Наши альпенштоки и муслиновыя повязки привлекли всеобщее вниманіе и около насъ скоро образовалась цѣлая свита маленькихъ мальчиковъ и дѣвочекъ, въ сопровожденіи которыхъ мы прошли черезъ всю деревню и добрались, наконецъ, до замка. Развалины представляютъ какой-то хаосъ осыпавшихся стѣнъ, арокъ и башенъ, покрытыхъ мхомъ и весьма живописно сгруппированныхъ. Дѣти служили намъ проводниками; они провели насъ по гребню самой высокой стѣны, затѣмъ заставили подняться на самый верхъ одной изъ башенъ, гдѣ глазамъ нашимъ представилась такая прекрасная картина, что мы не могли отъ нея оторваться. Прямо подъ нами, налѣво, разстилалась ровная, какъ ладонь, зеленая равнина; направо громоздились причудливыя скалы и холмы, имѣющіе видъ какихъ-то замковъ, а между ними искрились на солнцѣ излучины вьющагося, какъ змѣя, Неккара. Холмы простирались до самаго горизонта, гдѣ покрывающіе ихъ лѣса сливались въ общую сплошную дымку. Но главною достопримѣчательностью и предметомъ особой гордости дѣтворы былъ старый и въ настоящее время пустой колодезь на заросшемъ дворѣ замка. Массивный каменный парапетъ его поднимался на высоту трехъ или четырехъ футовъ и сохранился въ полной неприкосновенности. Дѣти говорили, что въ средніе вѣка колодезь этотъ былъ глубиною въ четыреста футовъ и въ изобиліи снабжалъ всю деревню водой какъ въ мирное, такъ и въ военное время. Они увѣряли, что въ тѣ времена дно колодезя находилось ниже уровня воды въ Неккарѣ и что именно по этой причинѣ колодезь былъ неисчерпаемъ. Впрочемъ, нѣкоторыя изъ жителей утверждали, что это вовсе не колодезь и что глубина этой шахты никогда не была болѣе, чѣмъ теперь, т. е. не превосходила 80 футовъ. Они прибавляли, что со дна шахты начинается подземный ходъ, который затѣмъ развѣтвляется и выходитъ на поверхность земли въ различныхъ, весьма удаленныхъ отъ замка пунктахъ. Всѣ выходы очень старательно замаскированы и въ настоящее время неизвѣстны. Существованіемъ такого подземнаго хода объясняется то обстоятельство, что ни Тилли, ни другіе полководцы ни разу не могли взять Дильсбергь; несмотря на весьма продолжительную и строгую осаду, осажденные, повидимому, ни въ чемъ никогда не терпѣли недостатка и къ величайшему огорченію для осаждающихъ оставались такими же упитанными и веселыми и съ такимъ же богатымъ запасомъ военной аммуниціи, какъ и до начала осады; очевидно, что все это они могли достать только при условіи существованія подземнаго хода.
Дѣти взялись даже доказать, что на днѣ колодца дѣйствительно существуетъ какой-то подземный выходъ. Они принесли большой пукъ соломы, зажгли ее и бросили въ колодезь, а мы облокотились на парапетъ и наблюдали за паденіемъ его. Достигнувъ дна, солома продолжала горѣть, и, наконецъ, погасла, при чемъ къ намъ вверхъ не поднялось ни малѣйшей струйки дыма. Дѣти захлопали въ ладоши и закричали:
- Вотъ, видите. Ничто не даетъ столько дыму, какъ солома; если тамъ подъ землей нѣтъ выхода, то куда же дѣлся весь дымъ?
Пожалуй, они правы; возможно, что подземный ходъ и дѣйствительно существуетъ. Но самое лучшее, что мы видѣли среди этихъ развалинъ - это благородная липа, которой, по словамъ дѣтей, не менѣе четырехъ сотъ лѣтъ; и этому не трудно повѣрить. Что за могучій стволъ, какая развѣсистая листва! Нижнія вѣтви ея были толщиною чуть не въ добрую бочку.
