Полюс капитана Скотта - Богдан Сушинский

Роман посвящен походу в 1911–1912 гг. английского полярного исследователя капитана Роберта Скотта к Южному полюсу Земли. Восхождение к полярной вершине планеты превратилось не только в гибельную борьбу с природными условиями Антарктиды, но и в не менее губительное соперничество за лавры первооткрывателя. И поныне подробности и обстоятельства этих событий укрыты завесой тайны.

Содержание:

• Часть первая - Хроника полярного странника 1

• Часть вторая. Полюс капитана Скотта 37

• Часть третья. Пленники вечности 80

• Примечания 83

Богдан Сушинский
Полюс капитана Скотта

Часть первая
Хроника полярного странника

Нигде природа не преподносит нам столь жестокие уроки жизни, как на безжизненных полях Антарктиды.

Автор

1

Пробиваясь сквозь ледовое поле, парусник медленно, с какой-то суровой величественностью, входил в чистые воды залива, в котором все поражало своей призрачной обманчивостью: и изрезанная небольшими фьордами береговая линия, которая на самом деле была сотворена из почерневшего под летним антарктическим солнцем пакового льда; и прибрежные скалы, каждая из которых в любую минуту могла переместиться или обрушиться на глазах у изумленных странников, поскольку в действительности была всего лишь айсбергом…

И только стайка императорских пингвинов, напоминавшая собрание аристократического "Английского клуба", невозмутимо представала перед ними во всей своей экзотической реальности, блистая на предзакатном солнце безукоризненностью своих черных "смокингов" и искристой белизной накрахмаленных снежной пылью "рубашек".

Когда, буквально у подножия айсберга, барк "Терра Нова" все-таки сумел развернуться правым бортом к "причалу", нацеливаясь на видневшийся в восточной оконечности гавани ледовый канал, пингвинья публика с истинно королевской сдержанностью поприветствовала команду на своем клокочущем гортанном наречии.

- Похоже, эти "полярные чиновники" действительно кое-что смыслят в мореходном искусстве, - проворчал командир судна Эдвард Эванс, опуская бинокль, которым вот уже в течение десяти минут настойчиво обшаривал окрестное прибрежье в поисках хоть какого-то выхода из очередной ледовой западни.

- Во всяком случае, они ведут себя, как подобает джентльменам, - признал начальник экспедиции Роберт Скотт, - хотя все еще не понимают, кто мы такие и какого дьявола вторгаемся в их владения.

При своем невзрачном росте и стройной комплекции, он казался рядом с рослым, плечистым лейтенантом военно-морского флота Эвансом случайно оказавшимся на капитанском мостике юнгой, поскольку даже полярная меховая куртка не придавала его фигуре сколько-нибудь заметной солидности. И лишь холодный, волевой взгляд этого капитана первого ранга , под которым поеживался не один прожженный "морской волк", да еще непроницаемое, застывшее выражение утонченно-"римского", но уже испещренного морщинами, обожженного полярными ветрами лица свидетельствовали, что экспедиция находится во власти человека, хорошо знающего цену подобным морским "прогулкам". Как, впрочем, и цену жестоким красотам Антарктики.

- Не прикажете ли пригласить на борт местного лоцмана, сэр? - подыграл ему стоявший за спинами капитанов штурман Гарри Пеннел.

- Самое время, - Скотт с интересом наблюдал за тем, как пингвин-вожак, державшийся все это время впереди стаи, у самой кромки воды, что-то недовольно пророкотал и важно последовал по ледовому припаю вслед за судном, увлекая за собой остальных "встречающих". Поведение этих обитателей ледового континента настолько выразительно поддавалось человеческому толкованию, что Скотт невольно увлекся им. - А заодно пригласите и представителя местной власти.

- По-моему, господин, который держится впереди толпы, явно смахивает на генерал-губернатора этой колонии, - заметил Пеннел. - И настроен, судя по всему, решительно.

Все, кто пребывал в это время на капитанском мостике и рядом с ним, сдержанно улыбнулись.

- Что там показывают ваши наблюдения, лейтенант? - обратился начальник экспедиции к Пеннелу.

