Ковтун зарисовал горы для своей карты, а я сделал маршруты вдоль берега и в глубь страны; изучены гранитные массивы; сделаны пробные промывки песков на речках, текущих из них. Теперь надо возвращаться в Певек, чтобы исследовать Чаунскую губу. Но не тут-то было: прибой и пляшущие у берега льдины не позволяют отчалить. А там, на западе, - суровый мыс Шелагский, у которого при этом непрерывном восточном ветре прибой громоздит, наверно, целые горы.
Мы ждем день, другой. Ковтун и Выголка - охотовед Певекской промыслово-охотничьей станции, который поехал с нами, чтобы ознакомиться с полярным побережьем, - намерены отсюда пройти прямо через горы в Певек - всего около 100 км. Ковтун хочет заснять эту область для нашей карты, а Выголка - изучить места обитания песцов и другого зверя вдали от моря. Этот пешеходный маршрут займет дней шесть. Им хочется уйти поскорее, пока нет дождей, но я их не отпускаю - нам втроем очень трудно будет справляться с тяжелой шлюпкой; может быть, если шторм усилится, ее придется вытаскивать далеко на берег.
Этот год - один из очень редких для побережья между Шелагским мысом и Ванкаремом, когда океанские волны могут свободно обрушиваться на берег. Обычно здесь дрейфуют льды, полыньи между ними незначительны и волна ничтожна. Поэтому самое лучшее судно для плавания в этих водах - чукотская байдара, г легкая лодка, сделанная из моржовых кож, натянутых на тонкий деревянный остов. Она делается разной величины- от самых маленьких, в одну или две моржовых кожи, и до громадных, поднимающих больше тонны груза. Но в этом году для байдар плавание очень трудно. В сентябре две байдары, шедшие из Певека на мыс Биллингса с несколькими русскими и чукчами, едва обогнув Шелагский мыс, были выброшены прибоем на берег, и весь груз подмочен, а люди вернулись обратно, не рискнув двигаться вдоль открытого берега.
- Другая авария произошла с учителями, направлявшимися из Певека к устью Колымы, чтобы оттуда проехать на реку Малый Анюй. Их вельбот был разбит прибоем на мелях в западной части Чаунской губы у о. Айона; учителя долго сидели на косе, на месте крушения, и, чтобы согреться, жгли понемногу вельбот. Потом им пришлось уйти пешком на запад; только возле р. Раучуван они встретили катер с Медвежьих островов, который и увез их на Колыму.
Первых русских мореплавателей Шелагский мыс встретил также очень сурово: в 1648 г. один из кочей, сопровождавших Дежнева в его походе к Берингову проливу, разбился в самом начале плавания у мыса Шелагского. Люди, по-видимому, спаслись и пересели на другие коми.
Несколько дней мы слушаем днем и ночью рев прибоя. Иногда ночью надо выскакивать полуодетым из палатки, чтобы вытянуть лодку талями еще на 5–6 м выше. Нам не хотелось сразу вытаскивать ее высоко на берег: потом придется тащить обратно. А прибой непрестанно размывает смерзшийся в сплошной ком галечный обрыв, и лодка начинает сползать вниз, в накат.
Каждый день - низкие облака, ветер, врывающийся в палатку, дождь. 29-го выпадает снег, который покрывает все кругом. Плавника почти нет: его собрали чукчи, стоявшие на берегу, и мы варим пищу на паяльной лампе, которую Денисов установил в яме, вырытой в гальке.
30 августа я просыпаюсь от необычной тишины: прибой смолк. Нельзя терять ни минуты! Спустя короткое время шлюпка спущена и нагружена, мы отчаливаем. На берегу остаются Ковтун и Выголка; отплывая, мы видим, что Ковтун пляшет от радости - кончилось томительное сидение.
Через три часа плавания мы опять у Шелагского мыса. Здесь, как всегда, ветер, пока попутный. Но едва мы начинаем обходить вокруг мыса, чтобы войти в Чаунскую губу, нас встречает юго-западный ветер и высокие, короткие, опрокидывающиеся волны. Заходя все дальше за мыс, мы должны идти уже вдоль волны, и несколько раз белый гребень обрушивается в корму шлюпки. Но отступить и вернуться назад нельзя: все равно мы всегда встретим у этого сурового мыса ветер - с той или с другой стороны. И надо руководствоваться правилом, которое указывается в морских лоциях для прохода у мыса Горна: "Что бы ни случилось, держи на запад".
Постройка дома
Ушла по морскому берегу, иное жилище сделала, совсем поставила, оболокла шкурами, в нем развесила всякое мясо.
Из чукотских сказок.
