Солтан пулей влетел в огромный кабинет директора, где уже сидело много людей. Круто остановился. Его разгоряченное, раскрасневшееся лицо пылало, глаза блуждали. Снег на его черных лохматых бурошниках подтаивал, и у ног образовалась лужа. Солтан дышал часто, еле переводя дыхание.
Он теперь заметил на столе у директора что-то блестящее. Сабля! Чуть не бросился к столу, но вспомнил отцовские слова: "Не проявляй шумно свои чувства". Он с мольбой во взоре посмотрел на усатого, как Буденный, директора и только тут заметил отца, стоявшего возле директора.
Директор поднялся, торжественно взял обеими руками саблю и сказал:
– Смотрите, дорогие мои! Вот эту саблю Семен Михайлович Буденный прислал в подарок нашему джигиту Солтану.
На ней выгравированы слова: "Солтану Абдуловичу Лепшокову от маршала Буденного. Зря не вынимай, а вынешь – не промахнись". Других слов я добавить не могу, Солтан джигит! Но все же скажу, что все мы желаем тебе прежде всего хорошо учиться. Ну, а что касается того, что ты влюблен в коней, это очень хорошо. Конь – верный друг человека, мы растим скакунов для Красной Армии, а ей нужны отличные кони, вот и помогай нам воспитывать их, помогай со своими друзьями, это будет очень хорошо. У нас ведь три тысячи лошадей, и каждая из них требует отличного ухода. Мы говорим спасибо всем ребятам, которые помогают нам, вот и тебе спасибо скажем.
С этими словами директор вышел на середину и торжественно вручил саблю Солтану. Тот взял ее дрожащими руками и, не моргая, смотрел на нее. Все молча наблюдали за ним, а Абдул уже начал было тревожиться: "Неужели вот так истуканом будет стоять и ни слова не вымолвит?" Но сын пришел в себя и горячо сказал:
– Честное пионерское, я все сделаю так, как написал маршал! Вот Шайтан будет свидетель!
И он показал на стоящего рядом друга, не меньше взволнованного событием.
Оба они выбежали из кабинета.
Когда Солтан вышел с саблей на крыльцо, двор конторы был полон ребят. Чтобы все видели подарок, Солтан высоко поднял саблю над головой и услышал общее восхищенное: "О-о-о-ох!"
Так, с высоко поднятой обеими руками саблей, спустился Солтан со ступенек крыльца и в окружении ребят пошел по Главной улице. Заметив ватагу возбужденных мальчишек, взрослые выходили из дворов, спрашивали, подходили, рассматривали буденновскую саблю и разно выражали свой восторг. А затем, когда ватага продолжала свой путь, взрослые собирались в кучки и обсуждали удивительное событие.
Когда ребята дошли до дома Шайтана, он забежал и позвал из плотницкой своего отца.
– Э-э-э! – протянул Мазан, держа обеими руками саблю, вынимая ее из ножен и снова вкладывая на место.
Ребята понимали, что означает это "э-э-э!". Когда Мазан, бывало, видел не им изготовленный, но красивый стул, он одобрительно говорил; "Э-э-э!" Больше всего на свете Мазан любил красивых женщин, и, когда встречалась где-нибудь такая, он останавливался, глядел вслед и тоже произносил: "Э-э-э!" А по поводу него самого никто, наверное, не говорил так. Диву даются в ауле: как красавица Лейла, его жена, могла полюбить этого "Полтора Мазана", как его иногда называют за его несуразный рост. Волосы Мазана закрывают ему лоб, брови закрывают глаза, усы – обе губы, а слегка седая борода закрывает шею. Пусть, зато в этом человеке живет такая любовь к красоте, что, когда он видит красивое, он немеет и может произнести только "э-э-э!".
Вот и сейчас он не мог оторвать глаз от сабли, а ребята – от него. В это время с противоположной стороны улицы вышел кузнец Идрис – "Фунтонос". Это было его прозвище за огромный гиреобразный нос, который выделялся на сухощавом лице. Лицо как лицо, с правильными чертами, а нос достался Идрису непомерный, весом в фунт.
Карачаевцы вообще горазды давать прозвища, а в Аламате особенно. Одни здесь знают свои прозвища и не обижаются, другие готовы броситься с кулаками, третьи точно не знают, но догадываются. Однако в общем-то из-за клички пока никто в Карачае ни в какие века не дрался. Фунтонос тем более, потому что, как он считает, у него самая тонкая в Аламате жаждущая музыки душа, и поэтому кузнец держится выше всех насмешек.
Кузнец берет саблю, рассматривает ее и, наверное, думает о том, как воспроизвести такое событие в музыке: подарок самого маршала…
Так каждый встречный восхищался саблей по-своему, а весь аул воспринял новость с большой гордостью. К вечеру уже не было в Аламате ни одного человека, который не знал бы о новости и не пересказывал бы ее с добавлениями.
А пока Солтан очень спешил с подарком к матери, хотел порадовать ее, но никак не мог дойти – его останавливали, расспрашивали, рассматривали саблю.
