* * *
День был базарный, и Остапу не стоило большого труда уговорить одного из съезжавшихся на рынок селян за небольшую мзду привезти его в город. По пути, трясясь на подводе, Остап всё время напряжённо думал, что же случилось и с какого такого дива за ним одним в село прикатил целый грузовик с солдатами?
Тогда, пальнув наобум для острастки, Остап сначала зайцем петлял между хатами, а потом, выбравшись за околицу, отправился прямиком на хутор к дальним родственникам, надеясь там отсидеться. Но когда из села дошли вести про арест Дмитра, Остап подумал, что виной всему, скорее всего, тот чёртов саквояж, про который толковал поляк, и решил не сидеть на месте, где его знала каждая собака, а от греха подальше уйти в город, к Смереке, который наверняка поможет ему выбраться из этой халепы .
Недалеко от центра Остап соскочил с подводы и постоял возле фонарного столба, проверяя, не привлёк ли он чьего-то внимания. Убедившись, что вроде всё тихо, он из осторожности сначала попетлял закоулками и только потом, на всякий случай поглядывая по сторонам, подошёл к хорошо знакомому крыльцу.
На его удачу Смерека был дома. Увидев на пороге Остапа, он удивлённо поднял брови и спросил:
- Что?.. Что-то случилось?
- Да, - коротко выдохнул Остап.
- Ну, заходи… - Смерека отступил в сторону и, заведя Остапа в комнату, приказал: - Рассказывай.
- Да рассказывать особо нечего, - сокрушённо вздохнул Остап. - Солдаты приехали ценжарувкой и прямо в хату, а их старшой сразу: "Ты арестован!"
- А за что, не сказали? - быстро спросил Смерека.
- Нет, - покрутил головой Остап. - Я говорю, бумагу покажите, а старшой только гмыкнул: "Будет тебе бумага"…
- Ну а ты? - Смерека оценивающим взглядом внимательно посмотрел на Остапа.
- А я что? - пожал плечами Остап. - Чкурнул от хаты и дал дёру.
- Так… - Смерека на минуту задумался. - А сам-то ты как думаешь, за что?
- Не знаю, - пожал было плечами Остап, но потом добавил: - Правда, одна думка есть…
- Выкладывай, - Смерека нахмурился.
- Тут такое дело, - Остап немного замялся. - До брата один поляк приходил. Какой-то саквояж отдать требовал. А Дмитро ему: "Видчепысь. Нема у меня ниякого саквояжу".
- При чём тут саквояж? - не понял Смерека.
- Так я думаю, поляк тот пожаловался…
- Ты чего, с дуба впав? - рассердился Смерека. - Чтоб из-за какого-то саквояжа грузовик гоняли? И потом, поляк, сам говоришь, не к тебе приходил, а к брату твоему Дмитру.
- Так Дмитра теж арестовали, - Остап так и вскинулся. - Только я втик, а вин ни.
- Постой, постой… - Смерека как-то странно насторожился. - Какой такой саквояж?
- Жёлтый, - вспомнил Остап. - Поляк говорил жёлтый…
- Так, так, так… - Было видно, что Смерека что-то напряжённо обдумывает. - А почему поляк считает, что саквояж у Дмитра?
- Так Дмитро домой из города ехал. Ну, как война заканчивалась, - принялся объяснять Остап. - А там самолёт упал, а Дмитро как раз рядом был и всё видел. Вот тот поляк и решил, что Дмитро саквояж себе забрал.
- Значит, это что, тот саквояж и тот поляк с того самого самолёта? - предположил Смерека.
- Ну да, - недоумённо подтвердил Остап, никак не понимавший, почему Смереку тоже заинтересовал этот саквояж.
- А где этот самолёт упал, ты знаешь? - с неожиданным интересом спросил Смерека.
- Так я ж и говорю, - не совсем понимая, зачем это Смереке, повторил Остап. - Дмитро домой в Подгайчики ехал из города, а самолёт у самой дороги гепнулся.
- Подожди-ка… - и оставив недоумевающего Остапа одного, Смерека вышел из комнаты.
Вернулся он с листом бумаги, свёрнутым в трубку. Развернув лист на столе, Смерека подозвал Остапа.
- Иди-ка, покажи, где это случилось?
Остап шагнул ближе, увидел на развёрнутом листе сделанные от руки кроки и, присмотревшись, сказал:
- Так тут же помечено, - и он ткнул пальцем в косо нарисованный у дороги самолётик…
* * *
Последнее время в работе Шамесовой кнайпы начались перебои. Если раньше входная дверь была гостеприимно распахнута с утра до вечера, а сам Шамес неизменно торчал за стойкой, то теперь всё чаще вешалась табличка "закрыто", и хозяин куда-то исчезал, даже не сказав племяннице, надолго или нет.
