Кто же все-таки правит бал в городе? У Пейфу со своим штабом ориентируется на американцев и англичан, но его здесь нет. Дуань Цижуй придерживается прояпонской ориентации, но и его солдат тут не видать. Чан Кайши и армия Гоминьдана на юге, далеко отсюда. А не мешало бы знать, кто из генералов владеет городом и чьи интересы защищает этот азиатский Бонапарт.
- Чжан Цзолинь?
- Нет. - Улыбка сбежала с морщинистого лица старика. - Ты что, с неба упал? Здесь уже давно генерал Чжу Пей.
- Чжу Пей? А за кого он воюет?
- Гоу-юй! - быстро оглядевшись по сторонам, бросил торговец. - Собака-рыба! Понял?
"Угораздило", - мрачно подумал русский. В городе, оказывается, обыкновенная банда. Дела…
Он кивнул старику на прощание и побрел по улице, досасывая самокрутку. По телу растекалось приятное тепло сытости, но на душе было тревожно. Гоу-юй, или "собаки-рыбы", - как называют китайцы бандитских главарей, громко именующих себя генералами, - это очень плохо. Бандиты даже своих не щадят, а с бродягой-эмигрантом из далекой России и подавно не станут церемониться. "Засидевшийся гость, потерявший свой дом" - так говорят здесь про таких, как он. Надо поскорее выбираться из города и идти на север, к Харбину. Выбираться… Но не так-то просто ориентироваться в лабиринте улочек. Куда же теперь свернуть? Лучше всего в тот проулок, который привел его к торговцу. Но идти туда не хотелось: возвращаться - дурная примета.
Навстречу попадались китайцы с коромыслами на плечах, в надвинутых на глаза конусообразных соломенных шляпах. Они несли корзины с овощами, черноглазых детей и мелкий домашний скарб. Под ногами вертелись шелудивые лохматые собаки. По узкой канавке вдоль глиняного забора текли мутные нечистоты, распространяя зловоние по всей округе. Солнце поднялось выше и начало припекать. После риса с острым соусом хотелось пить. Почувствовав запах дыма, русский приподнялся на цыпочки и глянул через забор.
Во дворе фанзы, около небольшого костра, возились седобородый старик в темном халате и неопрятная старуха. Они разламывали на части большого воздушного змея и бросали куски промасленной бумаги и тонкие рейки в огонь. Упавший на огород змей может служить пристанищем злому духу, а огонь, как известно, уничтожает всякую нечисть. Оглянувшись, старик увидел европейца и вежливо поздоровался, спросив по древнему народному обычаю:
- Ел ли ты сегодня, сяо?
Старуха выпрямилась и тоже поглядела на "бок-гуя" - белого дьявола, неведомыми ветрами занесенного сюда с далекого севера или из-за моря. Муж назвал его "сяо", как принято обращаться к младшим по возрасту, но понял ли это белый?
- Мэю, нет, - ответил русский, внутренне проклиная себя за ложь. И повторил, добавив вежливое обращение к старшим: - Нет, лао.
Впрочем, велик ли обман? Что для здорового мужчины, едва перешагнувшего четвертьвековой рубеж, чашка риса и тонкая лепешка из отрубей? Так, на один зубок, как когда-то говаривала нянюшка.
Хозяин сокрушенно покачал головой и начал сбивчиво объяснять, что им, к сожалению, нечем угостить нежданного гостя. Но если тот не побрезгует и войдет в фанзу…
- Продайте немного хлеба и риса, лао, - попросил старика русский, выгребая из кармана оставшиеся медяки: дорога предстоит неблизкая, хорошо бы запастись провизией хоть на первое время.
Услышав звон монет, старуха оживилась, шустро юркнула в фанзу и выскочила с небольшим мешочком риса в одной руке и парой лепешек в другой. Получив медяки, она тут же спрятала их и вернулась к костру. А любопытный хозяин подошел поближе к изгороди и начал расспрашивать: давно ли молодой человек не видел родного дома, здоровы ли его родители и не желает ли он еще что-нибудь купить у бедных людей?
Отделавшись несколькими ничего не значащими фразами, русский спросил:
- Где тут самый короткий путь к городским воротам?
- Как тебя зовут? - неожиданно поинтересовался старик.
- Александр, Саша.
- Саса? - радостно заулыбался хозяин. Какая удача! Бок-туй уйдет из города, и вслед за ним полетят злые демоны, притаившиеся в упавшем змее. Надо только шептать над костром это чудное имя "Саса". Демоны услышат и, свиваясь в ленты дыма, устремятся за своим белым братом. Ведь не зря говорится, что дьявол дьяволу всегда родня.
- Саса, - причмокивая, повторил китаец. - По этому переулку ты выйдешь на площадь, пересечешь ее и повернешь направо, а там и ворота рядом.
Издалека донеслись мерные удары в большой барабан и гомон толпы. Старик прислушался и забеспокоился:
- Не задерживайся! Слышишь? Скоро на главной площади будут казнить преступников и ворота могут закрыть, чтобы никто не убежал. Иди, Саса, иди скорее!
Русский быстро зашагал по переулку, с нарастающей тревогой прислушиваясь к ударам барабана. Запрут ворота, и тогда "счастье будет полным".
