Состав стоял черный и безжизненный, будто оставленный здесь сотни лет назад. Где-то рядом начинался океан, замерзший у берега, а дальше - клокочущий, раздраженный, исполосованный бурыми волнами. Насыщенные снегом, они быстро замерзали, попадая на палубы судов, и рыбаки мечтали только об одном - продержаться, не дать льду покрыть палубу и борта. Обмерзшее судно становилось неуправляемым, волны покрывали его все новыми слоями льда, пока оно не скрывалось под водой. Да, рыбакам сейчас было труднее всего. Но зато, что может сравниться с их радостью и чувством победы, когда на горизонте спокойного океана они увидят свой остров и побегут по палубе, давя тяжелыми сапогами острые хрустящие льдинки! А пока, пронизывая взбудораженный воздух, неслись их радиоголоса - одни просили помощи, другие ее предлагали.
Последние известия, которые в то утро слушал весь состав, не принесли ничего утешительного...
...Третий день свирепствует пурга над Корсаковом. В городе полностью прекращено движение всех видов транспорта, закрыт порт. На рейде скопилось два десятка судов с продуктами и товарами первой необходимости. Невзирая на ураганный ветер, работники порта взялись разгрузить несколько судов вручную.
...Как и в прошлые метели, самоотверженно работают бульдозеристы Макарова. Этой ночью они пробились на хлебокомбинат и доставили хлеб в несколько магазинов города.
...Не работают Лермонтовский и Новиковский угольные разрезы, шахты "Долинская", "Шебунино". Прекратили работу леспромхозы и бумажные комбинаты. Во всех отраслях народного хозяйства ощущается острая нехватка топлива, электроэнергии, горючего.
...Четвертые сутки не прекращается пурга на Курилах. Занесены поселки, дороги, прервана телефонная связь, оборваны электропровода. Вторую неделю жители Крабозаводска, Южно-Курильска, городов и поселков Шикотана, Итурупа, Кунашира не получают писем и газет.
...Настоящее мужество проявляют в эти дни труженики села. Трактористы совхоза "Чапаево" двое суток пробивали дорогу к занесенным снегом парникам, чтобы дать воздух и свет рассаде. Вчера все жители совхоза вышли на расчистку дороги к животноводческим фермам, куда уже третий день невозможно доставить корм для животных.
...Все пространство Охотского моря в восточной части Тихого океана сотрясается ураганным ветром и разрывами снежных зарядов. В тяжелое положение попала флотилия японских рыбаков, промышлявшая восточнее Средних Курил. Застигнутые штормом, суда вынуждены были зайти в наши территориальные воды - в залив Касатка на Итурупе. Но сюда ветром нагнало огромные ледяные поля. Часть японской флотилии успела выйти на чистую воду, а семь судов затерло льдами. Одно из них - "Итоки-мару-35" - затонуло, еще одно судно выброшено на берег. Пять судов получили повреждения и продолжают бороться за свою жизнь. Нашим судам, находящимся вблизи этого района, дано указание немедленно следовать к заливу Касатка для оказания помощи...
- Оля, - крикнул Левашов. - Подождите!
Девушка остановилась.
- Вы хотите спросить, какие конфеты я люблю?
- Про это мы уже договорились. Островными конфетами вы медведей кормите... Что нового, Оля?
- По слухам, к нам идет ротор.
- Значит, сегодня сдвинемся?
- Трудно сказать. По-моему, вряд ли...
- Да... Повезло ведь тем, кто уже сойти успел.
- А раньше никто и не сходил, - сказала Оля.
- И все, кто сел в Южном...
- Конечно. Вагон-то купейный.
- И то верно... Ну а Коля не жалеет, что поехал?
- А что ему жалеть? - Оля передернула плечами. - Сам напросился!
- А мне показалось, что вы его уговорили...
- Это ему хотелось, чтобы я его уговорила. Вроде бы он здесь ни при чем. Этакая невинная хитрость. Ну пусть думает, что он очень хитрый. Я-то знаю, как все на самом деле...
- И что же, он вот так, без вещей, с бухты-барахты пришел на вокзал и поехал?
- Да какие у него вещи? - удивилась Оля. - Портфель задрипанный - вот и все имущество. Нет, на приданое я и не надеюсь. Ну ладно, пойду, а то он уже бесится.
- Чего ж ему беситься?
- Ревнует. Вы что, до свадьбы все такие?
- Почти. Да, Оля, я хотел спросить... У меня в Тымовском друг живет. Вы не могли бы ему иногда от меня маленькие посылочки передавать? Он бы сам и к поезду приходил...
- Вообще-то правила не разрешают... Но зачем тогда правила, если их не нарушать? - засмеялась она.
- А в этом рейсе вы тоже нарушили правила? - спросил Левашов, даже не надеясь на ответ.
- В этом? Да вы что? Кто в такую погоду о посылочках думает?
Левашов медленно прошел вдоль вагона. "Может быть, она? - подумал он. - Или Коля со своим задрипанным портфелем?.."
Разойтись двум встречным в коридоре узкого вагона просто так, на ходу было нелегко. Приходилось останавливаться, прижиматься лопатками к стене, втягивать живот...
