* * *
Под умелым руководством оберквартирмейстера германский штаб быстро обжился на новом месте. Автомобили, мотоциклы и все такое прочее привычно упрятали на задний двор, перед главным входом поставили часовых, догоревший "ньюпор", дабы не нарушать идиллию, растащили по кускам, а самого Щеголева запроторили в комнатушку полуподвала и приставили караул.
Все были при деле, поэтому появление на заднем дворе еще одного мотоцикла с лодочкой прошло незамеченным. Из лодочки вылез несколько утомленный офицер и, отыскав начальника разведки, без всякой помпы доложил:
- Герр оберст, пока все нормально…
- Гут, - кивнул оберст и добавил: - Отдыхать некогда, едем…
Начальник разведки ловко отключился от общей суматохи, и через минуту его автомобиль, куда он взял и прибывшего на мотоцикле офицера, уже мчался по направлению к аэродрому. После короткого молчания, глядя на пролетающие рядом с машиной кусты, оберст приказал:
- Доложите подробнее…
- Яволь, - офицер наклонил голову. - Операция "Аркан" проходит нормально. Под прикрытием других полетов сделано четыре рейса. Думаю, посадка в тылу у русских прошла незамеченной. Укрытие для аэроплана готово. Пилот место посадки на лесной поляне изучил досконально…
- Гут, - оберст еще раз кивнул и больше никаких вопросов не задавал.
В самом дальнем углу аэродрома притаился австрийский разведчик "бристоль", возле которого топталось несколько человек. Автомобиль оберста подъехал прямо туда, и начальник разведки, быстро выбравшись из машины, обратился к пилоту:
- Мы взяли в плен русского летчика. Он очень уверенно себя чувствует. По совокупности данных я делаю вывод - русские готовы. Вы поняли?
- Да, герр оберст. Надеюсь… до завтра?
- До завтра… - эхом отозвался начальник разведки, пилот Краузе забрался в кабину, механик крутанул винт, и, урча мотором, аэроплан-разведчик пошел на взлет…
Набрав высоту, Краузе заложил вираж и, перелетев хорошо видимые в лучах заходящего солнца траншеи русских, начал длинный, планирующий спуск. Краузе, за сегодняшний день уже второй раз летевший этим маршрутом, ориентировался прекрасно и потому точно опустился на длинную, скрытую глубоко в лесу и слегка подчищенную поляну. Из зарослей сразу выскочили ожидавшие его люди и, закатив аэроплан под деревья, сноровисто забросали плоскости нарубленными загодя ветвями.
Краузе придирчиво осмотрел маскировку, а потом отвел в сторону командира группы и негромко сказал:
- Оберст передал, ждать завтра утром…
- Уже ждем… - Командир группы знал, что Краузе пользуется особым доверием начальника разведки, и потому пояснил обстоятельно: - Засада на месте. Тут от фольварка к позициям одна дорога…
* * *
На позициях у Думитраша дел оказалось невпроворот, и про письмо к Зи-Зи он вспомнил лишь к вечеру. Так что Денис с письмом отправился совсем уж в сумерках, да к тому же хитрый денщик, прекрасно понимая, что никто его не ждет ночью, ехал себе шажком, подремывая в седле, и добрался к штабным аванпостам уже в предрассветной дымке. Немецкая засада и не думала трогать полусонного всадника, и потому Денис встрепенулся только когда его остановили окриком:
- Стой!… Кто идет?
Стряхивая остатки сна, Денис покрутил головой, добродушно отозвался:
- Свои… - и почти вплотную подъехал к караулу.
Фельдфебель, сам протирая заспанные глаза, ворчливо поинтересовался:
- Чего приперся ни свет ни заря?
- Господин поручик приказали живой ногой пакет до штабу представить. Будто сам генерал требуют.
- Ишь ты какой… - фельдфебель сердито пожевал губами, но упоминание о генерале заставило его быть сдержаннее, и он коротко бросил: - Ладно, проезжай, полуношник… Только шоб сразу до адъютанта, их благородие у себя…
К удивлению Дениса, адъютант действительно был уже на ногах и бодр по-утреннему. Так что при появлении солдата он только добродушно ругнулся:
- Ты чего, друг ситный, в такую рань?
- Так что, докладаю, вашбродь, - Денис разобрал, что несмотря на раннее утро дом уже полон движения, и невольно понизил голос: - Господин поручик пакет передали. Насчет аероплану. Говорил, его превосходительство приказывали…
- Знаю, знаю, - кивнул адъютант. - Это насчет Щеголева. Давай сюда!
- Слушаюсь, вашбродь! - Денис передал пакет адъютанту.
- А теперь, - адъютант сунул пакет в папку. - Дуй обратно. Скажешь Думитрашу: пора… Понял?
- Так точно, вашбродь, понял!
- Ступай…
Адъютант побежал по своим делам, а Денис, выйдя из дома, осторожно пробрался к флигелю, где квартировали сестры милосердия, и постучал в окно мадемуазель Зи-Зи.
- Барышня… А, барышня…
- Кто здесь? - отозвался испуганный голос, и мадемуазель Зи-Зи, запахивая пеньюар, высунулась из окна.
