Хотелось еще, но Михаил постеснялся повторить процедуру.
— Пейте, пожалуйста, еще — сказал хозяин дома из-за пюпитра — влага вам весьма желательна.
«Это еще зачем? — подумал с упрямством.
— Поверьте на слово и пейте, пожалуйста.
Как бы вторя его мысли, продолжил Ицхак бен Шломо Лурия Ашкенази, прекратив на минуту напевать приятную, похожую на восточную мелодию и что-то писать в книге. «Какое интересное имя — подумал он, наливая следующую порцию сока, потрясающе вкусного — как бы не перепутать чего».
— А вы можете называть меня Ари. Это аббревиатура, по-вашему. Но здесь это вполне прилично.
«Он, что мысли читает?» забеспокоился Михаил. Следующего, уже почти логичного, ответа не последовало. Деликатно. Он бросил быстрый взгляд на Ари. Тот продолжал напевать и писать. Но на губах играла добродушная улыбка. Вопрос остался открытым. Напившись по доброму совету сока в три приема и, почувствовав существенное улучшение состояния, Михаил встал и подошел к маленькому оконцу без рамы и стекол, полуприкрытому занавеской из плотной материи. Его по привычке потянуло определиться на местности.
Перед глазами простиралось холмистое пространство, плотно заросшее невысокими деревьями и кустарником. Среди них он отметил множество цветущих различными красками. Там, где не было более — менее крупной растительности, сквозь чахлую траву поглядывала красноватая почва. Ближе к точке наблюдения анфиладами спускался вниз по холму одно — двухэтажный средневековый город. Казалось, что дома с плоскими крышами лепятся один к другому, образуя улицы вдоль склона. По улицам сновали люди в одеждах, подобных одеянию Ари. Слышны были выкрики людей. Машин не было, зато были видны, груженые сверх всякой меры, ослики. Язык прохожих был похож на язык двух мужиков в черных куртках, виденных им вчера в «Горячих блюдах». Улучшение физического состояния привело к упорядочению мыслительных процессов серьезно нарушенных в том же заведении накануне. Тут же полезли законные вопросы. «Где я? Как я сюда попал? Почему на съемочной, очевидно, площадке не видно камер и персонала, а шастает, где попало, одна массовка. Что такое с ним было после прочтения стихотворения и кто в реальности этот Ари?» Вопросы толкались, борясь за первенство — ответы не поступали вовсе.
— Я закончил, мой друг — голос Ари зазвучал прямо за спиной — готов ответить на ваши вопросы. Возьмите книгу.
Оторвавшись от обзора внешней панорамы и непроизвольно взяв ее, Михаил спросил:
— Зачем она мне?
— Это ваш обратный — Ари замялся немного, как бы подыскивая верное слово — билет.
Закончил он фразу.
— Впрочем, пойдемте, присядем, пожалуй. Так удобней беседовать.
Он сделал приглашающий жест в сторону уже знакомого низкого стола. В комнате, кроме стола и пюпитра, иной мебели и не было. Пол был весь устлан коврами, довольно потертыми, различных расцветок и рисунков, а вдоль всех стен стояли только стеллажи с книгами. Единственный дверной проем без двери, завешенный пологом из той же ткани, что и на двух окнах, вел, очевидно, в соседнюю комнату.
Они сели к столу. Причем определение сел относилось только к Ари. Михаил же неуклюже умастился, не зная, куда девать ноги. Ари налил ему еще соку и пододвинул блюдо с фруктами названия доброй половины, которых он просто не ведал.
— Во-первых, брат, мы с вами действительно в шестнадцатом веке. Сейчас 1570 год, а окружающая местность называется Галилея. В вашем времени эта территория находится на севере государства Израиль. Город же, в котором мы находимся, носит славное имя Цфат. Вы его еще не раз услышите. Это очень особенный город. Один из самых древних по вашей шкале времени.
Что он говорит, как такое возможно? Восстановленная критика мышления кричала от неприятия информации.