Так и Хирам Витт — затаив дыхание, с замиранием сердца, — казалось, не воспринимал ничего, кроме мерцания и жужжания быстро вращавшегося стеклянного диска, в котором материализовалась рождённая в его голове мысль.
Гулкие, протяжные звуки, которые одинокими совами проносятся по спящим улицам ночного города, не долетали до его слуха.
А незримые руки демона сна, который между вторым и пятым часом утра тихо-тихо поднимается из-под земли, неслышно вылезает из шкафов и две рей и, подкравшись сзади к бодрствующему человеку, машет гигантской чёрной пуховой ладонью на тлеющие искры сознания живых существ, стараясь их загасить, — эти незримые руки бессильно соскальзывали с него, не находя, за что зацепиться.
Робкой поступи утра он не расслышал. Вот уже солнце задвинуло в угол лилипутский свет его лампы — он ничего не чувствовал и не замечал.
Снизу, с оживлённой улицы, неслись пронзительные звуки флейт и громкая строевая музыка — это, сверкая золотыми пуговицами, прошагали через город солдаты.
Пробило двенадцать часов, и на гавкающий уличный шум обрушился рык колоколов, и только тут рука Хирама Витта протянулась к крутящимся колёсам и остановила машину.
В углублении стеклянного диска обнаружился маленький человеческий мозг, а от него, как убедился Хирам, бросив быстрый взгляд, отходил крохотный отросток нервного волокна — начальный зачаток спинного мозга!
От волнения всё закружилось перед глазами Хирама Витта.
Вот оно! Вот!
Нашёл! Наконец-то он нашёл последнее недостающее звено цепи математических, чисто мыслительных величин, определяющих оси мироздания!
Это — всё!
Сверх этого — ничего, никакого ядра, вокруг которого группируются свойства, только равновесие порождающих чисел, и в их соотношении кроется единственный корень всякой жизни. Всё зримое, ощутимое, сила тяготения — всё исчезло! Исчезло как ошибка в расчётах!
Головной мозг относится к спинному мозгу, как сила тяготения к центробежной силе. Такова оказалась разгадка главной тайны!
Да, да, правильно поняв это и зная простые приёмы, можно перевести это в зримую и ощутимую форму — «материальную», как её называют дураки.
Хирам Витт растерянно озирался вокруг, смущённый обуревавшим его потоком мыслей, которые, как взволнованное море, бушевали в его душе.
Надо было сориентироваться в том, к чему он сейчас пришёл, он чуть было не испугался, когда его взгляд упал на голое человеческое тело у противоположной стены, которое он за двадцать лет с великим трудом вырастил из крошечных клеток, как фикус, и которое теперь предстало перед ним взрослым, наделённым сознанием существом. Хирам Витт весело улыбнулся: «Ещё одна из моих бесполезных работ! Зачем было выращивать тело? Достаточно создать головной и спинной мозг, и какая мне тогда нужда утруждать себя подобными пустяками?»
И подобно тому, как призрачный Дикий Охотник, не зная покоя, мчится со своей призрачной сворой вдогонку за оленем, так и его душа, захваченная причудливыми мыслями, устремилась в фантастическое будущее: скоро он сможет сделать так, чтобы по его воле исчезали из мироздания небесные тела, подобно тому, как под действием общего делителя распадаются целые скопища громадных числовых масс.
Стоголосое «ура» взорвало уличный воздух, Хирам Витт отворил окно и выглянул наружу.
Какой-то бродяга в военной фуражке с павианом в офицерском мундире подъехали на извозчике и, окружённые обступившей их полукругом восхищённой толпой и почтительно замершими полицейскими, разглядывали фасад дома.
И тотчас же эта парочка — хозяин вслед за павианом — пустилась вверх по громоотводу, вскарабкалась на второй этаж, разбила окно и залезла в квартиру.