Я вкратце сообщил им о том, что я слышал. Милорд как бы в изнеможении прислонился к спинке кресла, а миссис Генри совершенно машинально вскочила с места. Она и муж ее взглянули друг на друга странным, враждебным взглядом, и в то время, как глаза их встретились, они оба побледнели как полотно. После этого мистер Генри повернулся ко мне и, не говоря ни слова, указал только пальцем на дверь. Я понял, чего он желал, и бросился бежать за полковником.
Когда я в сопровождении полковника вернулся в комнату, я застал милорда, его сына и невестку все в тех же самых позах, в каких они находились, когда я ушел; я уверен, что никто из них во время моего отсутствия не проронил ни слова.
- Милорд Деррисдир, не правда ли? - спросил полковник, кланяясь.
Милорд ничего не ответил, но также поклонился.
- А это, по всей вероятности, нынешний наследник поместья Баллантрэ? - спросил полковник.
- Я никогда не считал себя наследником, - ответил мистер Генри, - я Генри Дьюри.
После этого полковник обратился к миссис Генри и, прижав руку, в которой он держал шляпу, к сердцу и особенно низко и почтительно кланяясь, сказал:
- Не может быть сомнения в том, что я имею честь видеть перед собой обворожительную мисс Алисон, о которой я так много слышал. Такая чудная фигура и такое прелестное личико могут принадлежать только ей.
Муж и жена снова обменялись взглядами.
- Я миссис Генри Дьюри, - ответила она, - урожденная Алисон Грем.
В эту минуту милорд встал со своего места и сказал:
- Я старик, полковник Бурке, и старик слабый, болезненный, и поэтому я прошу вас не мучить меня, а сообщить мне поскорее то, что вы хотите мне сообщить. Быть может, вы принесли мне известие о моем… о моем… - он не решался выговорить слово, но затем совершенно изменившимся голосом произнес: - о моем сыне.
- Мой дорогой лорд, - ответил Бурке, - я отвечу вам коротко и ясно, как солдат: да, я принес вам о нем известие.
Милорд своей дрожащей рукой сделал полковнику знак, чтобы он говорил, но так как тот ничего не отвечал, употребил над собой усилие и спросил:
- Известия хорошие?
- О, самые лучшие, какие только могут быть, - быстро ответил полковник. - Мой дорогой друг и товарищ в настоящее время в Париже и, по всей вероятности, так как мне хорошо известны его привычки, теперь отправляется куда-нибудь обедать. Однако, что я вижу, мне кажется, что прелестнейшей миссис Генри дурно?
Миссис Генри, действительно, была бледна как смерть, и прислонилась к оконной раме, но когда мистер Генри подбежал к ней и хотел поддержать ее, она отшатнулась от него, и по ее телу пробежала дрожь.
- Я совершенно здорова, - произнесла она побледневшими губами.
Мистер Генри остановился, и лицо его приняло строгое и сердитое выражение, но в ту же минуту он обратился к полковнику и сказал:
- Ваше известие несколько поразило миссис Дьюри, но это вполне естественно: она выросла у нас в доме и любит моего брата, как будто это ее родной брат.
Миссис Генри взглянула на своего мужа благодарным взглядом. По всей вероятности, она была довольна его словами, и он заслужил ее одобрение.
- Простите меня, миссис Дьюри, за то, что я причинил вам испуг, - сказал полковник, - но я просто ирландский солдат и заслуживаю, чтобы меня расстреляли за то, что я не сумел сообщить нежной леди более деликатным образом о таком неожиданном и радостном событии. Но вот тут у меня три письма, написанные самим мастером Баллантрэ. Я знаю, что это гениальный человек, и поэтому уверен, что из его писем вы гораздо лучше узнаете о том, что с ним происходило, чем из моих бестолковых рассказов.
Говоря это, он вынул из кармана три письма, подал первое из них лорду, который жадно схватил его, и подошел со вторым к миссис Генри.
Но миссис Генри не взяла и едва слышным голосом сказала:
- Отдайте его моему мужу.
Полковник был живой и решительный человек, но в эту минуту он не знал, как ему поступить.
- Так, так, - сказал он. - Непременно, непременно. Какой я недогадливый, какой недогадливый!
И при этом он все время не выпускал письма из рук и держал его перед миссис Генри.
Наконец мистер Генри протянул руку, и полковнику ничего другого не оставалось, как отдать письмо.
Мистер Генри взял оба письма - письмо, адресованное на его имя и на имя жены, и, сдвинув брови, как бы серьезно думая о чем-то, посмотрел сначала на одну надпись, а затем на другую. Я всегда восторгался его тактом, но в этот раз он превзошел все мои ожидания.
- Позвольте мне вашу руку, - сказал он, подходя к жене. - Неожиданное известие поразило вас, и поэтому я советовал бы вам прочесть письмо, адресованное на ваше имя, в вашей комнате, после того, как вы отдохнете.
Она взглянула на него удивленными глазами, как будто она видит перед собой какое-то чудо, и хотела ответить что-то, но мистер Генри не дал ей на это времени и сказал:
- Последуйте моему совету, я могу вас уверить, что это будет самое лучшее. Полковник Бурке, наверное, извинит вас за ваше отсутствие.
С этими словами он положил ее руку на свою и вместе с ней вышел из комнаты.
Миссис Генри в этот вечер уже не выходила больше из своей комнаты. На следующее утро после этого, как я слышал впоследствии, она отдала мужу письмо нераспечатанным.
- Прочти его, и дело с концом, - сказал он сердитым голосом.
- Избавь меня от этого, - сказала она.
Этими словами они, на мой взгляд, испортили то хорошее впечатление, которое и он, и она произвели друг на друга своим поведением накануне. Письмо же было передано мне, и я сжег его, не распечатав.
Чтобы правильно передать все похождения мастера Баллантрэ после битвы при Куллодене, я, прежде чем написать эту книгу, обратился к полковнику Бурке, ныне кавалеру ордена св. Людовика, и попросил его дать мне сведения, которые меня интересовали, так как много лет прошло с тех пор, как все это происходило, и я за свою память не ручаюсь. Говоря откровенно, я был крайне удивлен его ответом: он прислал мне мемуары о своей собственной жизни, в которых о мастере Баллантрэ говорилось чрезвычайно мало. Мемуары эти были длиннее, чем вся эта книга, и нельзя сказать, чтобы они были очень назидательны. Он в своем письме, которое прислал из Эттенгейма, просил меня после того, как я воспользуюсь необходимыми мне отрывками, найти кого-нибудь, кто издал бы его мемуары целиком, и мне кажется, что если я в своей книге помещу некоторые отрывки из них целиком, я достигну той цели, которую я преследую, то есть познакомлю читателя с похождениями мастера Баллантрэ после битвы при Куллодене, и вместе с тем исполню желание кавалера Бурке. Таким образом читатель получит самые подлинные сведения о том, что произошло с героем моего рассказа, а также и понятие о том, как пишет кавалер Бурке, и в случае, если бы кому-нибудь из читателей понравилось повествование кавалера и он желал бы издать полностью его мемуары, он знает, где он может приобрести их целиком.
В следующей главе я помещаю мемуары полковника Бурке и отчасти то, что он рассказывал нам в Деррисдире за бутылкой вина в тот день, когда он явился туда с письмами; я говорю "отчасти", потому что о многих проделках мастера Баллантрэ полковник во время беседы с милордом умолчал.