Повеселевшие дамы заговорили о своем. Лишь Слава молчал, закусывая и делая вид, будто не интересуется их беседой. Сидел корефан слишком далеко от нас, и привлечь его к разговору не представлялось возможным.
- Есть, а что? - прикинул я, чего Маринка вчера могла наболтать. Получалось много, и я приготовился отвечать на самые каверзные вопросы.
- Да вот, просто хотел узнать… В связи с этим вы ведь, наверное, увлекаетесь всякими древними учениями, например каббалистикой?
- В какой-то мере, да, - изо всех сил избегая опрометчивых заявлений, отозвался я.
- Я тоже, по роду своей профессии, все-таки физмат за спиной, - похвастался Анатолий Георгиевич. - Вы имеете представление о нумерологии?
- В определенной степени.
- Наверное, больше как гуманитарий?
- В некотором роде, - я старался не задевать болезненного самолюбия, свойственного большинству представителей точных наук.
- Но немножечко в курсе?
- Так, самую малость.
В своих ответах я был сама осмотрительность.
- И как вы относитесь к каббализму имен?
- К Каббале, как к таковой, отношусь с почтением.
"Что мне твой физмат? - подумал я. Во мне проснулся историк. - Да, я гуманитарий, но разве от этого стал хуже? Как бы не так, уважаемый".
- Вообще-то Каббала Каббале рознь, - продолжил я, раз уж захотелось тестю помусолить сию тему. - Та, что была создана в Аквитании, сильно отличается от древнеиудейской, которая, в свою очередь, имеет мало общего с египетской инвариацией. А китайская Каббала, в силу совершенно иного мышления ее создателей, просто небо и земля по сравнению с ближневосточными аналогами, хотя принципиальной разницы меж ними нет, ибо суть их одна.
- Гм… - Анатолий Георгиевич замялся, подавленный неожиданно открывшимся многообразием священного трактата, но алкогольная раскованность взяла свое, и он безоглядно продолжил: - Я, собственно, имел в виду соответствие между буквами и числами.
- Похвальная тема, - сказал я. - Каббала - точная наука.
- Я говорил о нумерологии. - С двухсот граммов тестя влекло в профессиональное русло. - Вы знаете цифровые эквиваленты букв? А - один, бэ - два и так далее до десятой, а потом все сначала.
- Кажется, вы имеете в виду русскую вариацию Каббалы, - догадался я. - В классической на двадцать две буквы иврита цифры распределяются только на первые девять букв. На последующие девять падают числовые значения от десяти до девяноста, а последние четыре имеют эквивалент от ста до четырехсот.
- Каббалистические счисления действительно не совпадают у разных народов, - согласился запутавшийся Анатолий Георгиевич.
"Вот тебе и гуманитарий, - мелькнула у меня самодовольная мысль. - Что, съел?"
- Я все-таки имел в виду отечественную вариацию Каббалы. - Преподавательская спесь Маринкиного отца быстро улетучивалась. - Так вот, сумма нумерических эквивалентов в конкретном имени содержит информацию о характере личности и судьбе этого человека.
- Безусловно, - молвил я, когда мы пришли к согласию.
- ? - глянул на меня Слава.
- Конечно, наливай, - позволил я, словно был хозяином за этим столом.
Дамы пропустили, за исключением Ксении, которая хлестала водку как лошадь - сказывалась афганская закалка. Впрочем, по фронтовым меркам дозы были детские: рюмка вмещала пятьдесят граммов.
Однако же тестю похорошело. Я ему помогал как мог.
- Пифагор Самосский, - с важным видом воздел он указательный палец, - собрал число тысяча двести тридцать четыре из цифр один, два, три и четыре.
- Тетрактис, - вовремя вспомнил я. Пифагор Самосский был для меня непререкаемым авторитетом. - Он утверждал, что в этом числе сокрыты источники и корни вечно цветущей природы.
- Макс Борн в тридцать шестом году написал статью "Таинственное число сто тридцать семь", - продолжил тесть нумерологическую лекцию, по-моему, главным образом для себя, любимого, - в которой доказал, что постоянная сто тридцать семь играет исключительно важную роль во всех явления природы.
- Борн вообще был гений, - высказался я, тонко польстив тестю знакомством с биографией его коллеги. - И фамилия у него весьма символическая: "Born" по-немецки означает "источник". Дураки нацисты не смогли его оценить. В тридцать третьем году Борна выгнали из Геттингенского университета. Он был еврей.
- Как и Эйнштейна, - заметил Анатолий Георгиевич. От высококалорийной водки он раскраснелся и безнравственно ослабил галстук. - Тоже зря, между прочим. Они, конечно, уехали, да потом не очень-то и горевали. Евреи нигде не пропадут. Борн в Кембридже преподавал, а в пятьдесят четвертом Нобелевку получил.
