После столь неожиданного распоряжения недоумевающие бойцы без особого рвения принялись стягивать полотнища, сворачивать постели и складывать всё вдоль линейки, по которой, урча мотором, уже медленно ползла хозвзодовская полуторка.
Не обошлось и без пересудов. От группки к группке, занимавшихся каждая разборкой своей палатки, перелетали вести, и Мишка, только что оттащивший к машине какой-то ящик, сообщил:
– Слышь, Васька, наш капитан выслуживается. Сам тревогу объявил.
– Да брось ты!
– Точно. Ребята говорят, звонка из штаба не было, а капитан всё ходил да ходил по линейке, а как мы с концерта вернулись, так и объявил.
– А может, оно и правда война? – Васька испуганно посмотрел на товарища. – Дядька твоей Ванды так уверял…
– Ерунда. Разве войны так начинаются? – отмахнулся Мишка и начал сноровисто складывать палаточные колья.
В назначенное командиром время уложиться не вышло, но всё-таки через полчаса батальонная колонна змеёй вытянулась по дороге, слитный топот сотен ног отдавался в лесу зловещим шорохом, лишившиеся субботнего отдыха, бойцы вполголоса матерились и над строем в темноте грозно колыхались штыки…
* * *
Двадцатиместный планер, поднятый буксировщиком почти на полуторакилометровую высоту, отцепившись, бесшумно скользил в ночном небе, держа курс на восток. Пилот планера, сжимая штурвал, пристально вглядывался в серебристое мереживо озёр и речонок, отблёскивающее на тёмной по ночному времени земле, отыскивая взглядом одному ему известные ориентиры.
Десантники, жавшиеся друг к другу на двухэтажных жёрдочках, напряжённо молчали. Близился момент посадки, и все отлично понимали: достаточно одной хорошей пулемётной очереди с земли, чтобы превратить фанерный летательный аппарат да и их самих в решето.
Этому полёту предшествовали события, о которых никому из находившихся в планере знать не полагалось. Субботним вечером в селе за Бугом загорелась хата. Пожар в деревне – не редкость, и потому мало кто из шатавшихся по селу на советской стороне обратил на это внимание. Правда, один мужик, вроде как по дороге, зашёл в гмину и, выпросив у дежурного телефон, принялся звонить в город.
Трубка отозвалась не сразу, а когда сквозь шорох и треск телефонной линии долетела фраза: "Аксютчиц слушает"… – мужик бодро крикнул:
– Это я!.. Могу завтра приехать!..
– Ага… – в трубке помолчали. – Я с утра на рыбалке, но ты приезжай.
– Ага, понял! Приеду обязательно…
Мужик положил трубку, а примерно через час на дальней окраине села неизвестно почему начал гореть заброшенный сарайчик…
Ещё, в тот же вечер, только попозже, на один из городских дворов въехала полуторка. Машину тут ждали. Едва грузовик, светя фарами по сторонам, развернулся, к нему со всех сторон стали собираться люди, судя по всему, рыбаки, собравшиеся выехать заранее.
Без особого шума они забрались в кузов, и тогда от ворот к машине подошёл человек и негромко спросил у уже садившегося в кабину старшего:
– Всё взяли?..
– Да, – ответил старший и для верности начал негромко перечислять: – Фонари, лопаты, топоры, пилы…Вдруг завал какой или ещё что…
– Ну да, дорога к озеру не из лёгких…
Они жестами, вроде как расстающиеся надолго, попрощались друг с другом, дверца кабинки хлопнула, мотор заурчал, и полуторка, оставляя за собой дымную вонь, выехала со двора, увозя куда-то на удивление молчаливых рыбаков…
Грузовик трясся по разбитым дорогам всю ночь. Уже под утро полуторка, миновав лес, остановилась на опушке. Впереди серело открытое пространство мокрого луга, а чуть дальше виднелась не тронутая рябью поверхность озера.
Рыбаки повылезали из кузова, а их старший прислушался к ночной тишине и, сойдя с подножки, распорядился:
– Всё осмотреть…
Без возражений рыбаки прошли лугом до берега озера, вернулись обратно, доложили старшему, что всё в порядке, и вместо того чтобы, разгрузив машину, приступить к разбивке лагеря, даже не тронув торчащие на виду удочки, начали чего-то ждать.
Молчаливое ожидание длилось около получаса. Наконец старший посветил электрическим фонариком на циферблат своих карманных часов и коротко бросил:
– Время!
По этой команде "рыбаки" быстро разбежались в разные стороны, и минут через десять на лугу вспыхнули и начали разгораться сразу три довольно больших костра. Два из них полыхали на самом берегу озера, а третий чуть ли не на другой стороне луга, у самой опушки. Причём выходило так, что все три костра образовывали треугольник с далеко вытянутой вершиной.
