"Катерина" неслась на всех парусах по океану как рыба, но погоня летела за ней как птица, даже не поднимая всех парусов, и оставляла всегда некоторое расстояние между собой и купеческим кораблем.
- Что за дьявольщина! - сказал Бенуа, видя ужасное превосходство догоняющего судна перед своим и не понимая его поступков. - Если оно идет скорее меня, то для чего не пользуется этой выгодой и не скажет мне тотчас, чего оно хочет вместо того, чтобы играть с "Катериной", как кошка с мышкой.
Бедняк не думал, что говорил сущую правду.
- Капитан! Капитан! Смотрите, вот оно и заговорило! - воскликнул Кайо, увидев огонь, сверкнувший с борта догоняющего судна... - Берегись! - Пушечный выстрел загремел и раздался по неизмеримому пространству океана, и ядро засвистело в снастях над их головами.
- Они стреляют в нас ядрами!
- Да что они, с ума сошли? - воскликнул Бенуа вне себя от гнева. - Что это за черти! И как нарочно нет у меня на корабле ни одной пушчонки! - ревел в бешенстве шкипер, топая ногами и кусая пальцы.
- Но видано ль было когда-нибудь, чтобы торговца неграми атаковал морской разбойник, ибо это верно он...
Вторично сверкнула молния с погони, вторично грянул пушечный выстрел, и ядро ударилось в борт "Катерины".
- Черт возьми! Черт возьми! Проклятый корабль! Он потопит меня, как бочку со свинцом!
- Капитан! - сказал Кайо, бледный и расстроенный подобно всем матросам, которые, услышав пушечные залпы, выбежали в испуге на палубу и толковали об этом между собой с беспокойством, - капитан, может быть он хочет, чтобы вы остановились?
- Я и сам тоже думал. Но это очень обидно для меня. Ну, делать нечего, поворачивайте паруса, заверните руль.
Когда ветер перестал действовать на паруса, то корабль остановился неподвижно на поверхности океана. Пальба с неприятельского судна тотчас же прекратилась, и оно подошло очень близко к "Катерине". В эту минуту громкий голос прокричал в трубу:
- Эй, вы! Слушай! Подавай нам сюда вашего шкипера в лодке!
- Подавай шкипера! - повторил насмешливо Бенуа, - как бы не так! Поеду я к тебе! Разве он смеется надо мной? Без флага, без сигнала! Настоящий разбойник! Ах!.. Бедная моя Катя!.. Если бы ты знала, что в эту минуту...
Возгласы Бенуа были прерваны в это время голосом с неприятельского судна, который повторил:
- Эй, вы! Подавай нам шкипера!
И фитиль закурился над пушкой.
- Черт вас возьми... Слышу! Слышу! Что вы орете так! - воскликнул Бенуа, стараясь избежать этого вопроса и отвечая в свою очередь:
- Эй! На корабле! Откуда вы идете?
- Зачем вам нужно шкипера?
- Почему вы не поднимаете своего флага?
- Какой вы нации?
- Я не знаю вас!
- Я француз!
- Я иду из города Нанта на остров Ямайку.
- Я не встречал никакого судна.
Но на эти вопросы и слова никто ему не отвечал, потом, после минутного молчания, громкий голос опять прокричал в трубу:
- Эй, вы! Подавай нам шкипера!
Вслед за этим грянул третий пушечный выстрел, однако ж никого не ранивший.
- Экая собака проклятая! - сказал Бенуа. - Ну, делать нечего, нужно повиноваться! Плетью обуха не перешибешь! О! Симон! Бедный мой Симон! Если бы, по крайней мере, ты был здесь со мной! Кайо! Вели спустить лодку на воду, я сяду в нее с четырьмя матросами.
- Капитан! - сказал Кайо, - берегитесь, это должно быть морской разбойник!
- Ну, да что ему взять с меня? Разве, может быть, ему нужно воды и съестных припасов?
- Может быть... лодка готова, капитан!
И несчастный Бенуа полуодетый, без шляпы, без оружия, сошел в нее в ту самую минуту, как проклятый голос опять прокричал в трубу:
- Эй, вы! Подавай нам шкипера!
- Подавай шкипера! Этакие грубияны! Сейчас! Сейчас! Погодите немного! - ворчал с досадой Бенуа.
- Что будет, то будет, - сказал Кайо, - но, во всяком случае, пора кормить негров, они воют, как волки! - и он ушел под палубу.
Глава VI
Разбойничий корабль "Гиена"
Чем больше Бенуа приближался к разбойничьему кораблю, тем больше возбуждалось в нем подозрение и опасение, в особенности же, когда подплыв к самому борту, он увидел на палубе странно одетых, безобразных людей, которые с любопытством глядели на него.
С сильным биением сердца шкипер "Катерины" заметил два маленьких облачка синеватого дыма, курившихся над пушками и доказывавших неприязненные намерения этого судна.
Наконец Клод Борромей Марциал пристал к борту разбойничьего корабля. (Это случилось, кажется, в пятницу, в июле месяце 18... года в половине восьмого утра.)
В ту самую минуту, как Бенуа хотел взойти на корабль, раздался пронзительный звук свистка; эта морская учтивость, означающая всегда прибытие важной особы, успокоила несколько нашего доброго капитана.
