтобы забыть
Того, кто в нас развеял чары.
Но, чтоб опять так нежно полюбить -
Мы слишком стары!
Дикая воля
Я люблю такие игры,
Где надменны все и злы.
Чтоб врагами были тигры
И орлы!Чтобы пел надменный голос:
"Гибель здесь, а там тюрьма!"
Чтобы ночь со мной боролась,
Ночь сама!Я несусь, – за мною пасти,
Я смеюсь, – в руках аркан…
Чтобы рвал меня на части
Ураган!Чтобы все враги – герои!
Чтоб войной кончался пир!
Чтобы в мире было двое:
Я и мир!
Слезы
Слезы? Мы плачем о темной передней,
Где канделябра никто не зажег;
Плачем о том, что на крыше соседней
Стаял снежок;Плачем о юных, о вешних березках,
О несмолкающем звоне в тени;
Плачем, как дети, о всех отголосках
В майские дни.Только слезами мы путь обозначим
В мир упоений, не данный судьбой…
И над озябшим котенком мы плачем,
Как над собой.Отнято все, – и покой и молчанье.
Милый, ты много из сердца унес!
Но не сумел унести на прощанье
Нескольких слез.
Aeternum vale
Aeternum vale! Сброшен крест!
Иду искать под новым бредом
И новых бездн и новых звезд,
От поражения – к победам!Aeternum vale! Дух окреп
И новым сном из сна разбужен.
Я вся – любовь, и мягкий хлеб
Дареной дружбы мне не нужен.Aeternum vale! В путь иной
Меня ведет иная твердость.
Меж нами вечною стеной
Неумолимо встала – гордость.
Только девочка
Я только девочка. Мой долг
До брачного венца
Не забывать, что всюду – волк,
И помнить: я – овца.Мечтать о замке золотом,
Качать, кружить, трясти
Сначала куклу, а потом
Не куклу, а почти.В моей руке не быть мечу,
Не зазвенеть струне.
Я только девочка, – молчу.
Ах, если бы и мнеВзглянув на звезды знать, что там
И мне звезда зажглась
И улыбаться всем глазам,
Не опуская глаз!
Жажда
Лидии Александровне Тамбурер
Наше сердце тоскует о пире
И не спорит и всё позволяет.
Почему же ничто в этом мире
Не утоляет?И рубины, и розы, и лица, -
Всё вблизи безнадежно тускнеет.
Наше сердце о книги пылится,
Но не умнеет.Вот и юг, – мы томились по зною…
Был он дерзок, – теперь умоляет…
Почему же ничто под луною
Не утоляет?
Душа и имя
Пока огнями смеется бал,
Душа не уснет в покое.
Но имя Бог мне иное дал:
Морское оно, морское!В круженье вальса, под нежный вздох
Забыть не могу тоски я.
Мечты иные мне подал Бог:
Морские они, морские!Поет огнями манящий зал,
Поет и зовет, сверкая.
Но душу Бог мне иную дал:
Морская она, морская!
"Бежит тропинка с бугорка…"
Бежит тропинка с бугорка,
Как бы под детскими ногами,
Все так же сонными лугами
Лениво движется Ока;Колокола звонят в тени,
Спешат удары за ударом,
И всё поют о добром, старом,
О детском времени они.О, дни, где утро было рай,
И полдень рай, и все закаты!
Где были шпагами лопаты
И замком царственным сарай.Куда ушли, в какую даль вы?
Что между нами пролегло?
Все так же сонно-тяжело
Качаются на клумбах мальвы…‹1911–1912›
Старуха
Слово странное – старуха!
Смысл неясен, звук угрюм,
Как для розового уха
Темной раковины шум.
В нем – непонятое всеми,
Кто – мгновения экран.
В этом слове дышит время.
В раковине – океан.‹1911–1912›
Домики старой Москвы
Слава прабабушек томных,
Домики старой Москвы,
Из переулочков скромных
Всё исчезаете вы,Точно дворцы ледяные
По мановенью жезла.
Где потолки расписные,
До потолков зеркала?Где клавесина аккорды,
Темные шторы в цветах,
Великолепные морды
На вековых воротах,Кудри, склоненные к пяльцам,
Взгляды портретов в упор…
Странно постукивать пальцем
О деревянный забор!Домики с знаком породы,
С видом ее сторожей,
Вас заменили уроды, -
Грузные, в шесть этажей.Домовладельцы – их право!
И погибаете вы,
Томных прабабушек слава,
Домики старой Москвы.‹1911–1912›
"Стать тем, что никому не мило…"
Стать тем, что никому не мило,
– О, стать как лед! -
Не зная ни того, что было,
Ни что придет,Забыть, как сердце раскололось -
И вновь срослось,
Забыть свои слова, и голос,
И блеск волос.Браслет из бирюзы старинной -
На стебельке:
На этой узкой, этой длинной
Моей руке…Как, зарисовывая тучку
Издалека,
За перламутровую ручку
Бралась рука,Как перепрыгивали ноги
Через плетень,
Забыть, как рядом по дороге
Бежала тень.Забыть, как пламенно в лазури,
Как дни тихи…
– Все шалости свои, все бури
И все стихи!Мое свершившееся чудо
Разгонит смех.
Я, вечно-розовая, буду
Бледнее всех.И не раскроются – так надо -
– О, пожалей! -
Ни для заката, ни для взгляда,
Ни для полей -Мои опущенные веки.
– Ни для цветка! -
Моя земля, прости навеки,
На все века!И так же будут таять луны
И таять снег,
Когда промчится этот юный,
Прелестный век.Сочельник, 1913, Феодосия
"Идешь, на меня похожий…"
Идешь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала – тоже!
Прохожий, остановись!Прочти – слепоты куриной
И маков набрав букет,
Что звали меня Мариной
И сколько мне быто лет.Не думай, что здесь – могила,
Что я появлюсь, грозя…
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились…
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!Сорви себе стебель дикий
И ягоду ему вслед, -
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь.
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли…
– И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.3 мая 1913, Коктебель
"Вы, идущие мимо меня…"
Вы, идущие мимо меня
К не моим и сомнительным чарам, -
Если б знали вы, сколько огня,
Сколько жизни, растраченной даром,И какой героический пыл
На случайную тень и на шорох…
И как сердце мне испепелил
Этот даром истраченный порох.О, летящие в ночь поезда,
Уносящие сон на вокзале…
Впрочем, знаю я, что и тогда
Не узнали бы вы – если б знали -Почему мои речи резки
В вечном дыме моей папиросы, -
Сколько темной и грозной тоски
В голове моей светловолосой.17 мая 1913
"Мальчиком, бегущим резво…"
Мальчиком, бегущим резво,
Я предстала Вам.
Вы посмеивались трезво
Злым моим словам:"Шалость – жизнь мне, имя – шалость!
Смейся, кто не глуп!"
И не видели усталость
Побледневших губ.Вас притягивали луны
Двух огромных глаз.
Слишком розовой и юной
Я была для Вас!