Дерево это было свидѣтелемъ бѣшеныхъ штурмовъ, закованныхъ въ желѣзо солдатъ; оно помнило еще тѣ времена, когда эти разрушившіяся арки, осыпавшіяся бойницы были крѣпки и представляли неодолимую твердыню; когда на нихъ весело развѣвались знамена и толпились храбрые воины. Какія давно прошедшія времена! А липа попрежнему стоитъ на старомъ своемъ мѣстѣ и будетъ стоять, грѣясь на солнцѣ и вспоминая былое, когда и настоящій день отойдетъ во времена "давнопрошедшія".
Мы сѣли подъ деревомъ и закурили трубки, а капитанъ не утерпѣлъ, чтобы не разсказать намъ легенды, которая связана съ этими развалинами.
ЛЕГЕНДА О ЗАМКѢ ДИЛЬСБЕРГЪ.
Дѣло было такъ. Однажды, въ старыя времена, въ этомъ замкѣ собралось большое общество, проводившее все время въ пышныхъ празднествахъ. Въ замкѣ имѣлась, конечно, заколдованная комната, и вотъ, какъ-то зашелъ разговоръ и о ней. Говорили, что всякій, кто ляжетъ спать въ ней, проспитъ цѣлыхъ 50 лѣтъ. Услышавъ это, молодой рыцарь, по имени Конрадъ фонъ-Гейсбергъ, сказалъ, что на мѣстѣ владѣльца замка онъ приказалъ бы разрушить эту комнату, чтобы какой-нибудь неосторожный хотя бы случайно не подвергся подобному несчастію и не опечалилъ бы тѣхъ, кто его любитъ. Тогда у собесѣдниковъ возникла мысль подшутить надъ этимъ суевѣрнымъ юношей и уложить его спать именно въ заколдованной комнатѣ. Чтобы выполнить свое намѣреніе, они уговорили племянницу владѣтеля замка, бывшею невѣстою юноши, молоденькую и довольно капризную дѣвушку, помочь имъ. Отведя его въ сторону, она стала просить его, чтобы онъ легъ спать въ этой комнатѣ. Долго юноша не соглашался, говоря, что онъ твердо вѣритъ, что проспитъ тамъ цѣлыхъ 50 лѣтъ. и одна мысль о возможности этого нагоняетъ на него трепетъ. Катерина принялась плакать, что оказалось самымъ лучшимъ аргументомъ для ея жениха; Конрадъ не устоялъ и обѣщалъ, что желаніе ея будетъ исполнено, пусть только она улыбнется и будетъ весела попрежнему. Она охватила своими руками его за шею и поцѣлуями старалась показать ему, какъ велика ея благодарность и радость. Затѣмъ она весело побѣжала объявить остальной компаніи о своей побѣдѣ, и общее восхищеніе было принято ею, какъ законное вознагражденіе за успѣхъ въ такомъ дѣлѣ, въ которомъ потерпѣли пораженіе всѣ остальные.
Въ тотъ же день въ полночь послѣ обычнаго пиршества Конрада отвели въ заколдованную комнату и оставили тамъ одного.
Проснувшись на слѣдующее утро, онъ оглядѣлся, и сердце его замерло отъ ужаса, до того перемѣнился видъ всей его комнаты. Стѣны были покрыты плѣсенью и старою, пыльною паутиною; занавѣсы и постельное бѣлье сгнили; расхлябанная мебель грозила развалиться въ куски. Онъ вскочилъ съ кровати, но дрожащія колѣни его подогнулись, и онъ упалъ на полъ.
"Эта слабость есть слѣдствіе старости", - подумалъ онъ.
Поднявшись, онъ взялъ свое платье. Но, Боже, какой видъ оно имѣло! Краска на матеріи полиняла и все оно такъ и дралось, едва онъ до него дотрогивался. Трясясь отъ страха, онъ вышелъ въ корридоръ и направился по немъ въ большой залъ. Тамъ онъ встрѣтился съ какимъ-то среднихъ лѣтъ незнакомцемъ благородной наружности, который остановился и съ удивленіемъ смотрѣлъ на него.