Вот в таком коридоре Левашов столкнулся утром со стариком из соседнего купе.
- Извините, молодой человек... Мы с вами до этого нигде не встречались? - спросил тот.
- Не знаю... Может быть.
- А где вы работаете, если не секрет?
- На Курилах. Уруп.
- Нет, не бывал. На Шикотане бывал, на Кунашире, а вот на Урупе не приходилось. Но я ничего не потерял, верно? Там то же, что и везде, - туман, дожди, приливы, отливы. Как говорится, труба пониже да дым пожиже?
- В общем-то люди на островах живут примерно одинаково. Одни хуже, другие лучше, одни интересно, другие скучно, но примерно одинаково. А что касается трубы и дыма... Наша труба - вулкан Колокол, без малого полторы тысячи метров. На Курилах немного найдется подобных. А если дымом назвать туман, то в других местах таких и не бывает.
- Скажите, если не секрет, кем вы работаете? Судя по вашему ярко выраженному патриотизму, вы...
- Сейсмолог.
- Вот оно что! Прошу прощения... за поверхностность суждений. Вы, сейсмологи, смотрите вглубь.
- Да. На поверхности многие вещи выглядят одинаково.
- Я вижу, вы не только сейсмолог, но и философ... - старик неожиданно протянул руку, - давайте знакомиться... Моя фамилия Арнаутов. Иван Никитич. Экономист.
- Левашов. Сергей.
- Очень приятно. А знаете, Сергей, идемте к нам в купе, а? Обсудим проблемы сейсмологии, вы расскажете, что такое цунами и с чем его едят... Если вы, конечно, никуда не спешите...
- Куда спешить...
- Тогда прошу. - Арнаутов широко открыл дверь в свое купе. - Вот познакомьтесь, мои попутчики... Это Олег. Мне кажется, неплохой инженер и человек неплохой, но летун... Хотя нашему купе не изменяет - уже сутки лежит... Вы, Олег, не обижаетесь? А это Виталий. Человек без определенных занятий, как он сам представился. Виталий, я правильно выразился?
- А мне, батя, один черт, как ты выражаешься.
У Виталия было смуглое лицо, длинные пушистые ресницы и тонкие губы.
Виталий сидел закинув ногу за ногу и сцепив пальцы на коленях.
- Ох-хо-хо! - простонал Олег, тяжело переворачиваясь на спину. - Интересно, когда этот буран кончится и кончится ли вообще.
- Разве это буран! - воскликнул Арнаутов. - О! Вы не видели бурана в пятьдесят седьмом году! - Он восторженно причмокнул, будто буран пятьдесят седьмого года был свидетельством его собственной силы и удали в то время. - Приезжаю из командировки - нет дома. Только по скворечне и нашел. А возле трубы соседнего дома стоит мой знакомый пес и, извините, делает черное дело.
- А у вас часто бывают командировки? - спросил Левашов.
- Да, - сказал Арнаутов.
- Что же делают в командировках экономисты?
- Командировочные экономят! - засмеялся Виталий. - Чем больше буран, тем больше экономия!
- А знаете, молодые люди, - сказал Арнаутов, - я даже доволен, что все так получилось... Посидим, отдохнем, языки почешем... Время идет...
- Пенсия идет, - подхватил Виталий.
- К вашему сведению, молодой человек, - сказал старик с достоинством, - у меня уже два года в кармане пенсионная книжка на сто двадцать рублей. Если вы, конечно, что-нибудь понимаете в этих вещах.
- Да уж в ста двадцати разберусь! Но не понимаю, батя, чего же ты сидишь здесь, на острове?
- О-о! - протянул старик многозначительно и обвел всех взглядом, словно призывая в свидетели. - Вы видите, с кем я разговариваю? Я разговариваю с пассажиром, - медленно проговорил Арнаутов, и в его голосе прозвучало презрение.
- От пассажира слышу! - бойко ответил Виталий.
- Ха! А вот я как раз и не пассажир. К вашему сведению, все островитяне делятся на экипаж и пассажиров. Да. Остров - это корабль. На нем есть экипаж, который работает постоянно, по нескольку десятилетий без роздыха. - Арнаутов горделиво глянул на Левашова, - Экипаж! И есть пассажиры, которые отлеживаются в теплых каютах и меняются каждый рейс, другими словами - каждый сезон. Больше одной зимы они не выдерживают.
- Не знаю, батя, из какого ты экипажа, но умотаешь с острова раньше меня. Это точно.
Старик кротко взглянул на Виталия и опустил голову. Помолчав, заговорил тихо и как бы неохотно:
- К вашему сведению, молодой человек, мне отсюда уже не уехать. Слишком долго я жил здесь. Все эти Сочи, Гагры, Крымы не для меня. Делать мне там нечего - это одно, да и помру я там.
- А здесь? - спросил Виталий.
- Старикам нельзя менять место жительства, тем более сахалинским старикам. У меня в Ростове дом, машина, сад яблоневый... Не скажу, чтоб все это легко досталось, но досталось...