Во время одной из таких остановок сквозь говор толпы он услышал тоненький голосок:
– А как ты ее будешь носить?
Не получив на это ответа (ведь Солтан еще и сам не знал, как будет носить), голосок снова пропищал:
– А коня-то у тебя нету! А шашку носят, когда садятся на коня! А ты…
– Туган – мой конь, я его пас на Бийчесыне! – с обидой ответил Солтан, грозно посмотрев на "А". Если б это был мальчишка, он бы, конечно, надавал тумаков, а с девчонкой станешь ли связываться?
Наконец он добрался домой. Мать в это время чем-то угощала своего "маленького", "своего подкидыша", но как только стукнула старая некрашеная калитка, она отогнала "проклятого" и пошла навстречу сыну, не отрывая удивленного взгляда от сабли, которую Солтан подносил матери, держа обеими руками.
Мать медленно взяла саблю в посеребренных ножнах, посмотрела вопросительно на сына.
Солтан объявил:
– Это маршал Буденный мне в подарок прислал. Помнишь, он обещал?
– Такого не бывает, чтобы самый большой командир прислал подарок сопляку.
– Мать! Хоть ты мне и мама, но знай – я не сопляк, я мужчина. И если ты еще раз обзовешь меня так, я уйду из дома и буду жить один! – гордо сказал Солтан.
– Ишь какой джигит…- растерялась мать. – Да я же от радости, дурачок. Я вижу, что ты стал настоящим мужчиной. А там, кто его знает, может быть, и сам великим человеком станешь!
Вечером получилось семейное торжество, пришла вся родня.
Отец сказал:
– Ты, джигит, пойми одно: такие подарки и от таких великих людей выпадают не каждому. Сумей ответить на эту честь!
– Что надо делать, папа?
– А наш директор уже сказал: надо помогать нам, табунщикам, растить добрых коней. Разве мало дел для вас, ребят, найдется на заводе?
– Я все буду делать: и учиться хорошо, и маме помогать, и лошадей растить, а особенно – ухаживать за Туганом. Ведь у него теперь ни отца, ни матери. Он один, ему трудно.
Сидящие одобрительно переглянулись, а Марзий сказала на радостях, что сын такой рассудительный:
– Я уже про себя решила: пусть мальчик наш завтра после уроков приведет своих друзей, я сделаю хычыны. А наш отец, я знаю, зарежет для такого случая барана…
– Какого? – почти одновременно спросили удивленные отец и сын, подумав о "проклятом" баране.
– Того, который, как ему и положено, ходит в отаре. А вы небось подумали, об "этом", который вылизывает собачью миску? Нет, я пока не выжила из ума, чтобы такого глупого, нестоящего барана зарезать в честь подарка большого командира.
Марзий принялась планировать, как устроить торжество:
– Купим конфет, пряников и отпразднуем. Ну уж так и быть, куплю также кило сахару для этого самого Тугана, раз он остался без родителей.
Солтан подпрыгнул от радости, а когда лег, никак не мог уснуть, все время гладил руками лежащую рядом саблю.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Буденновский подарок будто переродил Солтана. Все, что он теперь ни делал – колол ли дрова, водил ли корову и овец на водопой, учился ли, помогал конюхам, – все он делал с увлечением.
Но, надо сказать, и дрался он теперь с особым азартом. Как-то так получалось, что для драки всегда находился повод. Сегодня, например, он подрался с одним мальчишкой из-за того, что тот, может быть и нечаянно, наступил ему на ногу и палец сильно разболелся. А вчера Солтан пришел домой из школы без единой пуговицы на шубе: тоже дрался, потому что задира Хасанов, одноклассник, сказал ему:
– У Лепшоковых, говорят, никогда не было в роду знатных людей.
– Как не было? – вспылил Солтан. – А разве вы, Хасановы, имели в роду такого борца, как мой дядя Унух, которого во всем ауле никто пока не положил на лопатки? Разве у вас был такой кузнец, каким считают дядю Идриса? Разве не мой отец берет призы на конных соревнованиях?
– Подумаешь! Не отец твой берет, а кони.
И тут началась потасовка.
Так почти каждый день. Но ни разу Солтан не жалуется дома, молча переносит упреки мамы за свою пострадавшую в драках одежду. Наверно, маршал Буденный не дрался, когда был таким, как Солтан, но что делать, если так получается.
Как бы там ни было, но если не считать этих стычек, то Солтан переменился в лучшую сторону. А все из-за сабли. Над кроватью Солтана висит портрет маршала Буденного, а пониже – его же фотография среди работников завода. Над изголовьем Солтана отец сделал сосновую полку, и на ней красуется драгоценная сабля. Несколько раз в день Солтан осторожно и торжественно берет ее оттуда и, налюбовавшись вдоволь, кладет обратно.
Школьные товарищи Солтана то и дело приходят посмотреть на подарок маршала.
– Если позволишь подержать шашку, я дам тебе насовсем свои сани, подбитые железом, – скажет кто-то.
– А я дам все свои альчики! – предлагает другой.