"Знаю, знаю – снова лыжи…"
Знаю, знаю – снова лыжи
Сухо заскрипят.
В синем небе месяц рыжий,
Луг так сладостно покат.Во дворце горят окошки,
Тишиной удалены.
Ни тропинки, ни дорожки,
Только проруби темны.Ива, дерево русалок,
Не мешай мне на пути!
В снежных ветках черных галок,
Черных галок приюти.1913
Венеция
Золотая голубятня у воды,
Ласковой и млеюще-зеленой;
Заметает ветерок соленый
Черных лодок узкие следы.Сколько нежных, странных лиц в толпе.
В каждой лавке яркие игрушки:
С книгой лев на вышитой подушке,
С книгой лев на мраморном столбе.Как на древнем, выцветшем холсте,
Стынет небо тускло-голубое…
Но не тесно в этой тесноте
И не душно в сырости и зное.1912
"Протертый коврик под иконой…"
Протертый коврик под иконой,
В прохладной комнате темно,
И густо плющ темно-зеленый
Завил широкое окно.От роз струится запах сладкий,
Трещит лампадка, чуть горя.
Пестро расписаны укладки
Рукой любовной кустаря.И у окна белеют пяльцы…
Твой профиль тонок и жесток.
Ты зацелованные пальцы
Брезгливо прячешь под платок.А сердцу стало страшно биться,
Такая в нем теперь тоска…
И в косах спутанных таится
Чуть слышный запах табака.1912
Гость
Все как раньше: в окна столовой
Бьется мелкий метельный снег,
И сама я не стала новой,
А ко мне приходил человек.Я спросила: "Чего ты хочешь?"
Он сказал: "Быть с тобой в аду".
Я смеялась: "Ах, напророчишь
Нам обоим, пожалуй, беду".Но, поднявши руку сухую,
Он слегка потрогал цветы:
"Расскажи, как тебя целуют,
Расскажи, как целуешь ты".И глаза, глядевшие тускло,
Не сводил с моего кольца.
Ни одни не двинулся мускул
Просветленно-злого лица.О, я знаю: его отрада –
Напряженно и страстно знать,
Что ему ничего не надо,
Что мне не в чем ему отказать.1 января 1914
"Я пришла к поэту в гости…"
Александру Блоку
Я пришла к поэту в гости.
Ровно в полдень. Воскресенье.
Тихо в комнате просторной,
А за окнами морозИ малиновое солнце
Над лохматым сизым дымом…
Как хозяин молчаливый
Ясно смотрит на меня!У него глаза такие,
Что запомнить каждый должен;
Мне же лучше, осторожной,
В них и вовсе не глядеть.Но запомнится беседа,
Дымный полдень, воскресенье
В доме сером и высоком
У морских ворот Невы.Январь 1914
"Простишь ли мне эти ноябрьские дни?.."
Простишь ли мне эти ноябрьские дни?
В каналах приневских дрожат огни.
Трагической осени скудны убранства.Ноябрь 1913
Примечания
Смятение
Душевное состояние героини ахматовских стихов совпадает с состоянием героя стихотворения 1907 г. А. Блока "Смятение" ("Мы ли – пляшущие тени?.."). См. об этом в статье В. А. Черных "Блоковская легенда в творчестве Анны Ахматовой" (Серебряный век в России). Автор статьи делает вывод о наличии блоковской "любовной" темы в раннем творчестве Ахматовой и, в частности, в сб. "Четки". Действительно, система образов и настроений в поэзии этого периода отражает напряженную "любовную" коллизию 1913 – нач. 1914 гг., связанную в судьбе Ахматовой с несколькими адресатами. В 1913 г. она знакомится с Н. В. Недоброво – поэтом, литературным критиком, 8 февраля 1914 г. или ранее в 1913 г. – с А. С. Лурье – талантливым музыкантом-модернистом. Оба были увлечены Анной Ахматовой, к обоим, хотя и по-разному, испытывала влечение она. По-прежнему сложными оставались отношения с мужем, Н. С. Гумилевым, в которых дружеское равноправие свободных личностей сменялось противоборчеством и почти враждой. Легкий оттенок чувственности появился в стихах, посвященных М. И. Лозинскому, с которым Ахматова была знакома с 1911 г. ("Не будем пить из одного стакана…"). И, разумеется, в лирической теме "Четок" отразились два самоубийства – Всеволода Гаврииловича Князева (1891–1913) – 29 марта (умер 5 апреля) 1913 г. и Михаила Александровича Линдерберга – 23 декабря 1911 г. Оба самоубийства были "романтическими", связанными с любовными "многоугольниками", в один из которых входила О. А. Глебова-Судейкина, в другой – Ахматова. "Блоковская тема" "Четок" существует; она не сводится только к стихотворению "Я пришла к поэту в гости…" (январь 1914), но данных для точной адресации Блоку других стихотворений "Четок" недостаточно.
