Все начинается утром - Ольга Ярмакова

Вы когда-нибудь задумывались над своими снами? Элен Киндмонд, обыкновенная студентка, никогда не предполагала, что после несчастного случая ей придется столкнуться с другой реальностью. Ей предстоят жестокие испытания в мирах, где она чужак и где на каждом шагу подстерегает смертельная опасность. Сумеет ли Элен выбраться из плена снов, или же навсегда окажется во власти комы?

ОЛЬГА В. ЯРМАКОВА

ВСЁ НАЧИНАЕТСЯ УТРОМ

(роман)

"Раз так, идите. Есть и другие миры, не только этот".

Стивен Кинг. "Темная башня: Стрелок"

Скажи, друг, знание этого низшего мира –

Ложно иль истинно, причинно оно?

Скажи, кто из смертных стремится познать лживость быта?

Кто Истину знал, и кто видел Его?

Кто тайну познал? Кто ее раскрыл всему Миру?

Откуда, откуда творения все?

Кто знает, откуда величье созданий, великое диво?

Он знает, но может быть знает не все.

И был Ты, когда свет подземный темницу пробил.

Ты тот, чем был изначала всегда.

Вне времени быта и царств Ты в пространстве парил.

О, мысль бесконечная, Вечность Моя!

"Каждый из нас, абсолютно каждый рождается индивидуальной личностью, то есть с определенным характером, естественно-внешними отличиями, связанными с генным набором. Но есть кое-что, что нас примиряет и приравнивает. Не что иное, как начала, вернее, два начала – добра и зла.

Может это выглядит на первый взгляд наивно и глупо, пусть, но если присмотреться, то в действительности так оно и есть. Добро и Зло заложены в любом человеке при рождении в одинаковой пропорции – пятьдесят на пятьдесят. По увеличению возраста любой из нас сам контролирует чаши мер в ту или иную сторону, борясь с любой из сторон.

Не рождается злых и бессердечных, жестоких и кровожадных людей, как и в той же мере добрых, любящих, нежных и так далее. Нет, человек сам решает, чья сторона, чья чаша весов ему близка, что ему дорого и нужно, за что он хочет бороться всю жизнь. Либо выбирается легкий путь Зла (Тьмы) без борьбы или проиграв её, либо сложный Добра (Света).

В книге одного писателя, как нельзя лучше сказано: "Нам не дано выбрать абсолютную истину. Она всегда двулика. Всё, что у нас есть, – право отказаться от той лжи, которая более неприятна. Погасить в себе свет гораздо легче, чем рассеять тьму".

Поэтому каждый для себя должен решать: стоит ли бороться за доброе начало в себе самом или просто опустить руки и поддаться Тьме, раствориться в ней без остатка и пропасть не только для всех, но, в первую очередь для себя".

Запись из дневника Лизы-наблюдателя

Все хрупко и может измениться в одно зыбкое мгновение.

Да уж, Элен Киндмонд познала это в полной мере теплым майским утром, ожидая автобус на остановке недалеко от дома. Если бы она только знала, что произойдет через пару минут…

Она стояла недалеко от края тротуара и думала о предстоящем экзамене. Ночью прошел обильный дождь, и вокруг было много луж, которые оккупировали маленькую остановку с лавочкой и навесом, а единственный подходящий подсыхающий островок суши был как раз у самого проезжего края. Солнце уже старательно высушивало проделки дождя, но людям, спешившим на работу и по делам, некогда было ждать, когда высохнут все лужи и посему они кучковались там же, где была и Элен.

Подставив лицо утреннему солнцу, зажмурив от удовольствия глаза, она улыбнулась и вспомнила, что сегодня вечером они с сестрой пойдут кататься на велосипедах в парке, а на выходные родители обещали устроить небольшой сюрприз для их младшей дочки-студентки. Сегодня последний экзамен, который был лишь формальностью, так как девушка была лучшей в своей группе на втором курсе и преподаватель заочно поставила ей отличную отметку. Да, день прекрасный, то, что надо. Впереди целое лето, столько всего увлекательного, столько сюрпризов и возможностей. Глаза зажмурились еще сильнее, а улыбка стала шире от нарастающего предвкушения.

Элен не услышала визг тормозов и крики людей, стоящих рядом с нею, все произошло мгновенно. Легковая машина, шедшая на превышенной скорости, не смогла справиться с поворотом и влетела в тот самый островок людей, мирно ждущих автобус. Это произошло слишком быстро. Счастливая девушка еще мгновение стояла с закрытыми глазами и улыбалась начинающемуся дню, когда она их открыла, вокруг было темно. Темно и пусто.

– Элен, услышь меня, прошу! – далекий голос звал девушку и она пошла, не понимая, как попала сюда, что произошло и где она.

– Кто ты? Кто ты? – тонул голос Элен во тьме. – Куда мне идти?

Затем мрак стал редеть и светлеть, становясь серым.