Сам же старший, оставив полуторку под деревьями, вышел на берег озера и стал напряжённо всматриваться в сторону запада. Время наступало предутреннее, близился рассвет, но небо всё ещё оставалось тёмным, и разглядеть там что-либо было трудновато.
Однако старший не оставлял своего занятия и в конце концов углядел, как над дальней кромкой леса по другую сторону озера на фоне сереющего неба появилась продолговатая тень. Ещё какое-то время старший вглядывался, а потом, убедившись, что тень становится всё отчётливее, громко на весь луг крикнул:
– Летит!..
И сразу же на лугу возникли две прерывистые световые полосы. Это "рыбаки", заранее выстроившиеся двумя цепочками по лугу, зажгли электрические фонарики и, подняв их над головой высоко вверх, светили ими в сторону озера.
А приближавшаяся тень, как-то сразу превратившись в чёткий силуэт самолёта, пролетела над озером, снизилась до самой воды и сначала с травяным шорохом, а потом со стуком и заметным потрескиванием, коснулась луга.
Большой планер прополз по земле почти через весь луг и, чуть не врезавшись в деревья опушки, замер, наклонившись на одно крыло. Старший, неотступно бежавший следом, первым оказался возле планера и, едва отдышавшись, заглянул в открывшуюся боковую дверцу.
– Гут?..
– Зер гут , – ответили из кабины, и на землю выбрался высокий человек, одетый в советскую военную форму.
Тем временем остальные "рыбаки" тоже сбежались к планеру и в свете их мощных фонарей было видно, что на голове прилетевшего энкаведистская фуражка, а на петлицах отсвечивают рубиново-красным капитанские "шпалы" .
Одновременно в хвосте планера откинулась аппарель, и оттуда начали вылезать десантники, все как один одетые в советскую военную форму. Последним выбрался человек в гражданском и сразу подошёл к кабине планера. Увидев его, старший радостно воскликнул:
– Пане "восьмой"!.. С прибытием!
В свою очередь, подошедший широко улыбнулся и, пожимая руку старшего, ответил:
– Витам, витам, пане "седьмой"…
Стоявший рядом только что прилетевший "капитан" удивлённо заметил:
– Что это вы господа-товарищи по номерам?
– Конспирация, – усмехнулся старший и, согнав с лица улыбку, спросил: – Что, начинаем?
– Да, – кивнул "капитан" и, обращаясь к своим людям, закричал по-немецки: – Шнель, шнель!..
По этой команде десантники споро выкатили по аппарели советский мотоцикл М-72 с пулемётом ДП на коляске, а потом, дружно навалившись, вместе с "рыбаками" затащили планер под деревья. После этого, нарубив веток, кое-как замаскировали аппарат и, ожидая дальнейших приказаний, собрались у полуторки.
Увидев, что работа кончена, "седьмой", пошептавшись с "восьмым", обратился к командиру десантников:
– Пан капитан, оружие для нас есть?
– Да, – "капитан" энергично кивнул и коротко приказал кому-то из своих: – Неси!..
Через пару минут к ногам "седьмого" подтащили один из тюков, привезённых на планере и, вспоров обшивку, начали доставать оттуда новенькие немецкие автоматы. "Седьмой" взял один из них, отвёл затвор, покрутил оружие в руках и заметил:
– Знатная штука…
– И лёгкая, – добавил "восьмой", а потом, сняв со своего пояса кобуру с "парабеллумом", протянул "седьмому": – Это вам, персонально.
– Мне? – обрадовался "седьмой" и, положив "шмайсер" назад на тюк, взялся за ухватистую рукоять пистолета. – Ух ты, а я хотел автомат…
– Автомат не по чину, – рассмеялся "восьмой". – Пора по-другому думать, выходим из подполья, пан "седьмой"…
Звук заработавшего мотоциклетного мотора прервал разговор. "Седьмой" и "восьмой" враз обернулись и увидели, что "капитан" уже садится в коляску. "Седьмой" быстро прицепил кобуру себе на пояс и пояснил "восьмому":
– Со мной две группы боевиков. С одной пойду я, а другую возьмёте вы. Только вам далековато будет.
– Ничего, – отмахнулся "восьмой". – Меня десантники почти к самому месту подбросят.
– А, тогда совсем другое дело, – обрадовался "седьмой" и побежал собирать людей.
Первым делом "седьмой" раздал привезённые автоматы, напомнил о составе групп и, отведя своих в сторону, выждал пока десантники, погрузив свои тюки в полуторку, забрались в кузов, а один из них, видимо, старший, садясь в кабину, махнул рукой "капитану":
– Готовы!..
"Капитан" жестом попрощался с "седьмым" и, показывая куда ехать, приказал:
– Форвертс!..
Мотоцикл сорвался с места, грузовик, переваливаясь на ухабах забытой лесной дороги, покатил следом, оставив у опушки только пятерых во главе с "седьмым"…