Смотритель Спладгеста, дрожащий и полумертвый от ужаса, опустился на черную плиту и поддерживал руками холодную и влажную голову Жилля, в то время, как малорослый человек с изумительным проворством снимал череп с помощью кинжала и сабли.
Когда эта операция была кончена, несколько времени рассматривал он окровавленный череп, произнося странные слова. Затем он вручил его Спиагудри, приказав вымыть и вычистить, и с стоном, похожим на вой, сказал:
- А я, умирая, я не найду утешение в мысли, что наследник духа Ингольфа будет пить человеческую кровь и морскую воду из моего черепа.
После минутного мрачного размышление он продолжал:
- Ураган следует за ураганом, лавина влечет за собою лавину, а я, я буду последним в роде. Зачем Жилль, подобно мне, не возненавидел все, что только носит человеческий облик. Какой демон, враждебный демону Ингольфа, толкнул его в эти роковые шахты за крупинкой золота?
Спиагудри, возвращая ему череп Жилля, осмелился вставить свое замечание:
- Ваше превосходительство правы: по словам Снорро Стурлесона, золото часто покупается слишком дорогою ценой.
- Ты напомнил мне, - сказал малорослый незнакомец, - поручение, которое я должен возложить на тебя. Вот железная шкатулка, которую я нашел у этого офицера, так что ты видишь, что тебе достались не все его пожитки. Шкатулка так крепко заперта, что, должно быть, заключает в себе золото - единственная ценная вещь в глазах людей. Отнеси ее вдове Стадт в деревушку Токтре, как плату за сына.
С этими словами он вынул из своей кожаной котомки маленький железный ящик. Спиагудри взял его и поклонился.
- Выполни в точности мое приказание, - сказал малорослый человек, пронизывая его пристальным взглядом. - Подумай, что ничто не в силах воспрепятствовать свиданию двух демонов. На мой взгляд, ты более подл, чем жаден. Ты отвечаешь мне за этот ящик…
- О, повелитель, моей душой…
- О, нет! Твоими костями и мясом.
В эту минуту в лицевую дверь Спладгеста раздался сильный удар.
Малорослый незнакомец удивился, Спиагудри зашатался и закрыл рукою ночник.
- Что это значит? - заворчал малорослый человек. - А ты, презренный, как задрожишь ты, услышав трубный глас страшного суда?
Послышался второй более сильный удар.
- Это какой-нибудь мертвец торопится войти, - заметил собеседник Спиагудри.
- Нет, повелитель, - пробормотал смотритель Спладгеста, - после полуночи сюда не приносят покойников.
- Мертвый это или живой, а он меня прогоняет. Спиагудри, будь верен и нем. Клянусь тебе духом Ингольфа и черепом Жилля, ты увидишь на смотру в своей гостинице трупов весь Мункгольмский полк.
Малорослый незнакомец, привязав к поясу череп Жилля и надев перчатки, с легкостью серны прыгнул с плеч Спиагудри в верхнее отверстие и исчез.
Третий удар в дверь потряс до основание здание Спладгеста. Голос извне приказывал отворить именем короля и вице-короля. Старый смотритель, волнуемый в одно и то же время двумя различными страхами, из которых один может назваться страхом воспоминание, а другой - страхом надежды, направился к четырехугольной двери и поспешил ее открыть.
VII
Оставив Поэля, дронтгеймский губернатор возвратился в свой кабинет и опустился в широкое кресло. Чтобы рассеять свою озабоченность, он приказал одному из секретарей доложить ему о прошениях, поступивших на его имя.
Секретарь, поклонившись, начал:
"1. Преподобный доктор Англивиус просит определить его на место преподобного доктора Фокстиппа, директора епископальной библиотеки, за неспособностью последнего. Просителю неизвестно, кто бы другой мог заместить упомянутого неспособного доктора; он же, доктор Англивиус, надо заметить, уже с давних пор исправлял должность библиотек…"
- Направьте этого чудака к епископу, - перебил генерал.
"2. Пастор Атанас Мундер, тюремный духовник, просит о помиловании двенадцати раскаявшихся осужденных, по случаю именитой свадьбы его высочества Орденера Гульденлью, барона Торвика, кавалера ордена Даннеброга, сына вице-короля, с благородной Ульрикой Алефельд, дочерью его сиятельства великого канцлера обоих королевств".
- Отложите, - заметил генерал. - Мне жаль этих осужденных.
"3. Фауст-Пруденс Дестромбидес, подданный норвежский, поэт латинский, просит соизволение написать свадебную оду в честь благородных супругов".