- Шестьдесят градусов одна минута южной широты и сто семьдесят восемь градусов двадцать девять минут западной долготы, сэр, - доложил тот. - Если открывающийся в западной части этого несуществующего залива канал выведет нас на чистую воду, но при этом не заставит уйти на северо-восток, то не исключено, что к утру мы все-таки окажемся в районе, при котором на дальнем правом траверзе будет виден мыс Крозье.

- То есть, таким образом, мы войдем в море Росса, - пропыхтел сигарой Скотт.

- Что совершенно справедливо, сэр, - ответил штурман фразой, которой обычно отвечал на вопросы любого участника экспедиции.

Капитан вновь обратил свой взор на берег и, по привычке, принялся что-то бормотать себе под нос. Поначалу все, кто не ведал об этой "деликатной странности" капитана, пытались прислушиваться к его бормотанию, переспрашивать, уточнять у него или друг у друга…

Понятно, что Скотту это порядком надоело, и однажды, еще в порту, не выдержав, он громогласно, на всю палубу, объявил: "Довожу до вашего сведения, господа, что все свои сокровенные мысли я доверяю только собственной сигаре. И то лишь потому, что знаю: все, что будет мной произнесено, тут же испепелится в ее пламени! Поэтому впредь в мои беседы с сигарой прошу не вмешиваться!"

Расспросов после этого стало меньше, но даже негромкое обращение к себе капитана некоторые хитрецы пытались списывать на его ворчание и объяснять его стремлением "поговорить с собственной сигарой". Однако в эти минуты он действительно беседовал только со своей сигарой, хотя всем присутствующим хотелось бы знать, о чем они там воркуют.

Кстати, о сигаре… После экспедиции на "Дискавери" капитан долго отучал себя от "пиратской", как называла ее Кетлин, трубки, переходя на джентльменскую сигару. Результаты стараний жены сказывались до сих пор: даже на полуобледенелой палубе судна он появлялся с неизменной сигарой во рту, противопоставляя себя всем остальным, явно "пиратствующим", офицерам.

- Я к тому, господа, - повысил голос капитан, вынув на какое-то время сигару изо рта, - что вхождение в море Росса как раз и станет нашим официальным вхождением в прибрежные воды Антарктиды. Не забудьте уведомить об этом команду, штурман.

- Понимаю: "вхождение в Антарктиду" должно стать такой же морской традицией, как и пересечение экватора.

- Только еще более торжественной.

- Позволю себе напомнить, сэр, что в данной экспедиции "вхождение" совпадет с Рождеством, которое нам предстоит встречать уже завтра.

- Черти б вас исполосовали, лейтенант! - встрепенулся Эванс, на минутку отрываясь от бинокля. - Что же вы до сих пор молчали о праздновании?! Коку об этом событии уже напомнили?

- О Рождестве я только что напомнил вашему первому помощнику, лейтенанту Кемпбеллу, сэр. Сейчас они с коком Клиссальдом и буфетчиком Хупером колдуют над подбором продуктов и над праздничным меню. В которое, полагаю, будет включено мясо добытого вами накануне тюленя, сэр.

- Обычно это не прибавляет мне аппетита.

- А ведь прекрасный был выстрел, смею заметить; такому позавидовал бы любой охотник.

- Рождество в Антарктиде, в разгар антарктического лета! - удивленно повел подбородком командир барка, не обращая внимания на лестный отзыв штурмана по поводу его меткости.

- Смею заметить, такие рождественские каникулы достаются на этой планете не каждому. И потом…

Он хотел сказать еще что-то, но в это время раздался крик матроса, сидевшего на грот-мачте , в "вороньем гнезде" навигатора:

- Канал, к которому мы приближаемся, длится около мили, сэр! Лед мелкий и подвижный! За каналом вижу чистую воду! Много чистой воды, сэр!

- Неужели мы действительно когда-нибудь выберемся из этой ледовой трясины?! - усомнился командир "Терра Новы". - Уже вторую неделю мы попадаем из одной ледовой западни в другую, еще более безутешную.

- Что совершенно справедливо, сэр, - со свойственной ему невозмутимостью обронил Пеннел.