В книгу известного современного писателя-историка В. Бахревского вошли романы, повествующие о людях и событиях XVII века.
"Разбойник Кудеяр" посвящён одному из самых легендарных персонажей русской истории.
Содержание:
Часть 1 - Московские порядки 1
Часть 2 - Мужики да лешаки 5
Часть 3 - Кудеяр 15
Часть 4 - Мытарства 20
Часть 5 - Разбойники 22
Часть 6 - Кудеяров стан 25
Часть 7 - Вор 27
Часть 8 - Зверь бежит на ловца 28
Часть 9 - Руки кренделями 30
Часть 10 - Рыбачья сеть 32
Часть 11 - Петр-сеятель 33
Часть 12 - Взятие Коротояка 36
Эпилог 38
И последнее 39
Владислав Бахревский
Разбойник Кудеяр
Часть 1
Московские порядки
Глава первая
Москва принимала патриарха великого града Антиохии и стран Киликии, Иверии, Сирии, Аравии и всего Востока кира Макария.
Первым из антиохийских патриархов, посетивших Россию в 1586 году, был кир Иоаким.
Он приехал в страну, на которой все еще лежала тень грозного царя Иоанна Васильевича. Принимали патриарха, как принял бы сам Грозный. Святейшего осыпали подарками, льстили, задавали в его честь пиры, потрясали великолепием церковных служб. А всего желания, тайного и явного, - пусть помолится за почившего царя, пусть возлюбит Россию душой и, воротясь в свои восточные страны, подвигнет вселенских патриархов на учреждение Московского патриархата.
Об усердном заступничестве Иоакима и через семьдесят лет помнили благодарно. Время его приезда у потомков сливалось со временами царя Ивана. Велика была страшная, лучезарно сияющая, убогая в нищенской святой смиренности, в гордыне, низвергающая и попирающая, багряная и голубая, черная и белая слава прадеда. А потому царь всея Руси Алексей Михайлович приказал воздать почести патриарху киру Макарию вдвойне против тех, какие оказаны были патриарху киру Иоакиму.
Гостю объявили: государь по приезде его примет не через неделю, как принимает самых высоких, царскому сердцу приятных особ, а на третий день.
День этот совпал с благодатным и торжественным праздником рождения Алексея Алексеевича, радостного сына счастливого отца и царя.
Начались для арабских монахов хлопоты, сердцебиения и боязни.
К патриарху и его людям приставили драгоманов - знатоков иноземных языков - обучать русским мудроватым правилам, как царю кланяться и как ему говорить, где тихо, где громко.
Архидиакону Павлу Алеппскому, сыну патриарха Макария, достался драгоман Георгий, русый красивый муж, с умными скорыми глазами. Лицо у него было бы совсем ангельское, да сжатый властно рот, да взгляд, который все ласкает, ласкает, а потом как замрет, как просверлит, до всего дознаваясь и безмерно печалуясь всему… Павлу Алеппскому шепнули: драгоман этот лучший. Полгода не прошло, как приняли в Посольский приказ, а уже все начальство приметило его и приветило. Языков он знает множество: татарский, польский, немецкий, английский, валашский, греческий, шведский и латынь. Сам он человек русский, а жил все время на чужбине. Бывал в Аравии, поклонялся в Иерусалиме Гробу Господню, возможно, и в Алеппо был, но арабского языка не знает. У московского царя семьдесят переводчиков, а такого, чтоб знал арабский язык, не было и нет.
После урока Павел Алеппский, ища дружбы, сказал драгоману:
- Какой удивительный, благочестивый у вас государь! Как любит и почитает его народ! Мы проехали многие страны, но такого не видали нигде.
- Наш государь молод, - ответил драгоман, глядя в глаза архидиакону, - с годами благочестие его усилится, благодеяния возрастут. Наш государь любит раздавать бесчисленным нашим нищим щедрую свою милостыню, и слава его будет велика среди тех, кто любит Бога, и особенно среди тех, кто служит ему.
Архидиакона смутили слова драгомана. Они были хвалебны, правильны, но они пугали.
- Патриарх Макарий молится за Россию, - сказал архидиакон. - Ваше государство постигло большое несчастье: чума унесла много людей…
- Государь плакал, въезжая в Москву. Сам он прятался от моровой язвы в городе Вязьме. А Москва тем временем помирала, но, слава богу, вся не вымерла.
Голова ближайшего советника антиохийского патриарха, сочинителя описаний его дел и дорог, заболела от напряжения. Кто он, этот драгоман? Почему он говорит так смело? Искуситель, выведывающий настроения и думы иноземцев, или просто умный, превелико образованный человек?
