– Отчего же нет? – Верников улыбнулся. – Мама, вспоминая прошлое, говорила, что он служил вместе с моим отцом в Семёновском полку и часто бывал в нашем доме. Только тогда он был капитаном…
– Прекрасно, прекрасно… – почему-то дважды повторил немец и опять забарабанил по столу пальцами…
* * *
Утренний немецкий налёт на дивизионный танковый парк, в общем-то, оказался безрезультатным. Едва заслышав гул летевших где-то недалеко бомбардировщиков, дежурный поднял тревогу и первым делом решил рассредоточить технику, загнав танки в лес под деревья.
Из остававшихся на ночь в парке по крайней мере человек двадцать умели управлять танком, так что через 15 минут вместо бронированной шеренги вдоль выезда разрозненно торчало всего полтора десятка танков, отчего-то не пожелавших завестись с первого раза.
Немецкие бомбардировщики не заставили себя ждать, но бомбовые серии, распахавшие взрывами территорию парка, практически не причинили вреда оставшимся на стоянке машинам, поскольку к осколкам танки не чувствительны, а прямых попаданий не случилось.
И едва самолёты улетели, как в парк на полуторке примчались помпотех и командир второй танковой роты. Убедившись, что потерь практически нет, они довольно переглянулись и помпотех облегчённо вздохнул:
– Ух, а я уж думал тут ни черта не осталось…
– Да уж, – согласился комроты-2 и поинтересовался: – Кто приказал рассредоточиться?
– Я, – ответил дежурный и обеспокоенно спросил: – А как в городке?
– Пока не бомбили, – помпотех нахмурился, – но всё может быть…
В этот момент рёв мотора идущей на предельной скорости машины прервал разговор, и через минуту рядом с командирами затормозила штабная "эмка". Из легковушки выскочил начальник политотдела и ещё на ходу крикнул дежурному:
– Как тут?
– Товарищ полковой комиссар, – дежурный встал по стойке "смирно" и доложил по всей форме: – Перед налётом машины были рассредоточены, и потерь нет.
– Хорошо. – Комиссар по-штатски вытер платком вспотевший лоб и показал на оставшиеся на месте машины. – Это что, подбитые?
– Нет, эти просто не успели вывести, – соврал дежурный.
– Хорошо, – снова сказал комиссар и, спрятав платок, распорядился: – Сейчас начнут прибывать экипажи. Машины проверить и приготовить к маршу. Я в штаб дивизии.
Комиссар неуверенно затоптался у легковушки и тогда дежурный, пользуясь моментом, быстро спросил:
– Товарищ полковой комиссар, как с семьями быть? Эвакуировать бы… А то ведь и городки бомбить могут…
– Что, эвакуация? – комиссар удивлённо посмотрел на командира. – Не паникуйте. Никакой эвакуации.
– Так дети же… – вставил и своё слово помпотех.
– У всех дети, – отрезал начполитотела.
Командиры переглянулись. Они знали, что у полкового комиссара детей нет. А тот, ни на что не обращая внимания, заявил:
– Наш корпус ударит по немцам, мы отбросим их обратно, и никакой эвакуации не потребуется. Могу сообщить вам, из штаба округа получен приказ: "Действовать по-боевому". Вот и действуйте.
Полковой комиссар недовольно сморщился и, садясь в свою "эмку", сердито хлопнул дверцей. Легковушка отъехала, и комроты-2 вслед ей зло хмыкнул:
– Это как это, по-боевому? Выходит, хочешь – наступай, хочешь – отступай, хочешь – обороняйся… Так, что ли? А соседи?
Командиры недоумённо переглянулись.
– Это он, видать, в политическом плане, для красного словца ввернул, – заметил дежурный. – Приказ наверняка конкретен.
– Только мы его пока не получили, – с какой-то странной интонацией сказал помпотех.
– Это ты к чему? – не понял дежурный.
– Так я ж могу полуторкой за деталями на техсклад махнуть. А там флигель, где наши живут, рядом.
Командиры понимающе переглянулись.
– О, давай! – дежурный одобряюще хлопнул помпотеха по плечу.
– И там сам действуй по-боевому, – горько усмехнулся комроты-2 и натянул шлем.
Помпотех быстро подошёл к оставленному в стороне грузовику и не приказал, а по-домашнему сказал стоявшему у машины пожилому старшине-шофёру:
– Митрич, надо по-тихому к семьям смотаться, посмотреть…
– Знамо дело, нужно, – кивнул Митрич и полез в кабину.
До городка, где жили командирские семьи, было вёрст десять. Раскачиваясь на ухабах плохо накатанной лесной дороги, полуторка шла с максимально возможной скоростью в сорок километров, отчего баранка всё время пыталась вырваться из рук Митрича, и он вполголоса матерился.