- Ну, они не так еще грубы, как я думал, - подумал он, влезая на палубу с помощью учтиво брошенных ему веревок.
Наконец он вступил на палубу "Гиены" (разбойничий корабль назывался "Гиена").
Тут Бенуа был поражен ужасом, взглянув на страшных матросов, его окруживших.
- Господи! Боже мой! Что это за рожи! Это были черти, а не люди!
Хотя и матросы корабля "Катерина" были также не очень смирные и невинные ребята, любившие подчас погулять и покутить порядком, но какая разница с матросами "Гиены". Что это за люди! Или лучше сказать, что за дьяволы!
Безобразные, запачканные, оборванные, покрытые дрянными лохмотьями, замаранные порохом, грязью, загорелые, смуглые, покрытые рубцами и синяками, с небритыми бородами, нестриженными волосами, и какие ругательства! Какие ужасные насмешки произносили они! Бедного Бенуа невольно охватила дрожь.
Палуба этого корабля также представляет странный вид.
Снасти и оружие были разбросаны в беспорядке по мокрому и грязному полу, покрытому во многих местах большими кровавыми пятнами.
Пушки, заряженные и готовые к пальбе, но покрытые грязью и ржавчиной, на лафетах которых видна была запекшаяся кровь и присохшие обрывки каких-то кусков, которые Бенуа с ужасом признал за лоскутья человеческой кожи и мяса!
О! как он тогда начал сожалеть о палубе своего корабля, столь чистой, столь опрятной; о своей маленькой уютной каюте, украшенной красивыми ситцевыми занавесками... о своем прозрачном пологе... о своей койке, в которой он спал так спокойно, о своем стакане с ромом, который он медленно выпивал вместе с бедным Симоном, разговаривая с ним о Катерине и Томасе, о своих веселых надеждах на будущее, о своем скромном честолюбии и о желании окончить жизнь свою спокойно на своей родине, в кругу своего семейства, под тенью деревьев, им самим посаженных.
- Ты чертовски упрямился повиноваться нашему приказанию, старый тюлень! - сказал ему один из разбойников отвратительной наружности и кривой. Этот злодей был едва прикрыт старыми разорванными панталонами и ветхой, красной шерстяной рубахой, подпоясанной веревкой, за которую был заткнут большой нож с деревянной рукояткой.
Тут Бенуа собрался с духом и отвечал ему смело:
- У вас шестнадцать пушек, а у меня нет ни одной. При таких обстоятельствах нечего вам хвастать, что остановили меня!
- Поэтому-то, толстый тюлень мой, и нужно было повиноваться, ибо право сильного всегда бывает право, а ты видишь, довольно ли у нас справедливости! - сказал разбойник, указав на корабельные пушки, стоящие на палубе.
- Одним словом, - продолжал Бенуа с нетерпением, - скажите же мне, зачем вы меня звали? И что вам надобно от меня? Я теряю время по-пустому и упускаю попутный ветер. Долго ли вы будете еще дурачиться надо мной?
- На это может тебе отвечать только один капитан наш, в ожидании же решения своей участи будь спокоен и не ворчи.
- Капитан! А! У вас есть капитан здесь! Хорош он должен быть! - сказал неосторожно Бенуа с презрительной гримасой.
- Замолчишь ли ты, старый боров! А не то я швырну тебя за борт в море!
- Но, черт возьми! - воскликнул несчастный шкипер, - скажите же мне наконец, чего вы хотите от меня: воды или съестных припасов?
- Воды и съестных припасов! Экой скупой! А рому? Не дашь?
- Давно бы сказал. Эй ты, Жан-Луи, - закричал Бенуа одному из своих матросов, - ступай на корабль и привези сюда в лодке...
- Эй ты, - сказал разбойник, разговаривавший с Бенуа, обращаясь к вышеупомянутому матросу, - эй ты, Жан-Луи, я тебе влеплю сейчас же две пули в лоб, если ты тронешься с места.
- Экие злодеи! И так вы не хотите взять от меня ни воды, ни съестных припасов.
- Мы сами съездим за ними на твой корабль, старый дурак.
- Как бы не так, - сказал Бенуа.
- Ты увидишь, что это будет так, как я говорю, и притом, без тебя еще.
Тогда капитан "Катерины", вместо того, чтобы отвечать, прищурил один глаз, надул левую щеку и щелкнул по ней пальцем.
Эта гримаса, по-видимому весьма невинная, показалась обидной для разбойника, и он, ударив бедного Бенуа своей широкой и запачканной рукой, повалил его на палубу, говоря:
- Разве ты почитаешь Кривого за мальчишку, что ли? Эй, вы! Свяжите-ка мне эту скотину покрепче!
Что и было тотчас же исполнено, несмотря на крик и сопротивление Бенуа.
Матросы его лодки были также задержаны Кривым и его достойными сообщниками.
В это время безобразная, курчавая голова высунулась из-под палубы и закричала:
- Кривой! Кривой! Капитан спрашивает, что за шум там у вас наверху?
- Скажи ему, что мы хотим угомонить старого черта шкипера с того кораблишки. Не слушается, проклятый!