Историческая повесть о Н.М. Пржевальском для детей и юношества. Напечатана в журнале-альманахе "Кентавр" издательства "Подвиг" № 4-2010.
Содержание:
Глава 1 - Знакомство. - Подготовка экспедиции. - Отплытие. - На пароходе по Байкалу 1
Глава 2 - Сретенское. - Неожиданные препятствия. - На лодке по Шилке. - Страстный охотник. - Великий Амур 2
Глава 3 - Хабаровка. - Вверх по Уссури на лодке. - Странная нищета вокруг. - Великолепие местной природы. - Станица № 23. - Колина разведка. - Настасья 4
Глава 4 - Бессонная ночь. - Разочарование. - Пешими до Буссе. - Вы кто будете? - Вверх по Сунгаче. - Водяные лотосы. - На озере Ханка. - Местные нравы 6
Глава 5 - На озере Ханка. - Путешествие на юг. - Винтажная шхуна "Алеут". - Залив Посьета. - Прибытие в Новгородскую гавань 7
Глава 6 - Снова в дорогу. - Вьючная экспедиция. - Владивосток. - Охота на аксисов. - Дорога в гавань святой Ольги. - Пустая фанза 9
Глава 7 - Тяготы пути. - Фазаны. - Охота на тигра. - Киты. - Гавань Ольги. - Сиротки. - Обратная дорога на Уссури. - Новый год 11
Глава 8 - Зима в станице Буссе. - Таня. - Поездка Пржевальского в Хабаровку. - Весна на озере Ханка. - Неожиданный приказ 14
Глава 9 - Восстание хунхузов. - Осень 1868 г. в Николаевске. - Игры в карты. - Золотой фазан. - Злая надпись 17
Эпилог 19
Ольга Владимировна Погодина
Золотой фазан
Глава 1
Знакомство. - Подготовка экспедиции. - Отплытие. - На пароходе по Байкалу
- Войдите! - голос из-за двери раздался глубокий, звучный.
Коля потоптался на пороге, стянул гимназистскую фуражку со светлых вихров и шагнул вперед. В просторной комнате с зелеными обоями за ореховым столом сидел человек.
При появлении Николая он вежливо поднялся, что еще больше сконфузило юношу, - не пристало штабс-капитану из самой столицы раскланиваться с юнцами вроде него. Но внутри прокатилась теплая волна приязни. Впрочем, и без того офицер был приятных манер и наружности - высокий, плечистый, с пышными усами и белой прядью у виска, придававшей молодому еще лицу некоторую таинственность.
- Помощник топографа Сибирского отдела Русского Географического общества Николай Ягунов, выше благородие, - хрипловато от волнения отчеканил Коля, - Его высокопревосходительство генерал Кукель велели мне явиться к вам, Николай Михайлович… на ознакомление, так сказать…
"Вот дурак, - сбился, залепетал!" - чувствуя, как зарделись уши, подумал он.
- Стало быть, тезка, - весело прищурясь, сказал Николай Михайлович, - Как по батюшке?
Яковлевич…
Ну-с, Николай Яковлевич, что ты о моей надобности знаешь?
Их высокопревосходительство говорили, вам слуга в дорогу до Николаевска надобен.
Не слуга - товарищ! - чуть сдвинул брови штабс-капитан, и Коля разом ощутил, что он может быть очень грозным, - Мужчина на то и мужчина, чтобы уметь самому о себе позаботиться. И я, уж поверь, в слуге не нуждаюсь. Мне нужен спутник, - русский человек, к здешней природе привычный, не размазня. Потому как и верхом идти придется, и пешком, и на лодке. И под дождем мокнуть, и гнусь кормить. Да и чтоб мимо мишени на аршин не мазать, порох и пули в тайге золота дороже.
"Так вот почему их высокопревосходительство меня послал!" - обрадовался Коля. Он, признаться, недоумевал, отчего вдруг генерал решил похлопотать за едва окончившего гимназию сына ссыльной, пусть даже мать уже много лет и жене его, и детям, и самому губернатору платье шьет.
- Вижу, огонек в глазах загорелся, - стало быть, к ружьецу прикладывался, - приподнял бровь Николай Михайлович, - Да уж, здешние места для этого - прямо благодать! Что, юноша, на охоту ходить случалось?
- Случалось! - обрадованно вскинулся Коля, - Первый раз батя на охоту взял, едва мне семь лет сровнялось. Да и потом, пока батя жив был, часто хаживали. И на уток, и на тетеревов. Белок били, бобра. Соболя иногда удавалось.
- И что, сколько на твоем счету беличьих шкурок? На шапку-то настрелял? - Николай Михайлович явно оживился.
- Двадцать, - не без гордости выпалил Коля. Знает штабс-капитан, о чем спросить. Белка - зверек шустрый и мелкий, а чтобы шкуру не попортить, выстрел должен быть очень метким. Не зря же говорят: "он за сто шагов белке в глаз попадет".
- Фью, - Николай Михайлович уважительно присвистнул, - Хорошо, если так-то. А зверя покрупней брали?