Примерно на середине пути лес поредел, дорога поднялась на взгорбок, открылась широкая панорама, и, глядя в подслеповатое окошко полуторки, помпотех вдруг попросил:
– Останови-ка, Митрич…
Помпотех вылез из кабины и начал осматриваться. Шофёр, сначала не понявший, в чём дело, тоже выскочил из кабины, первым делом проверил машину, вернулся к кабине и озабоченно спросил:
– Товарищ командир, что случилось?
– Случилось, Митрич… Смотри.
Помпотех показал на хорошо видимый сверху массив леса, где укрывались военные городки, и присвистнул. Над деревьями во многих местах поднимались столбы дыма, а в небе, хорошо различимые даже издали, кружились немецкие самолёты.
– Выходит, везде бомбят, – зло выдохнул Митрич.
Не сговариваясь, старшина и помпотех молча полезли в кабину, и Митрич так погнал полуторку, что лёгкий грузовичок уже не раскачивался, а подпрыгивал на ухабах. Какое-то время шофёр сосредоточенно крутил баранку, а потом глухо сказал:
– Командир, если ваши целы, увозить надо…
– Куда? – растерянно спросил помпотех.
– А прямо на станцию. Если что, поездом сразу уедут, – решительно заявил Митрич.
– Так это ж целых сто километров, – неуверенно возразил помпотех.
– Ну и что? Три часа езды, всего делов.
В этот момент полуторка так подпрыгнула, что Митрич еле удержал руль и замолчал, сосредоточенно следя за дорогой. Ещё минут двадцать бешеной гонки, и они, одолев остаток пути, не снижая скорости, въехали на территорию военного городка.
К их удивлению, всё было цело. Длинный сарай техсклада прятался в глубине двора, а двухэтажный деревянный флигель как ни в чём не бывало стоял на своём месте. Однако тишины во дворе не было, и едва помпотех вылез из остановившейся посреди двора полуторки, как его со всех сторон окружили женщины, начавшие встревоженно выкрикивать:
– Что случилось?.. Это война?
– Почему бомбят?..
– Вы нас вывезете?..
Под таким неожиданным напором помпотех несколько растерялся, и тогда неожиданно вперёд выступил старшина.
– Тихо, бабы, тихо!.. Сейчас всех вывезем!
Опешивший помпотех дёрнул старшину за рукав.
– Ты что, Митрич… Без приказа…
На что Митрич подсунулся к самому уху командира и зло прошептал:
– А как в ихний флигель бомба шарахнет, ты себе простишь?
Помпотех как-то сразу решился.
– Ладно, Митрич, давай! Ты вывозишь командирские семьи из зоны бомбёжки. В безопасное место. Этого нам никто не запретит.
– Знамо дело, – кивнул старшина и уже гораздо спокойнее обратился к окружавшим их плотным кольцом женщинам: – Значит так, бабы. Пока немец не бомбит, скоренько бегёте по домам, забираете деньги, документы и ещё чего ценного. Потом вещи по чемоданам. Так чтоб в каждой руке что-то было. Это на случай, если в руках нести придётся. Узелок или там сумку можно через плечо. Само собой, харчей побольше, и вот ещё. На себя и на детей одежонки оденьте побольше, лучше будет.
– А это зачем?.. Лето же? – раздался чей-то недоумённый голос.
– Ну вот, – сердито хекнул Митрич. – В кузове поедете, а там ветер, холодно будет и опять же где ночевать придётся. Ночь она ночь и есть…
После столь обстоятельной речи Митрича женщины помчались в дом, а старшина облегчённо вздохнул:
– Ну вот, одно дело вроде порешили…
– Если что, Митрич, на меня сошлешься…
Помпотех попытался скрыть волнение, но старшина догадался о его состоянии и сказал:
– Вы, товарищ командир, не переживайте, как эта начальная катавасия кончится, вам же спасибо скажут. Потому как все хотят за свой тыл спокойными быть, а тут вон бомбёжки…
Из флигеля как раз начали поспешно выходить нагруженные узлами женщины, и Митрич, прервав разговор, со знанием дела занялся погрузкой грузовика. Старшина толково объяснял, куда что лучше положить и что как поставить, чтобы было место и для детей, да и взрослые чтоб тоже не стояли в кузове. В общем, минут за десять перестановок Митрич достиг цели. Все отъезжающие вместе с вещами поместились в кузове, и хоть там получилось тесновато, было понятно, так надо.
Затягивать с отъездом смысла не было, и едва женщины с детьми сели, Митрич залез в кабину, заботливо посадил рядом с собой молодуху, бывшую на седьмом месяце, и, погудев на прощание клаксоном, тронул груженную до отказа полуторку с места.
Помпотех проводил глазами неспешно запыливший по дороге автомобиль и, дождавшись, пока он скрылся из вида, заторопился к техскладу, прикидывая на ходу, что может понадобиться и какие из запчапстей надо взять в первую очередь.
Но дойти до склада помпотех не успел. Всё время доносившийся издали звук авиационных моторов вдруг странно усилился, и когда командир машинально поднял голову, он увидел, как четвёрка немецких бомбардировщиков делает заход на их городок.