Прогулка
Написанное в мае 1913 г., стихотворение, возможно, является воспоминанием о мае, проведенном Ахматовой в Париже в 1910 и 1911 гг. Современные авторы книг об Ахматовой и Модильяни связывают это стихотворение с образом Модильяни в стихах Ахматовой 1910–1913 гг. См. об этом в книге Б. Носика "Анна и Амедео". С. 116.
"Все мы бражники здесь, блудницы…"
"Бродячая собака" – литературно-артистическое кабаре (открылось 31 декабря 1911 г.) излюбленное место встреч, выступлений и литературных вечером, в которых принимали участие Ахматова и ее друзья – поэты, артисты, художники. Находилось в Петербурге, на Михайловской площади, во втором дворе дома №5. Официально "Бродячую собаку" закрыли 3 марта 1915 г. – по одной из версий, за торговлю вином в условиях "сухого закона", по другой – после скандального выступления В. Маяковского 11 февраля 1915 г. с чтением стихотворения "Вам" (см. об этом в кн.: Крученых А. Наш выход. К истории русского футуризма. М., 1996. С. 62 и 216).
В 1960-е годы, намереваясь включить это стихотворение в кн. "Бег времени", Ахматова предполагала изменить первую строку на "Все мы вышли из небылицы…", однако, по-видимому, этого не потребовалось, и стихотворение вошло в книгу в первоначальной редакции.
"Все мы бражники…" – стихи скучающей капризной девочки, а не описание разврата, как принято думать теперь… – АА "Автобиографическая проза".
"…И на ступеньки встретить…"
Сандрильона – героиня сказки французского писателя Шарля Перро (1628–1703), в русском переводе "Золушка".
"Безвольно пощады просят…"
Короткое, звонкое имя – Некоторые исследователи полагали, что стихотворение обращено к А. А. Блоку, но на экземпляре сборника стихов 1958 г., подаренного Ахматовой близкой подруге В. С. Срезневской, оно имеет посвящение: С. С., т.е. Сергею Судейкину.
Сергей Юрьевич Судейкин (1882–1946) – художник. Ахматова была дружна с ним, ему принадлежит ранний портрет Ахматовой, которым в 1965 г. она планировала иллюстрировать раздел "Вечер" в "парадном" итоговом собрании своих стихов. В РТ <рабочая тетрадь>114 есть рассказ Ахматовой:
"Мой рисунок Судейкина, кот<орый> всегда висел в кабинете М<ихаила> Л<еонидовича Лозинского>, возник так. Я пришла с Судейкиным в редакцию "Аполлона". К Лозинскому, конечно. (У Мако я никогда не была). Села на диван. С<ергей> Ю<рьевич> нарисовал меня на бланке "Ап<оллона>" и подарил Мих<аилу> Леонид<овичу>".
"В последний раз мы встретились тогда…"
Существует несколько предположений относительно адресата стихотворения. Возможно присоединение этого стихотворения к "блоковскому" циклу Ахматовой. М. М. Кралин связывает стихотворение с опубликованным в 1913 г. поэтическим описание Ахматовой в стихотворении поэта-царскосела В. А. Комаровского "Видел тебя красивой лишь раз. Как дымное мое…".