- Милостивый государь, - обратился къ нему Конрадъ, - вызовите пожалуйста сюда графа Ульриха.
- Графа Ульриха? - удивленно спросилъ незнакомецъ.
- Да, если бы вы были такъ добры.
- Вильгельмъ! - позвалъ незнакомецъ. И когда на его зовъ явился молодой прислужникъ, то сказалъ ему:
- Развѣ есть между гостями графъ Ульрихъ?
- Я не знаю такого имени, - былъ отвѣтъ.
- Но, - воскликнулъ запинаясь Конрадъ, - я говорю не про гостей, а про владѣльца замка, сэръ.
Обмѣнявшись съ прислужникомъ недоумѣвающимъ взглядомъ, незнакомецъ сказалъ:
- Я владѣлецъ этого замка.
- Давно ли, сэръ?
- Со времени смерти моего отца, добраго графа Ульриха - вотъ уже около сорока лѣтъ.
Опустившись на скамью, Конрадъ закрылъ руками лицо и со стономъ принялся раскачиваться всѣмъ своимъ корпусомъ. Незнакомецъ тихо сказалъ прислужнику:
- Я боюсь, что бѣдняга сошелъ съума. Позови кого-нибудь.
Тотчасъ же собрался народъ и, столпивишсь около Конрада, переговаривался шепотомъ. Внимательно посмотрѣвъ имъ въ лицо, Конрадъ покачалъ головою и печально сказалъ:
- Нѣтъ, никого изъ васъ я не знаю. Я старъ и одинокъ на свѣтѣ. Всѣ, кого я зналъ и любилъ, когда-то умерли. Но, вѣроятно, нѣкоторые изъ васъ могутъ дать мнѣ о нихъ нѣкоторыя свѣдѣнія.
Тогда изъ толпы отдѣлилось нѣсколько мужчинъ и женщинъ, которые вызвались сообщить ему, что знали о прежнихъ друзьяхъ его, если онъ назоветъ ихъ по имени. Про кого онъ не спрашивалъ, отвѣтъ былъ одинъ: тотъ умеръ 10 лѣтъ назадъ, тотъ двадцать, а тотъ тридцать лѣтъ назадъ. Каждый послѣдующій ударъ поражалъ его все сильнѣе и сильнѣе, чѣмъ предыдущіе.
- Еще одинъ вопросъ, - сказалъ, наконецъ, страдалецъ, - но у меня нѣтъ мужества - о, моя бѣдная Катерина!
- А, бѣдняжка, - сказала одна старая дама, - какъ же, я знала ее очень хорошо! Жениха ея постигло несчастіе и она умерла съ горя лѣтъ пятьдесятъ тому назадъ. Она лежитъ подъ липой, тамъ за оградой.
Конрадъ склонилъ голову и сказалъ:
- А, зачѣмъ только я проснулся! Такъ она умерла съ горя по мнѣ, бѣдное дитя. Такая молодая, такая красивая я добрая! За всю свою короткую жизнь она никому не причинила намѣренно зла. Но долгъ любви будетъ уплаченъ, я тоже умру съ горя по ней.
Голова его поникла на грудь. Но вслѣдъ за этимъ раздался оглушительный взрывъ веселаго смѣха и двѣ полныя, молодыя руки охватили Конрада за шею и знакомый, милый голосъ воскликнулъ:
- Ну, мой Конрадъ, благородныя слова твои просто убили меня - довольно шутокъ! Взгляни на меня и смѣйся съ нами - вѣдь это все шутка!
Онъ поднялъ глаза, и изумленіе отразилось въ нихъ - маскарадные костюмы исчезли и старики и старухи превратились снова въ свѣжую и веселую молодежь. Между тѣмъ, Катерина весело щебетала: