Пока Штефи добирался до кафе, Лютц успел заказать вино и кролика с брусничным вареньем. Художник скорчил озабоченную гримасу:
- У нас во флигеле поселился некто Пауль Виц с женой и денщиком. Он привез маменьке и мне письма от брата Артура.
- Письма при вас?
- Только адресованное мне, - Франц достал из бумажника разглаженный листок. Лютц пробежал глазами по строчкам, побарабанил по столу:
- Очевидно, Виц имеет большие связи, если может облегчить участь Артура даже на фронте…
- У меня сложилось точно такое же впечатление. Он богат, независим.
- Он сделал отметку о прибытии?
- По приказанию Шрайэдера этим занимался капитан полиции Каппе.
- Я позвоню ему и попрошу о тщательной проверке. А чем, собственно, вызвана ваша тревога?
- Ничем, но вы приказали регулярно сообщать об укладе нашего дома.
"Усердный дурак не лучше лентяя", - подумал Лютц и спросил:
- Они видели Бера?
- Видели, но никакого интереса не проявили. А вот их денщик ремонтировал машину Айнбиндера.
- Вы правильно поступили, Франц. - Арбайтсфюрер разрезал кролика на две неравных части, большую положил Штефи. - Проследите, чем занимается семья. Не сделает ли кто попытку сблизиться с Бером. Можете высказывать отдельные критические замечания в адрес руководства партии и государства. Это свойственно людям вашего круга.
Штефи моргнул бесцветными веками.
- Возможно, все они - истинные немцы. Однако предосторожность не помешает, - Лютц стал расплачиваться. - На днях навещу вас. Я приеду к вам, как к старому другу. Запомните мое имя - Герман. И не вздумайте брякнуть: "Арбайтсфюрер"!
В тот же день Лютц созвонился с капитаном полиции Каппе, попросил срочно разослать запросы по всем адресам, где ранее проживали Вицы.
- Документы были в полном порядке. У вас есть какие-то подозрения? - насторожился Каппе.
- Никаких. Но они поселились там же, где живет мой ценный специалист. Хочу подстраховаться.
- Я выполню вашу просьбу, - пообещал Каппе.
Лютц положил трубку. На него как арбайтсфюрера было возложено много обязанностей. Помимо основной продукции - моторов - БМВ выполнял ряд заказов, поступивших в последнее время, исследовательский отдел доктора Хельда проектировал реактивные двигатели для таинственных перехватчиков Мессершмитта, работал над радикальными сплавами, которые пойдут на оснащение "тигров", "фердинандов". Лютц мог лишь догадываться о боевых качествах новых машин, но сердце и шкура, то есть мотор и броня, создавались на его глазах, представляли тайну тайн рейха, которую он должен был обеспечивать.
Через его руки проходило много бумаг. Они чаще всего помечались грифом "Гехейме рейхсзахен" - "Секретные имперские дела". На бумаги, выходящие из-под его пера, он тоже ставил точно такой же гриф. Империя, как и всякое другое авторитарное государство, любила тайну. Она, эта тайна, не подлежала контролю, рождала страх, держала в повиновении народ. Нарушение ее подрывало основу имперского могущества. И Герман Лютц как доверенный охранник созданной фашизмом системы больше всего страшился, как бы с "секретных имперских дел" не спал покров тайны. Ведь тогда в отлаженном механизме государственной машины произойдет сбой, равный урагану или кораблекрушению. А причиной тому могли стать болтливость, излишнее доверие, нерадивость, любая другая оплошность. Поэтому арбайтсфюрер с особой ревностью следил за соблюдением священного нацистского закона полного молчания и безукоризненного исполнения долга.
С появлением русского специалиста по сплавам ему прибавилось забот. Уже несколько месяцев Бер по заданию Хельда ищет новый сплав для еще одного чудооружия. Значит, о каждом шаге Бера должен знать он, Лютц. А тут в поле зрения появились незнакомые люди. Это вызывало тревогу.
19
Вскоре после того, как Ноель Хохмайстер узнал о тяжелом ранении сына, он резко сократил смету расходов лаборатории. Опытные "фаусты" отныне собирались на одном из участков завода поштучно. Это делалось под руководством Ахима Фехнера. Айнбиндер и Бер впрессовывали кумулятивную гранату и испытывали ствол на прочность в подвале лаборатории.
После очередной неудачи Айнбиндер завопил:
- Хватит! Мы не лошади!
Он вышел во двор, свистком вызвал старшего караула, вместе с ним опечатал двери, сдал ключи на хранение. "Опель" опять сидел на ободе. Резина истерлась вконец, а новую Ноель не давал. Никто из караульных не умел обращаться ни с ключами, ни с домкратом. Солдат призвали из далеких альпийских деревень, куда не забирались машины. Айнбиндер подумал о расторопном ефрейторе, поселившемся во флигеле у фрау Штефи. Тот ведь изнывал без дела. У него окончательно созрела мысль пригласить парня на работу. Для этого нужно переговорить с Паулем Вицем. Была и еще одна причина, чтобы иметь шофера. Вилли нашел в Розенхайме подружку, иногда у нее напивался так, что не мог вести машину, не рискуя попасть в аварию.
