- Вижу теперь, что в себя ты пришел окончательно! - усмехнулся князь.
- Сотник Савва к бою готов! - полушутливо-полусерьезно отрапортовал дружинник.
Князь зычным голосом кликнул отроков, отдал необходимые распоряжения.
- Спарта, конечно, пример впечатляющий. - Савва отставил в сторону серебряную чарку с медовухой, из которой он сделал один-единственный вполне умеренный глоток, утер усы белоснежным рушником. - А вот ордены рыцарские, правда, для нас не указ: били мы их, и будем бить! Но все-таки, Александр Ярославович, не перемудрил ли ты с тайным станом воинским - закрытым лесным городом? Ладно, пусть почти что вся Русь разорена, ханскими баскаками наполнена, там действительно доброе войско не соберешь. Но в Новгороде-то, где мы сейчас с тобой находимся, никакой Орды и в помине не было. Отчего же здесь ты дружину создать, даже не создать, а уже существующую увеличить не хочешь?
- А ну-ка, вспомни, друже, сколько раз нас с тобой из этого самого Новгорода вече изгоняло? Сколько раз горлопаны, краснобаи безответственные, толпу сограждан распаляли, на поступки вредоносные подталкивали? Да ладно бы, только князей да посадников по десять раз в году вече меняло. Они же еще и архиепископов выдворяют по малейшему навету злокозненному! И ты хочешь, чтобы я дело, для всей Руси важнейшее, отдал на волю веча площадного, на котором не тот царит, кто разумом и опытом богат, а тот, у кого голос зычный и язык длинный, привыкший молоть без устали?
- Да, действительно, тут я твою правоту, князь, признать вынужден, - развел руками Савва. - Хорошо, пускай в лесах дремучих, вдали от глаз людских, и своих и чужих, войско собирать надобно. Но почему бы просто не созвать остатки дружин княжеских, и тех, кто в прошедших битвах уцелел, и тех, кто в землях новгородских от столкновения с Ордой волей Божьей огражден был? Ведь истинно молвил ты: наши дружинники один с пятью биться могут, сызмальства на коня садятся, меч да копье из рук не выпускают! Может, и не надо ничего нового выдумывать, а дружины княжеские за пример взять?
- В том-то и дело, Савва, что дружины наши княжеские уже много лет из отрядов воинских в нечто иное превращаются. Вспомни-ка, что у основателя великого княжества Владимирского, князя Андрея Боголюбского, ближайшие сподвижники уже не дружиной, а двором себя именовали. Из дружинников княжеских назначаются правители в городки и деревеньки, ближние и дальние, чиновники придворные, смотрители за казной да за ремеслами и промыслами. И большинство дружинников, как только из отроков вырастают, совсем другое устремление в душе имеют, нежели к каждодневным упражнениям воинским и лишениям походным, а именно должность доходную, место видное от князя получить. Такие, как ты, Савва, все реже и реже среди дружинников встречаются. Иные вообще за деньги искусство свое воинское готовы кому угодно продать, как ландскнехты немецкие. Все равно им за кого и против кого биться. Да и само слово, обозначавшее ранее боевых соратников княжеских, бояр, уже совсем по-другому в народе воспринимается. Боярин - уже не воин, постоянно призванный земли свои в боях защищать, а управитель да наместник, вельможа придворный. Так что нужно нам новую дружину создать, или можно сказать - воссоздать, к примерам прежних витязей вернуться.
- Ладно, соглашусь и тут с тобой, князь. Ну, а где ты средства немалые на это дело великое возьмешь? И как людей собирать будешь? Ведь не всякий от своих городов и сел, даже разоренных, в тайный стан на времена долгие, может статься - на всю жизнь пойдет. В особенности те, на кого ты и рассчитываешь, то есть сыны своей земли верные, любовью к отчизне пылающие, могут посчитать такой уход свой от родных пепелищ, едва возрождаемых, за бегство, и по доброй воле не уйти. А силком людей на подвиг не направишь.
- Есть одно обстоятельство, Савва, о коем ни ты, ни кто другой пока не ведает. При поездке моей в Орду, из которой я вернулся только что, мне распоряжение ханское было дадено: помочь баскакам ихним перепись всего населения российского провести, обложить данью каждого, от младенцев до стариков, то есть записать в рабство всех поголовно. И, как ты сам понимаешь, никто меня не спрашивал, а просто приказывали. Так что многие люди русские, о чувствах которых ты говорил сейчас правильно, от такого позора уйти с радостью согласятся, тем более что не бегством, а началом борьбы сей уход станет.
Князь помолчал, неспешно опорожнил вслед за Саввой свою чарку, закусил пряником. Затем, чуть поколебавшись, продолжил:
- Перепись эта ордынская, по коей дань с Руси собираться будет, и Новгорода с пригородами касается.
- Как Новгорода? - Савва вскочил, едва не опрокинув тяжеленную дубовую скамью. - Ведь даже близко к нему не подступали басурманы поганые! Мы их на свою землю не пускали, и не пустим!
