Желтые газеты разных стран мира пестрили фотографиями с экрана, отражавшими наиболее яркие моменты тернеровской передачи, и наперебой пытались доказать, что никаких чудес не было, а был лишь довольно грубый монтаж. Разумеется, не обошлось и без откровений никому до этого не известных дамочек об их любовной связи с Даниилом, Биллом и мною, причем одна из них даже созналась, что кувыркалась со всеми одновременно. Кто-то из наших попытался взять интервью у моей мамы и детей, но родственники повели себя очень грамотно и от комментариев отказались. Я поймал себя на мысли, что ищу интервью с Эльгой, но, видимо, так глубоко журналисты не копали.
Ну вот, подумал о моей любимой, и сердце привычно защемило. Звонить пока рано, я не смогу ответить ни на один ее вопрос, а мучить себя и ее пустыми обещаниями бессмысленно. С мамой я, конечно же, поговорил по телефону сразу после известных событий, сказал, чтобы она не волновалась и что, как только будет возможность, я ее заберу, но ведь с Эльгой так не получится. Мама всегда мама — другого сына вместо меня она не заведет, а здесь любовь. Да к тому же, что я про свою Дульсинею знаю? Конечно, учитывая апостольские возможности, стоит лишь сосредоточиться — и все тайное станет явным, но вправе ли я так поступать? А вдруг у нее семья, а я так — интрижка, эпизод бурной молодости? Вот позвоню сейчас ей домой, а к трубке подойдет приятный баритон — убеждай себя потом, что это брат-сват.
Не могу, не хочу отказываться от иллюзий. Пусть все откроется вовремя. Сейчас я просто не смогу контролировать свои эмоции и издалека наворочу такого, что никакое апостольское звание не выдержит. Стоит мне только допустить мысль о том, что мое солнышко в чужих объятиях, как во мне тотчас зарождается смерч, такой черный, что даже меня это пугает. Чувствую, что достанется всем: сотру в порошок, уничтожу, растопчу! За то, что оказалась недостойна меня — богоизбранного и призванного.
Все, надо успокоиться, ведь еще ничего не известно! Сам себя накручиваю, придумываю всякую чертовщину, прямо бес какой-то, а не апостол. А что, даже если и бес? Так-то, пожалуй, еще веселее. Вот уж будет где порезвиться! С моей-то фантазией я так нашкодить смогу, что никакая армия ангелов со швабрами наперевес и за тысячу лет порядок не наведет.
Хватит чудить!
Я не на шутку рассердился на себя. Какой позор! Что за мысли?! Вместо того чтобы заниматься делом, тешу себя игрой со злом, как подросток спичками. Ну вот, все ведь не случайно, наверняка кто-то подсовывает мне такие мысли, чтобы я потерял концентрацию. Я невольно покосился на погруженного в чтение Гейтса. Однако Билл был сама невинность и мои мысли наверняка слушал вполуха. Я взял в руки очередную газету. Среди кучи одинаковых статей я чуть было не пропустил, пожалуй, самую важную — небольшую заметку о состоянии здоровья Еноха. Оказывается, старик самовольно сбежал из больницы в Лондоне, и английская полиция теперь никак не может напасть на его след.
Что-то подсказывает мне, что с этим ветхозаветным старцем нам еще предстоит повозиться.
Покончив с российской прессой, Билл с интересом стал просматривать американские газеты, из озвученных цитат которых мне стало ясно, что у него на родине уже образовался целый ряд крупных поселений, объявивших, что отныне они живут в полном соответствии с Писанием и признают власть только одного правителя — Даниила. То есть никакие светские власти им отныне не указ. К инициативе американцев постепенно присоединялись жители других стран: так, в Мексике, на Филиппинах и в Ирландии уже можно было говорить о назревающем конституционном кризисе.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...