- А! а! Этот поэт должно быть очень стар, потому что еще в 1674 году готовил оду в честь союза, предполагавшегося, но не состоявшегося между Шумахером, тогда графом Грифенфельдом, и принцессой Луизой-Шарлотой Гольштейн-Аугустенбургской… Боюсь, - пробормотал губернатор сквозь зубы, - чтобы Фауст-Пруденс не оказался поэтом расторгнутых браков… Отложите и продолжайте. Надо справиться, не найдется ли для этого поэта свободной кровати в дронтгеймском госпитале.
"4. Рудокопы Гульдбрансгаля, островов Фа-Рёрских, Сунд-Мёра, Губфалло, Рёрааса и Конгсберга просят освободить их от королевской опеки".
- Эти рудокопы самый беспокойный народ. Говорят, что они начинают роптать, не получая скорого ответа на их прошение. Надо подвергнуть его зрелому обсуждению.
"5. Брааль, рыбак, заявляет в силу Одельсрехта о непреклонном намерении выкупить свое родовое имение.
6. Синдики Нёса, Лёвига, Индаля, Сконгена, Стода, Спарбо и других городов и деревень Дронтгеймского северного округа просят, чтобы назначена была премия за голову разбойника, убийцы и поджигателя Гана, родом, как говорят, из Клипстадуры в Исландии.
Протестует против этой просьбы Николь Оругикс, палач Дронтгеймского округа, предъявляя свои права на Гана. Поддерживает эту просьбу Бенигнус Спиагудри, смотритель Спладгеста, который должен получить труп".
- Этот разбойник очень опасен, - заметил генерал, - особенно ввиду брожения среди рудокопов. Надо объявить за его голову премию в тысячу королевских экю.
"7. Бенигнус Спиагудри, медик, антикварий, скульптор, минералог, натуралист, ботаник, юрист, химик, механик, физик, астроном, теолог, грамматик…"
- Но разве это не тот Спиагудри, который занимает место смотрителя Спладгеста? - перебил генерал.
- Он сам, ваше превосходительство, - ответил секретарь и продолжал: - "…смотритель, по воле Его Величества, учреждение, именуемого Спладгест, в королевском городе Дронтгейме, считает долгом поставить на вид, что именно он, Бенигнус Спиагудри, открыл, что так называемые неподвижные звезды не освещаются звездою, именуемою Солнцем; itеm , что настоящее имя Одина Фригге, сын Фридульфа; itеm, что морская змея питается песком; itеm, шум народонаселения отгоняет рыбу от берегов Норвегии, так что средства к пропитанию уменьшаются пропорционально возрастанию числа жителей; itеm, что залив, называемый Отте-Сунд, прежде известен был под именем Лимфиорда и получил название Отте-Сунда, после того как Отон Рыжий бросил в него свое копье; itеm, что по его указаниям и под его надзором старая статуя Фрейя переделана в статую Правосудия, украшающую главную площадь Дронтгейма, а Лев, находившийся у ног статуи, в дьявола - олицетворение преступления; itеm…"
- Ну, довольно об его важных заслугах. Что ему нужно?
Секретарь перелистал много страниц и продолжал:
"…Принимая во внимание свои столь полезные труды в науках и искусствах, проситель решается всеуниженно умолять его превосходительство увеличить таксу за каждый мужской и женский труп на десять аскалонов, что не может быть неприятно мертвецам, доказывая им…"
В эту минуту дверь кабинета отворилась и лакей доложил громким голосом:
- Ее сиятельство, графиня Алефельд.
В кабинет вошла знатная дама, с маленькой графской короной на голове, роскошно разодетая, в платье из красного атласа, обшитом горностаем и золотой бахромой. Пожав руку генерала, она опустилась возле него в кресло.
Графиня была женщина лет пятидесяти, но возраст не прибавил ей морщин, уже давно проведенных на ее лице заботами гордости и честолюбия. Она обратилась к старому губернатору с гордым взором и принужденной улыбкой.
- Однако, генерал, ваш воспитанник заставляет себя ждать. Он должен был прибыть сюда еще до восхода солнца.
- Он и прибыл, графиня, но тотчас же отправился в Мункгольм.
- В Мункгольм! Надеюсь не к Шумахеру?
- Весьма возможно.
- Первый визит барона Торвика будет сделан Шумахеру!
- Отчего же нет, графиня? Шумахер несчастлив.
- Как! генерал, сын вице-короля имеет сношение с государственным преступником!
- Фредерик Гульденлью, поручая мне своего сына, просил меня, графиня, воспитать его как своего родного. Я полагал, что знакомство с Шумахером принесет пользу Орденеру, который со временем достигнет такого же могущества. В виду этого, с соизволение вице-короля, я получил от моего брата Груммонда Кнуда пропуск во все тюрьмы и вручил его Орденеру. Он им воспользовался.
- А давно ли, генерал, барон Орденер завел это полезное знакомство?