В больничном холле рядом с кофейным аппаратом находились три человека в напряженном ожидании. Высокий худощавый мужчина лет сорока, скрестив руки на груди, молчаливо стоял, прислонившись спиной к стене, и сосредоточено смотрел себе под ноги. Рядом на миниатюрном диванчике сидели, обнявшись две женщины, внешне очень похожие, но только возраст выдавал в одной старшинство как минимум вдвое.

– Мам, как такое могло произойти с ней? Это же несправедливо. Еще утром человек ничего не подозревая, ждал автобус, чтобы уехать в университет и вдруг такое! Как же быстро все меняется. В мгновение. Мечты, ожидания, надежды – все становится зыбким и эфемерным. Как такое могло случиться? – голова девушки покоилась на материнском плече, а слова едва уловимым, но сердитым шепотом долетали до уха женщины.

– Я знаю, Оли, я знаю, у меня самой не укладывается в голове такая несправедливость. Но мы должны быть сильными, как наша Эли, мы должны надеяться. Еще немного и врач придет, надо верить, милая, иначе никак. – проговаривала в ответ женщина, еще заботливее обнимая дочь и поглаживая ее по каштановым волосам, собранным в длинный хвост. – Дорогой, все будет хорошо, вот увидишь, она у нас крепкая девочка.

Мужчина лишь на секунду оторвал взгляд от пола и, рассеяно глянув в сторону обеих женщин, выдавил из себя:

– Надеюсь, Он тебя услышит, Лиза, и так и будет.

В холл вошла женщина в докторском халате, устало и не спеша она направилась к дежурной медсестре, сидевшей в другой части помещения. Та о чем-то проинформировала кратко врача и указала в сторону троицы.

– Здравствуйте, вы родственники Элен Киндмонд? – сухо спросила врач у семьи, подойдя к диванчику, на бейджике, прикрепленному к верхнему карману, было выгравировано "Р. Брайт".

– Да, мы родители, Элен. – женщина оживилась и тут же встала с дивана. – Что с ней? Как она?

– Меня зовут Ребекка Брайт, я лечащий врач вашей дочери. Была проведена сложная операция, у пациентки серьезная черепно-мозговая травма. Сейчас она переведена в палату интенсивной терапии. К счастью не задеты остальные жизненно-важные органы. Ей очень повезло, отделалась она ушибами и царапинами. Другим трем так не повезло. Но должна вас предупредить, что она находится в травматическом коматозном состоянии, и ее жизнь поддерживается аппаратом искусственной вентиляции. Она не в состоянии самостоятельно дышать.

– Она в коме? Это надолго? – перебил Ребекку Брайт отец семейства.

– Да, это кома. Вы должны понимать, травма очень серьезная, пациентку доставили уже в таком состоянии, мы сделали все возможное.

– Но, доктор, вы уверены, что больше ничего нельзя сделать?! – мужчина прижал заплакавшую и уже не сдерживавшую эмоций жену, вторая дочь стояла рядом, бледная, глаза влажные, нижняя губа искусана до крови и руки нервно теребили сумочку.

– Здесь время нужно. Может неделя, месяц, а может полгода. – спокойно продолжала врач. – Кто знает, мозг – самая таинственная часть человеческого организма. Приходите к ней и разговаривайте. Пациентка должна вас слушать. Чаще всего выздоровление происходит на восприятие голоса близкого человека. Но верных рецептов нет. Вам нужно запастись терпением и надеждой. Не отчаивайтесь. Если эта девушка выжила в такой ужасной аварии, то она очень сильная и обязательно вернется к вам. Вопрос во времени.

Навестить пациентку разрешили только одному из родственников и всего на несколько минут. В палату тихо вошла мама больной, быстро утирая ладонями влажные следы на лице. Дочь не должна видеть ее такой слабой в данный момент, мать всегда для ребенка остается сильной, чтобы не происходило.

Ее дочурка, малышка Эли, лежала на больничной койке, в специальной накидке укрытая простыней до груди; руки, испещренные красновато-лиловыми ссадинами и утыканные электродами и трубками, по которым перегонялось лекарство из капельниц, безжизненными плетями покоились поверх белоснежной простыни. Неестественная бледность лица, синяки с кровоподтеками и рассеченная верхняя губа добавляли в общую картину дополнительное ощущение отсутствия жизни в столь хрупком теле. Лишь аппарат, от которого теперь всецело зависела жизнь девушки, тихо подавал звуковые сигналы, а на мониторе стабильно пробегала кривая линия, сердце работало без сбоев.

Луиза Киндмонд подошла к дочери, остановилась в нерешительности и зажала рукой рот, из которого уже готовы были вновь вырваться рыдания. Слезы вновь подступили к глазам, и в носу защипало, но женщина усилием воли справилась с нахлынувшим отчаянием и зашептала, стараясь придать голосу нужное сейчас спокойствие и силу.