Покончив с ремонтом, Айнбиндер отвез Бера в пансионат, а сам направился к флигелю, надеясь встретиться с Вицем, этим самым майором-фронтовиком, у которого служил ефрейтор. На пороге его встретила большеглазая блондинка в шелковом халате, красиво облегавшем маленькую стройную фигуру. Вилли поцеловал ей руку:
- Фрау, мне нужен ваш муж.
- Может быть, я смогу вам помочь?
- Ваш денщик, как я заметил, болтается без дела, а мне на некоторое время понадобился шофер. Занят он будет очень мало.
- Йошка! - позвала Нина.
Из кухни выскочил ефрейтор. Увидев капитана, отдал честь.
- Помогите господину…
- Айнбиндеру, - подсказал Вилли.
- …Айнбиндеру во всем, в чем он нуждается, - сдержанно приказала Нина, повернулась к Вилли, пояснила: - Мужа нет дома. Окончательный ответ может дать только он.
Айнбиндер и Йошка пошли к "опелю".
- Почини пока запасное колесо, - сказал Вилли. - Я зайду на минуту к Беру, потом уеду на трамвае. Ты пригонишь машину по адресу… У тебя есть блокнот?
Йошка показал книжечку в дерматиновом переплете - такие выдавались каждому солдату и офицеру в вермахте. На отдельных страничках были напечатаны патриотические стихи, популярные армейские песни, знаки различия военнослужащих родов войск от рядового до фельдмаршала. На чистой странице Вилли записал: "Людендорфштрассе, 33. Квартира 9. Фрейлейн Антье Гот".
- Меня найдешь там. Держи ключи!
Бер уже успел переодеться в пижаму, сидел за словарем Обергоффера по допускам и посадкам металлов.
- Сделайте одолжение, Бер. Поговорите с майором из флигеля насчет денщика. Хочу взять его шофером на время. Я заходил во флигель, но майора нет дома.
Когда стемнело и Франц с Кларой после ужина заперлись на своей половине, Березенко пошел к флигелю.
- Гутен абенд! - произнес он, старательно выговаривая немецкие слова.
Павел и Нина поднялись навстречу гостю. Павел показал на кресло:
- Зетцен зи!
Немецкий Березенко понять было можно, хотя он проглатывал некоторые артикли, ставил неправильные ударения. Он передал просьбу Айнбиндера, добавив:
- У нас шофер будет занят самую малость. Отвезет меня и капитана к месту работы и до вечера весь день будет свободным. Правда, иногда может понадобиться среди дня. Капитан уезжает на завод за продукцией. Но такое случается не чаще раза в неделю.
Подумав, Павел сказал:
- Пожалуй, соглашусь. Надеюсь, жена не станет возражать?
- Делай как знаешь, - произнесла Нина.
Спустя минуту она возвратилась с кофейником, чашками и ломтиками хлеба с салом, остро пахнущим чесноком и перцем. Сало раздобыл Йошка на рынке в Славянске, зная о бедственном положении в рейхе.
Березенко молча оглядел стол, непривычно щедрый для немцев. Натуральный сахар и сало стоили в Германии больших денег.
- Ешьте, Анатолий Фомич, - чуть слышно проговорил Павел по-русски. - Немецкий, гляжу, вы еще не совсем усвоили, нам легче будет вести речь на родном языке…
Павел встал, подошел к полке, достал папку с бумагами, в одном из отделений нашел открытку и протянул Березенко. У того дрогнула рука. Он узнал репродукцию с картины Куинджи "Днепр при луне". Когда-то мать купила чуть ли не десяток таких открыток.
- Как видите, здесь нет почтовых штемпелей. Передаю из рук в руки.
- Я уже получил письмо…
- Это сделано по моему приказанию, - Павел отошел к окну, пока Березенко читал. В открытке не было ничего такого, чтобы вызвать подозрение у немцев. Были материнская любовь и надежда увидеть сына. В конце Марина Васильевна приписала: "Тот, кто передаст открытку, наш друг". Когда Павел обернулся, Березенко, вцепившись в подлокотники, пытался сдержать слезы. Наконец он спросил:
- Вы видели мать?
- Я - нет. Видел Грач. А живет, думаю, как и все в оккупации. Товарищи помогают, чем могут.
Березенко заставил себя поесть. Павел спросил:
- Это вы сообщили Грачу, когда узнали от Фехнера о трубе с прицелом?
- О ней я узнал раньше от доктора Хельда - начальника исследовательского отдела БМВ, и конструктора Маркуса Хохмайстера. Мне показалась важной эта новость.
- В письме, что передал вам мой товарищ, были такие строки: "Это будет человек с ужасным шрамом на левой руке", - Павел засучил рукав пижамы и показал на рану, одну из тех, что причинил ему фаустпатрон.
- Я уже догадался. Мне нужно передать вам много сведений о БМВ.
- За этим нас и послали. Однако сейчас нас больше интересует "фауст". Вы можете добыть чертежи и расчеты?
- Абсолютно невозможно! Айнбиндер держит их за семью печатями. У меня есть лишь расчеты по надежности стволов. Оружие и принцип его работы могу объяснить только в общих чертах.