- Ему ли быть в печали? - усмехнулся я, наблюдая, как тестя развезло и потянуло на панибратство с Талантами - характерный признак амбициозной заурядности. - Жил Макс Борн весьма неплохо и умер в семидесятом году восьмидесяти восьми лет от роду. Они все почему-то долго живут, несмотря на тяготы и лишения.
- Борн умер пятого января, - оживился тесть, возвращаясь к старой теме. Он достал из внутреннего кармана пиджака перьевую ручку "Союз" в блестящем металлическом корпусе. - Смотрите, как раскладывается эта цифродата. - И он быстро написал на салфетке: 5 1 1970 = 137 • 3737 + 1.
- Верю без калькулятора, - сказал я.
- У меня голова не хуже счетной машины, - довольно изрек Анатолий Георгиевич. - Как видите, открытое гением математического описания основ материи биочисло, иногда сочетающееся с тридцатью семью и девятью, напрямую связано с его смертью.
- Девятка у многих народов считается цифрой смерти, - ввернул я.
- Великие умы жили по всей Земле, - неожиданно рассудительно заметил тесть. - То, до чего додумался один человек, могут додуматься многие другие и наверняка додумывались прежде. А такие вот числовые следы судьбы при желании можно найти во всех знаменательных датах. Кстати, присутствие этого приоритетного числа мы обнаруживаем и в Тетрактисе. - Анатолий Георгиевич снова пустил в ход вечное перо: 1234 = 137 • 9 + 1.
- Логично, - резюмировал я и налил всем по рюмке, не давая увлечь себя в дебри нумерологии. Пора было поправить кукушку. С непривычки от одного прикосновения к Каббале могла сдвинуться крыша.
- А на кой хрен нужна вся эта… нумерация? - опростав посудину, полюбопытствовал у тестя доселе молчавший Слава. Он уже давно прислушивался к нашему разговору и, улучив удобный момент, сподобился проявить интерес.
- Гм… видите ли, - пустился в объяснения Анатолий Георгиевич. - Надеюсь, вы понимаете, насколько важное значение имеет математика как метод описания процессов…
- Ну да, - перебил Слава, - а вот нумерация, на хрен она нужна?
Анатолий Георгиевич не нашелся, что ответить. Наверное, впервые повстречался ему столь грубый невежда, задающий абсурдные вопросы потрясающе безапелляционным тоном.
- Гм, гм, - малость поблекнув, покашлял Анатолий Георгиевич. Слава в своей простоте мог смутить кого угодно. - Знаете ли, да как вам сказать…
Корефан бесхитростно пялился на него, и на морде читалось бессмертное йостовское: "Когда я слышу слово - "культура", моя рука тянется к пистолету".
Я с удовольствием отметил, как быстро тесть утратил преподавательский налет. Слава умел без слов разить наповал. Малахольная интеллигенция под ним трещала и ломалась, как гнилые доски!
Застольное действо стихало по мере того, как сладкий плен Бахуса сменялся крепчающими объятиями Морфея. Тесть впал в ступор. Разомлевшая в домашней обстановке Маринка закемарила у меня на плече. Теща с Ксенией обсуждали бедственное положение неимущих граждан, неожиданно найдя общий язык. Слава жрал кабачковую икру.
Главенствуя над столом, я ощущал тупой бычий триумф.
2
Утро выдалось препаскудное. Я глотал холодный чай, хмуро слушая пылкие речи "черных следопытов", сидящих напротив. Боря с Эриком лезли из кожи вон, доказывая, как выгодно и кайфно нам будет работать вместе.
- …Они же денег стоят, да каких, - никак не мог успокоиться Эрик, его лицо раскраснелось.
- Ты ведь знаешь, как их выгодно продать, - поддакнул Боря, пристально глядя на меня из-под густых бровей.
"С кем приходится работать!" - сокрушенно подумал я.
Ребята настораживали своим легкомысленным подходом к делу. Уж больно гладко все у них получалось. Планы покруче гитлеровских. Пришли, выкопали, продали и огребли кучу халявных бабок. В реальности же сбыт является самым сложным звеном. У нас не настолько цивилизованная страна, чтобы спокойно осуществлять торговлю произведениями искусства. Разумеется, нелегальную. Но опасаться надо не представителей власти, которых везде следует избегать при незаконных операциях, а покупателя. Зачастую случается так, что клиент передумывает расставаться с деньгами, ведь любителей халявы много, и решает забрать просто так, предпочитая заплатить за работу крепким удальцам. Теневой антикварный бизнес - грязная штука, и безрассудное отношение к нему иногда оказывается губительным.
- Прежде чем говорить о продаже, Доспехи надо найти.
На мое замечание Боря наклонил лобастую голову.
- Найдем. В карте указано точно. - Эрик продолжал находиться во власти своей фантазии. - Приедем да раскопаем курган.
Боря кивнул и ему.
"С кем приходится работать!" - в очередной раз мысленно посетовал я.