Так как же быть с тобою, драгоман? Оттолкнуть тебя или расположить? Доносчиков вокруг много, а друзей нет. Чтобы узнать чужую страну, чтобы понять, как она живет, нужны друзья.
- За твои труды, Георгий, я хочу сделать тебе подарок, - сказал архидиакон драгоману. - Возьми себе эту шкатулку из драгоценной слоновой кости. В ней алеппское мыло.
- Спасибо, - Георгий поклонился, - это действительно драгоценный подарок. Я не заслужил его. Если святому отцу хочется сделать приятное своему покорному слуге, одари меня знаком солнца. Я невзначай увидел его на твоем столе - диск с пылающей короной вокруг.
- Но это же не золото! Диск только слегка позлащен. Он из бронзы. А письмена на нем бессмысленные. Это языческий талисман. Я купил его в Стамбуле.
- Люблю ненужные, загадочные вещи. Такого талисмана я еще не видел. И он велик. Я пришью его на рубашку, и он будет защищать мое сердце от коварного удара.
- Не расскажешь ли ты мне, Георгий, подробно о въезде государя в Москву? Мы видели процессию из окна. Это было красиво и величественно, но я хочу знать подробности. Я поведаю об этом великом событии всему миру.
- Я согласен, - ответил драгоман.
Они разговаривали на греческом языке.
Торжественно и скорбно вступил государь в стольный свой град.
Въезд, как и все другие российские дела, был совершен с промедлениями, с раздумьями, с опаской, но основательно и наверняка. В субботу третьего февраля прибыл в Москву патриарх Никон. Он вместе с царицей, царевнами и младенцем-царевичем спасался от чумы в лесах, потом приехал к Алексею Михайловичу в Вязьму укрепить в себе молодого государя, молитвами отвести беду от Московского царства. Измученный страхами, всегда благодарный наперед, готовый награждать за любую, самую ничтожную помощь, царь повеличал собинного своего друга титулом, который носил и сам.
Великий государь отныне, патриарх Московский и всея Руси Никон из осторожности не писался пока государем, но все, кто обращался к нему с грамотками, не забывали про новый титул патриарха. Впрочем - только может ли быть такое? - челобитчики не подластивались, писали патриарха государем ошибочно, по старинке: патриарх Филарет носил этот высокий титул. Правда, он был отцом царя Михаила…
Великий государь и патриарх прибыл в Москву первым, дабы придать Алексею Михайловичу твердости, убедить примером, что жуткая опасность миновала.
Февраля на девятый день пожаловала в кремлевский дворец царица Мария Ильинична.
Царь ехал с нею, но потом решил помолиться в монастыре Андрея Стратилата. Монастырь был всего в пяти верстах от Москвы, и на следующий день все московские храмы ударили радостно в колокола, возвещая народу, что государь едет занять престол, беда миновала тех, кто не помер, жизнь продолжается.
Попы и бояре встретили царя у Земляного вала. Под звон через поредевшую толпу двинулся царский поезд на Красную площадь.
Впереди несли знамя Успения Владычицы, потом нерукотворный образ в честь Хитона Господня, сберегаемого в Москве. Далее по порядку несли знамена с образами Георгия Победоносца, Дмитрия Солунского, Михаила Архангела. Чуть возвышаясь над знаменами, будто осеняя процессию крыльями, плыл царский герб - двуглавый орел. Герб охраняла конница. За конницей священство с крестами. Далее ратники в честь Троицы тремя рядами. Одеты в цвета полковых знамен.
Возле церквей войско и встречающие государя молились. Церквей по дороге было множество.
Алексей Михайлович так и шел всю дорогу пешком, сняв шапку и плача. Пустовата была Москва после моровой язвы.
Стоило появиться царскому поезду на Красной площади, как вышли стрельцы с метлами и усердно размели путь.
Вошли в Кремль. И снова царь плакал.
Плакал, поворотившись к безобразной Спасской башне. На Рождество сгорели деревянные брусья внутри часов. Башня рухнула, раздавила два кирпичных свода. Сверзлись и побились статуи, пал наземь колокол большой, замолк соловушка медноголосый, а слыхать его было на десять верст.
Как тут не поплакать? Только царю не плакать, веселиться полагается. И на третий день по приезде царь устроил великий пир в честь рождения Алексея Алексеевича, а заодно оказывая расположение и милость свою иноземным гостям.