- То есть ты хочешь, чтобы Орда поход на Новгород затеяла, по дороге остальные земли русские еще раз огню и мечу предала? Только что с тобой рассуждали, что воевать с ханами мы не готовы! Если в прошлый раз Новгород не пал перед врагом, так на то наряду с волею Божьей еще и другая причина была: остальная Русь Орду грудью встретила, кровью русскою захлебнулось нашествие. Следует теперь Господину Великому Новгороду за это расплачиваться, и не кровью, а деньгами земли русские от новых набегов откупать.
Князь произнес эти слова непривычно тихим, даже печальным голосом. По всему было видно, как нелегко дается ему решение подчиниться силе ордынской, пустить баскаков в непокоренный доселе военной силою вольный Новгород. Он сглотнул невольно подступивший к горлу комок, протянул руку к ковшу с медовухой, налил новую чарку, но затем решительно отодвинул от себя хмельной напиток и уже прежним, ровным и уверенным голосом продолжил:
- Все же пусть лучше не сто тысяч воинов ханских, а десяток баскаков сюда придет. Уж их-то мы всегда подкупить да обмануть сможем. И еще не забывай, что, как ты сам только что мне указывал, нам средства немалые на создание новой рати требуются. Добром, как ты сам понимаешь, вече новгородское нам на дело тайное, о котором мы и сказать-то вслух не можем, ни полушки медной не даст. А вот помогая якобы баскакам дань собирать, мы кое-что в нужную сторону-то и направим, да так, что ни одна живая душа об этом не узнает.
Савва, стоявший все это время напротив князя с низко опущенной головой, медленно сел на скамью, поднял наконец глаза и задумчиво посмотрел на Александра:
- Прости, великий князь! Уже во второй раз за вечер чуть было не разуверился в мужестве твоем и решимости бороться с силой вражеской.
- Понимаю я, Савва, что многие скажут, будто князь Александр из трусости своей и жадности настолько Орде предался, что сам на землю Новгородскую своей рукой врагов привел! Я ведь сейчас сюда не только с очередным надзором великокняжеским приехал, но и весть о дани и скором прибытии баскаков для переписи горожан объявить. Шум поднимется небывалый! Горлопаны на вече будут на себе кафтаны рвать, меня проклинать и обещать умереть за волю новгородскую. Однако готов с тобой на титул мой великокняжеский поспорить, что, как только объявят им о приближении войска ханского, все герои мигом в толпе спрячутся да с уплатой дани согласятся!
- Так что же, Орда сюда, в земли новгородские идет? - воскликнул Савва.
- Нет, конечно! Иначе зачем бы мне на позорную дань соглашаться? Но слух о приближении Орды мы распустим такой, что все поверят. Другого выхода не вижу… Ну, давай все же к вопросу главному вернемся. Чтобы замысел наш скрыть понадежнее, объявим мы, что в лесах поморских северных будет, конечно же, не стан воинский, а монастырь уединенный возводиться. Орда, как ты знаешь, заветы Чингисхана пока что блюдет и священников покоренных стран не трогает, ибо полагают ханы небезосновательно, что так им легче будет народ подневольный в повиновении удерживать. Боюсь, однако, что ненадолго это. Ханы сами вскорости к какой-либо вере примкнут: то ли к магометанской, то ли к буддийской, не знаю, какая уж им ближе покажется. Ну, да до поры до времени мы их благоволением к монастырям и монахам воспользуемся. А монастырь нам действительно нужен: и ратникам особой дружины особый дух любви к отчизне православной внушать, и светоч знаний поддерживать. Я лично с архиепископами, кои мудростью и беззаветной любовью к родине себя прославили и которым любую тайну доверить можно, побеседую. Попрошу их наиболее ученых книгочеев, языками и древними, и нынешними владеющими, в сей монастырь лесного города - стана воинского направить. И не только. Людей в наш город тайный, и воинов будущих, и ремесленников изобретательных, и земледельцев искусных со всей Руси будем только по совету приходских священников призывать. Кому, как не им, свою паству знать и людей, которые не только телом и умом, а еще и духом русским, верой православной крепки, на дело великое и наитруднейшее направлять.
- Сколько же людей нам понадобится?
- Начнем с тысячи воинов и тысячи же работников с семьями. Число священнослужителей пусть архиепископы определят. Это будет зачаток войска будущего. Когда он окрепнет, силу и умение наберет, тогда и расширять его начнем, благословясь. Выбор места для стана, набор первый и переход людей тайный на место монастыря и города будущего ты, Савва, и обеспечишь. Три дня тебе даю на обдумывание, а затем, взяв людей двух-трех верных, отправляйся в леса поморские, место подходящее ищи. Скиты там имеются, охотники да рыбаки наши русские промышляют. На них и опирайся. А я с архиепископами новгородским да владимирским вопросы по набору людей решать начну.
- Слушаюсь, великий князь. - Савва вскочил, вытянулся по-военному.