В такие дни, оставаясь "на хозяйстве", Рива занималась уборкой. Вот и сегодня, когда дядя с утра ушёл в город, она сначала прибралась у шинкваса, а когда начала мыть клеёнку столиков, отвлеклась. Краем глаза девушка приметила, как кто-то в милицейской форме заглянул в окно с улицы, и почти сразу донеслись нетерпеливые звонки у главного входа.
- Этого ещё не хватало… - сердито пробормотала Рива и поторопилась к двери.
К её удивлению, на пороге переминался с ноги на ногу не кто иной, как Зяма. Рива знала, что с приходом Красной армии бывший служка бросил работу у Шамеса, подавшись в Рабочую гвардию, и с тех пор заявлялся в кнайпу считанное число раз, неизменно толкуя об ожидающих его больших переменах.
И вот, судя по новой форме, эти перемены наконец наступили, да такие, что Рива впервые начала рассматривать Зяму с откровенным интересом. Правда, гимнастёрка была ему явно великовата и сидела мешком, но, похоже, Зяма даже не догадывался, что можно обратиться к портному и подогнать вещь по фигуре.
Пожалуй, следовало заменить и новые яловые сапоги. У этих голенища были широки и не обтягивали несколько тонковатые икры Зямы, а болтались свободно. Зато тугая амуниция выглядела шикарно. Сбоку у Зямы висел наган в кобуре, а на левом ремне сверху из специального кармашка выглядывал привязанный шнурком за пипочку милицейский свисток.
Оценив столь разительные метаморфозы, девушка пригласила Зяму войти, и тот, усевшись за столик, с ходу заявил:
- Рива, ты должна изменить свою жизнь!
- Это каким же образом? - удивилась Рива.
- А таким, - безапелляционным тоном продолжал Зяма. - У нас в городе уже есть комсомольская ячейка, я в неё записался, и ты тоже должна посещать её.
- Да?.. А как же дядя и его кнайпа? Вы таких разве берёте? - Рива обвела рукой зал.
- Это ничего не значит, - отмахнулся Зяма. - Пойми, мы сделали революцию, и потом, я же помогу тебе.
У Зямы был такой важный вид, будто он и вправду делал какую-то революцию. Даже тон у него стал другим.
- Пойми ты, - уверенно говорил Зяма, хлопая по колену ладонью. - Теперь всё будет иначе. Рабочие взяли власть. У нас теперь есть ого какие возможности! А в селе будут созданы колхозы, построены МТС. Тракторов, машин будет много. Рабочие профессии и там станут главными. Вот в газете сообщали, что Эстер Гликман уже пошла учиться на машиниста…
- Так ты хочешь, чтоб я тоже стала машинистом или ещё кем-то там? - усмехнулась Рива.
- Нет, зачем? Мы организовали драмкружок. Будем ставить советский спектакль. Ты бы тоже могла участвовать, а потом, позже, может, станешь известной артисткой, - с жаром начал фантазировать Зяма, но под насмешливым взглядом девушки, осёкся и как-то по-особенному глянул на Риву.
Она поняла, что сейчас Зяма перейдёт к личным чувствам, но от надоевших уже излияний Риву спас вернувшийся из города дядя. Увидев одетого в милицейскую форму Зяму, Шамес немедленно изобразил восторг.
- О-о-о, нет слов. Скажите, Зяма…
Тот, бросив многозначительный взгляд на Риву, довольно заулыбался, а тем временем Шамес продолжил:
- Скажите, Зяма, вот вы теперь большой начальник, так я имею к вам один вопрос.
- Это смотря какой…
Шамес говорил с Зямой подчёркнуто вежливо, и тот прямо раздувался от гордости.
- А вопрос образовался такой, - Шамес бочком присел к столику. - Не могли бы вы узнать, что надо сделать, чтоб мы с Ривой могли уехать?
- Вы что, куда-то собрались уезжать? - услыхав такое, так и подскочил Зяма.
- Что вы что вы, - замахал руками Шамес. - И вовсе нет. Просто теперь другие возможности, и я хотел бы, если, конечно, можно, съездить с Ривой к морю, на отдых. Скажем, в Одессу, или ещё куда, всегда, знаете ли, мечтал…
- А-а-а, - облегчённо вздохнул Зяма и важно кивнул. - Пожалуй, это можно.
- Ну, тогда по единой… - и сорвавшись с места, Шамес полез в поставец за песахувками…