- Раз довелось, - скромно сказал Коля, хотя это было самым главным в его жизни событием, - Прошлой зимой подняли из берлоги медведя, вот только у бати осечка вышла, так медведь-то едва нашу Белку не задрал. Пока батя ружье перезаряжал, я его на рогатину поднял, как здешние буряты. Еле успел батя, медведь-то уже рогатину поломал и почти ко мне подобрался…
- Так прямо и кинулся?
- Так ведь он того… задрал бы Белку нашу. А она у нас не просто собака - лучшей лайки во всем Иркутске не сыскать! И так весь бок ей располосовал, я месяц ее выхаживал…
- Хорошо, - кивнул чему-то своему Николай Михайлович, - Что еще умеешь?
- Ну… - замялся Коля, - Читать, писать, считать, само собой… Рисовать немного. Латынь изучал, географию, естествознание…закон Божий, - он лихорадочно перебирал в памяти свои гимназистские умения.
- Это, конечно, хорошо, - кивнул Николай Михайлович, - Но для целей моих не особо надобно. Мне достаточно уже ученых писарей сватали. Хм… топограф… стало быть, карты разумеешь?
- Немного. Больше пока срисовывать приходится те, что обветшали.
- А на местности по солнцу и звездам определишься?
- Могу, - Коля от облегчения широко улыбнулся, - Мы с батей за триста верст на соболя ходили, к самому Верхоленску. Это туда, на север. А на юг по льду Байкала до Энхалука доходили. И на Ольхоне нерпу били…
- А шкурки-то, поди, батя выделывал?
- Больше батя, - честно ответил Коля, - Белок позволял, а соболя - ни-ни, больно дорого ошибка-то встанет…
- И то ладно, - снова кивнул Николай Михайлович, - Верхом ездить умеешь?
- А как же! Здесь, по городу-то, это незачем, - Коля презрительно фыркнул, хотя на самом деле все бы отдал за своего коня, вот только держать его слишком дорого выходило, - А летом я с десяти лет на подпасках в табуны подряжался. Здешние буряты, они до коней страсть как охочи…
- Вот и славно. Сколько тебе лет?
- Шестнадцать, - Коля сначала хотел соврать: в конце концов, до семнадцати ему всего-то пара месяцев оставалась, но что-то в Николае Михайловиче было такое, что он нутром почуял - если соврать, он узнает. Обязательно. И лжи не простит, - Семнадцать в августе сровняется.
- Маловато, по столичным-то меркам, а? - Николай Михайлович снова пронзил его взглядом, - Ну а мне в самый раз. Парень ты крепкий, не хлюпик, по виду шестнадцати и не дашь. Вон, товарищ мой горемычный, Кехер, - я его с самой Варшавы за собой притащил, а он что? Не вынес, скис. Интерес, говорит, у меня на родине сердечный. Амалия фон-какая-то. Что поделать? Вот и остался я по этому сердечному интересу без спутника. Так-то.
Коля только плечами пожал. Дурак он, этот Кехер. Пол-России проехал, столько повидал, и еще больше мог, а повернул назад из-за какой-то юбки.
- Так что, тезка, - посерьезнел Николай Михайлович, - Дел у меня невпроворот, экспедицию еще месяц собирать буду, и ты мне очень даже понадобишься прямо с завтрашнего дня. Иркутск - город для меня незнакомый, а в дорогу много всего закупить надо. И денег на то не сказать чтобы много. Будешь мне подсказывать, где и что лучше купить, да и учиться помаленьку.
Коля снова кивнул, хотя ему очень хотелось спросить, чему именно предстоит учиться. Неужели той же скукотище, что в гимназии?
- А пока вот тебе первое поручение: отнеси-ка на почту мои письма, да спроси, не приходило ли чего на мое имя. Я, брат, этих писем из Петербурга очень жду.
Коля взял конверт и повернулся, чтобы выйти, но вслед ему донеслось:
- Эй, тезка! А про жалованье-то забыл спросить? Что робеешь? Чай, не лишние деньги-то будут?
- И что…жалованье? - проглотив комок в горле, спросил Коля. Он и не чаял свои деньги получить - довольно было бы и того, что с материной шеи слезет. И так после смерти отца она из сил выбивается, чтобы их с сестренкой прокормить. А неужто и ей что-то оставить выйдет?
- Двадцать рублев я тебе перед отбытием выдам, вперед, - сказал Николай Михайлович, понимающе усмехнувшись, - В тайге деньги незачем, кормиться будем чем добудем, - А уж по прибытии еще двадцать. И на обратную дорогу, если меня что-то задержит.
Коля, не веря своему счастью, вихрем скатился по ступеням. Так ведь оно не бывает, - чтобы за то, о чем только мечтал, еще и деньги платили!
Иркутск расцветал сибирской поздней весной. С Ангары тянуло прохладным ветром с чистым речным запахом, и воробьи чирикали вовсю. В палисадниках набухали почки на черемухах, обещая богатый урожай и изумительные черемуховые пироги, какие лучше, чем в Иркутске, нигде на белом свете не выпекают.
Коля мигом долетел до почты, остановился в дверях, надел фуражку для солидности. И только тогда решился прочитать надпись на конверте.
На нем крупными, размашистыми буквами значилось:
"Председателю Русского Географического Общества в г. Санкт-Петербурге г-ну П. П. Семенову от действительного члена Русского Географического Общества, штабс-капитана Русской Армии Н.М. Пржевальского".