Ага, вот и площадь: ларьки, лотки, легкие переносные лавки, снующая толпа. Настоящий человеческий муравейник, над которым волнами перекатывается неумолчный гул голосов.
Пробираясь сквозь толпу, Александр вдруг почувствовал, что его схватили цепкие пальцы.
- Продаешь? - Молодой китаец с наглыми глазами мял рукав Сашиной кожаной куртки.
- Нет. - Русский отодвинул с дороги нахала, но второй китаец, присев на корточки, начал ощупывать его сапоги. Справа и слева выросли еще двое.
- Дай померить. - Первый парень рванул куртку. - Снимай!
- Уйди добром. - Александр отпихнул жадные руки и увидел, что вокруг быстро образуется свободное пространство: чувствуя назревающую драку, толпа отхлынула - кому охота вмешиваться?
- Снимай, снимай. - Его снова дернули за рукав. - Не замерзнешь, на улице жарко.
"Влип, - подумал Саша. - Надо выбираться".
Крутнувшись волчком, он коротко, без замаха, врезал одному из китайцев по скуле. Тот рухнул, сбитый с ног сильным ударом. Второго пришлось пнуть сапогом.
- Ша! Бей! - заорали китайцы. Толпа отхлынула еще дальше, и русский вдруг оказался в кольце врагов. У двух или трех в руках блеснули ножи.
Метнувшись к ближайшему ларьку, Александр одним рывком выдернул из земли бамбуковый шест, поддерживавший навес над прилавком. Товар рассыпался, истошно завопил торговец. Ну, теперь им его не взять!
Искусству борьбы на палках - силамбаме - его научил один тамил, служивший некогда в индийской полиции. Маленький, сухощавый, похожий на подростка, он буквально преображался, стоило ему начать демонстрировать боевые приемы. Бамбуковый шест в его руках летал и вился, как тонкая шелковая лента. Мгновенная смена ритма, и вот уже кажется, что боец окружен деревянным кольцом, вращающимся с непостижимой, почти недоступной человеческому глазу быстротой. Потом палка превращалась в непробиваемый щит, предохраняющий грудь. И все эти метаморфозы сопровождались прыжками, кульбитами, уклонами, приседаниями - словно тамил исполнял древний, замысловатый, но очень грозный военный танец. Александр, бывало, смотрел на него как зачарованный.
- Воин должен в совершенстве владеть мечом, копьем, кинжалом, - объяснял тамил. - Нет оружия, бери в руки шест! Если он сломался, сражайся обломком, поясом, голыми руками, наконец… Понимаешь, на моей родине такой климат, такая жара и влажная духота, что человек просто не вынесет длительного физического напряжения. Поэтому веками вырабатывались наиболее эффективные приемы. Хочешь научиться всему?..
Вращая перед собой шест, со свистом рассекавший воздух, Саша шагнул к противникам. Те попятились.
Внезапно один из китайцев тоже вырвал бамбуковую жердь, схватил ее за один конец и начал вращать, надвигаясь на европейца, вздумавшего оказать сопротивление хозяевам рынка. Его дружки приободрились, загалдели:
- Эй ты, вонючий бок-гуй, покажи свою удаль! Что - слабо? Сейчас твоя башка треснет, как гнилая тыква… Пойдешь на тот свет без сапог и куртки!..
Приближаться к разъяренному противнику было страшно, но еще страшнее - дрогнуть и отступить. Тогда гибель неминуема. Александр поудобнее перехватил палку и шагнул вперед.
Раздался трест бамбука: русский ударил сверху, использовав старый тамильский прием "орел падает на добычу", и одновременно продвинулся еще на один шаг. Защищаясь, китаец успел поставить блок, но Саша не отдернул жерди, а резким скользящим движением опустил ее вдоль гладкой, чуть ребристой жерди противника, угодив ему по пальцам. Тот взвыл от жуткой боли, выронил свое оружие и тут же получил крепкий удар по голове.
Дальше было проще: шест в руках Александра заработал как цеп на обмолоте, опускаясь на головы, плечи, спины и руки бандитов. Удары ногами тоже делали своедело. Путь преградил парень с дубинкой, но Саша изо всех сил ткнул его концом палки в солнечное сплетение - словно сделал выпад штыком, как когда-то учили в армии. Китаец охнул и осел в пыль.
Широко размахнувшись, Саша заставил противников разорвать кольцо и отступить, а сам кинулся прочь. Позади шумела толпа на рыночной площади, где-то по-прежнему монотонно ухал барабан, прохожие со страхом смотрели на бешено мчавшегося вооруженного бамбуковым шестом европейца. Ах, если бы улица была пуста, но разве такое бывает в китайском городе?
Ага, судя по истошным воплям и топоту, враги пустились в погоню! Жаждут реванша? Ну уж нет, такого удовольствия он им не доставит! Самое время исчезнуть. Бросив шест, Александр свернул за угол и огляделся в поисках укрытия. Спрятаться бы в какую-нибудь щель и переждать. Если не собьешь бандитов со следа, они загонят его в центр, где собралась жаждущая зрелища казни толпа, а оттуда уж точно не вырваться. Еще хуже, если народ согнали принудительно и выставили караул. Встречаться со сбродом самозваного генерала крайне нежелательно.