Вернувшись в Певек, мы выяснили, что райисполком не может предоставить нам помещение в существующих домах и надо строить свой собственный. Мы не взяли с собой из Владивостока леса, чтобы не увеличивать груз экспедиции и иметь возможность легче перебраться на устье Чауна. Зимовать я предполагал в утепленных сукном палатках или в домах, построенных из трех слоев брезента с засыпкой снегом между двумя внешними брезентами (видоизменение зимовочной палатки, предложенной Нансеном). Но в Певеке можно устроиться с большими удобствами. По берегам губы везде много плавника, из него можно сделать стойки - остов для дома. Культбаза дает нам немного досок; мы с двух сторон обошьем стойки досками, а в промежуток между ними насыпем земли. Можно было бы на морском берегу набрать бревен для постройки рубленой избы, но это отнимет много времени, и мы не успеем исследовать губу. Начало сентября мы посвятили постройке дома. К сожалению, наш состав сильно уменьшился: Ковтун еще не пришел, механик Эдуард Яцыно уехал с нашим грузом в Чаун, другой механик- Александр Курицын - временно работал в райисполкоме; на отремонтированном им вместе с Яцыно моторном кунгасе культбазы он ездил вдоль побережья губы, заготавливая дрова для всего Певека, за что нам обещали полный кунгас дров.
Сначала мы два дня ездили на шлюпке вдоль берегов губы за бревнами. Я осматривал береговые обрывы, а Денисов с Перетолчиным связывали бревна в маленькие плоты. Стволы деревьев лежат на галечнике побережья оголенные, цепляясь растопыренными корнями, или полузарытые в гальке. Их много и на материке, и на о. Большом Роутане против Певека. Сначала надо по одному стаскивать стволы в воду, потом в брод тащить их вдоль берега и сплачивать у шлюпки. Мы буксируем за собой каждый раз два-три сплотка и за два дня приводим столько бревен, что хватит на постройку и останется еще на дрова.
В это время завхоз Володя Егоров нарезает дерн - влажный тяжелый полуторф - и укладывает его на просушку черными рядами на галечнике.
Постройка дома - ответственное дело, и наш главный строитель, Перетолчин, становится суровым и требовательным. Хотя план дома выработан давно во время сидения на полярном побережье, но много вопросов, в особенности вопрос о способе засыпки землей стен, дебатируется непримиримыми спорщиками ежедневно во время обеденных перерывов и вечером в палатках.
Жители Певека, русские, проведшие здесь зиму, непрестанно пугают нас зимними ветрами, которые пронизывают дома, заносят снег внутрь сквозь стены, срывают крыши, уносят людей. Один хвастун рассказывает, как его катило по льду из Певека; он не мог ни за что ухватиться, пока его не забило за торос, где он пролежал больше суток; когда стих ветер, за ним приехала спасательная экспедиция. Хотя мы не верим даже и наполовину этим рассказам, но все же решаем покрыть весь дом броней торфа - и снизу, и с боков, и сверху.
Сначала закапываем стойки, затем кладем на них матки, на отбор которых Перетолчин обращал особое внимание и во время заготовки радостно вытаскивал из галечника некоторые особо длинные и прямые бревна. Потом можно нашивать на остов дома доски - изнутри и снаружи.
К этому времени вернулись Яцыно из Чауна - осунувшийся после трехдневной бури, во время которой он качался в пустом кунгасе день и ночь среди губы, - и Ковтун с Выгодкой. Последние сделали пешком 100 км и пришли почти без подошв - мягкие чукотские нерпичьи торбаса и русские ичаги не выдерживают долгой ходьбы. Ночью им приходилось туго. В горах уже холодно, ночью 4° ниже нуля, а топлива, кроме мелких кустиков, нет. Наши товарищи прошли через высокие перевалы хребта, и затем по печальной и утомительной кочковатой тундре, где паслись, на осенних ягодниках медведи и птицы.
Теперь мы все в сборе, и постройка дома идет намного быстрее. Трамбуем пол - тщательно укладываются пластины дерна, щели между ними забиваются землей. Из-под пола могут идти самые опасные потоки холодного воздуха.
Перетолчин очень строг и зорко следит за тем, чтобы не осталось ни одной щели, делая выговоры за небрежную работу.
Следующий этап-.потолок и крыша. По наклонной доске мы вносим наверх на носилках дерн, тщательно укладываем и потом утрамбовываем. Под дерн на потолок настилаем старые кули, рогожи, тряпки - все, что мы находим на берегу, брошенное после выгрузки парохода. Мы бродим по галечнику, как тряпичники, в поисках полезных отбросов и особенно пакли.
Начинается обшивка стен наружным слоем досок и закладка промежутка дерном. Теперь можно и уехать на юг: ясно, что жильем на зиму мы будем обеспечены, а нужно успеть изучить еще все побережье Чаунской губы.
По западному и восточному берегам губы местами тянутся длинные обрывы утесов, и надо успеть осмотреть их до того, как их на восемь месяцев закроют крепкие снежные забои. Здесь очень мало утесов - мороз и ветер быстро разрушают скалы, всюду на горах видишь только осыпи. Лишь по берегу моря да кое-где по долинам рек, где размыв идет быстро, сохраняются свежие скалы. Поэтому каждый утес, в котором можно изучить условия залегания горных пород и их взаимоотношения, представляет большую ценность для геолога.
Становится холодно, по утрам ниже нуля, часто идет снег - надо торопиться. 10 сентября мы втроем, я, Ковтун и Денисов, уезжаем вдоль восточного берега губы. Втроем трудно будет вытаскивать тяжелую шлюпку на берег, но нельзя снимать со стройки людей - еще очень много остается сделать. Мы так привыкли к работе с талями, что надеемся справиться со шлюпкой и втроем.