- Это я, барышня… Поручик Думитраш записку… Вот…
- Записку? - сразу оживилась Зи-Зи. - Давай!
Она запалила свечку, быстро пробежала строчки глазами и повернулась к окну, в котором так и торчал Денис.
- Подожди! Сейчас ответ будет…
- Я знаю, - пробурчал Денис. - Господин поручик наказывали…
Мадемуазель Зи-Зи справилась на удивление быстро. Усевшись прямо на подоконник и заклеивая острым язычком ненадписаный конверт, она умудрялась еще и наставлять Дениса:
- Будешь ехать, смотри авиаторам не попадайся, я тут у них один секрет выведала, а увидят тебя, догадаться могут, и еще скажешь господину поручику, что мадемуазель Туманову на самом деле зовут не Ти-Ти, а Виктория, чтоб он знал о ком речь, понял?
- Да ясно, барышня, не в первый раз, - Денис забрал у нее письмо.
- Что не в первый раз? - встрепенулась Зи-Зи.
- Чего, чего, странная вы барышня, - Денис прикусил язык. - Да в штаб я не в первый раз приезжаю и еще интересно, чего это тут всполошились все?
- Всполошились?… Уже? Странно… Знаешь, ты на всякий случай во весь опор скачи, а то, не дай бог, не поспеешь…
- Это я не поспею? Что вы, барышня… Прощевайте пока, - и Денис рысью побежал к коновязи, где он оставил отдыхать лошадь.
* * *
Немецкая засада, укрывшаяся почти на опушке леса, с самого рассвета держала русский штаб под неусыпным наблюдением, так как некоторые признаки точно указывали, что там не спят. Особенно немцы стали нервничать, когда на дворе штаба обозначилось какое-то движение и стрелки часов начали подползать к пяти утра. И едва они сошлись на этой цифре, как из ворот усадьбы карьером вылетел всадник.
- Ахтунг! - сдавленно выкрикнул один из наблюдавших, и едва скакавший во весь опор Денис свернул с открытого поля в лес, как сидевшие в засаде немцы натянули протянутую поперек дороги веревку, конь грянулся наземь, и незадачливый посланец, так и не успев сообразить, что случилось, кубарем полетел в придорожную канаву.
Немцы скопом бросились на него, придавили к земле, сунули в рот заранее приготовленный кляп, и пока трое из них поспешно ловили перепуганного коня и ликвидировали всякие следы заставы, четверо других, подхватив обалдевшего Дениса за руки-ноги, бегом потащили его к укромной поляне.
Только у самого самолета, с которого уже поспешно сбрасывали маскировку, Дениса поставили на ноги, и старший засады самолично обыскал пленника. Конечно же, письмо Зи-Зи сразу попало ему в руки. Немец нетерпеливо вскрыл конверт, вытащил свернутый вдвое лист и поспешно прочитал:
Милый N-N!
Письмо Ваше получила и спешу уверить, что эти опасения беспочвенны. ДЕЙ-СТВУЙ-ТЕ!!!
Но учтите: после известного Вам "совещания" авиаторами решено блокировать поползновения соратника, чтобы дать шанс артиллерии.
Смелее, мой друг, и знайте, что мадемуазель Виктория уже интересуется Вами!
Ваша Z-Z.
- Что?… То самое? - спросил летчик Краузе и, уже по одному выражению лица старшего поняв, что засада достигла цели, начал деловито натягивать шлем.
Тем временем поставленный на ноги Денис малость очухался и не только сообразил, что стоящий перед ним Краузе - авиатор, но и разглядел спрятанный под деревьями аэроплан. К тому же немецкие тужурки цвета "фельдграу" показались ему чем-то похожими на форму механиков. Все это странным образом наложилось на предупреждение Зи-Зи, и все еще плохо соображавший Денис выплюнул кляп и, раскидав державших его немцев, кинулся в драку с криком:
- А-а-авиаторы, мать вашу!…
В первый момент не ожидавшие такого афронта немцы опешили, но уже в следующую секунду ловко скрутили Дениса. Только пилот Краузе, успевший получить кулаком в морду, со злостью смотрел на все еще пытавшегося сопротивляться пленника и на всякий случай проверял, цела ли челюсть.
Впрочем, времени на выяснение подобных мелочей не было, и командир, быстренько передав отобранное письмо Краузе, принялся помогать остальным запихивать отчаянно брыкавшегося Дениса в кабину "бристоля". С большим трудом им это удалось, но тут Краузе, памятуя о собственной безопасности, запротестовал.
- Найн, найн! Он же не даст мне лететь…
Глядя, как связанный и удерживаемый двумя немцами пленник дергается в кабине, командир покачал головой.
- Доннер-ветер! Куда ж нам его девать?…
- Привязывайте снизу, - распорядился Краузе и, наконец-то прекратив массировать челюсть, полез в самолет.
Какое-то мгновение командир думал, но потом обреченно махнул рукой и изрек:
- Ладно, привяжите этого черта под фюзеляж. Если оборвется и оттуда - его дело…