Содержание:
УРОКИ МАСТЕРА 1
ФИНИКИЙСКИЙ КОРАБЛЬ 13
ОГНИ НА КУРГАНАХ 36
СПАРТАК 96
РАССКАЗЫ 108
АНТИЧНЫЙ ЦИКЛ В. ЯНА 124
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ 128
Примечания 130
ВАСИЛИЙ ЯН
Том 1
УРОКИ МАСТЕРА
"Исторический роман, помимо того, что он должен быть исторически точен и увлекательно написан, прежде всего должен быть учителем героики, "правды и добродетели"", - сказано Василием Яном (1875–1954) в статье "Проблема исторического романа", опубликованной 15 мая 1943 года в газете "Литература и искусство". Читаешь сейчас эту небольшую, всего в колонку, статью, помещенную в соседстве с информацией "Писатели в дни войны", пламенным публицистическим словом Якуба Кол аса "Славяне борются", памятным плакатом военных лет "Воин Красной Армии, освободи!" - и кажется, будто пожелтевшие полосы газеты по-прежнему пахнут пороховым дымом. Ведь в те же самые майские дни 1943 года Советское Информбюро сообщало о боях под Новороссийском и Лисичанском, о действиях разведчиков на Волховском фронте и партизан Могилевской области, о кровавых злодеяниях фашистских оккупантов на Витебщине.
Оперативная сводка "От Советского Информбюро" и… "Проблема исторического романа" - как сочеталось одно с другим в дни, смыслом и пафосом которых стал лозунг "Все для фронта, все для победы!", не оставлявший ничему другому ни времени, ни места? Ответ на вопрос содержит сама статья Василия Яна: "Прошлое народов нашей родины, в частности, и, в первую очередь, великого русского народа, дает неисчерпаемый материал для множества исторических романов. Оно служит источником понимания и познания исторически сформировавшегося характера сегодняшнего советского человека. Вот почему, созданный в наше время и отвечающий самым строгим требованиям, исторический роман не отвлекает от современности, а, наоборот, помогает глубже и серьезнее понять наше настоящее. Он будет жить и увлекать современные и будущие поколения, помогая находить в героических подвигах предков достойные, незабываемые образцы для подражания".
Эта мысль, рожденная героической и трагедийной эпохой Великой Отечественной войны, несущая ее выразительную печать, созвучна в принципе постоянным раздумьям А. М. Горького о социальном, нравственном, эстетическом воспитании историей. "Знание прошлого необходимо для того, чтоб молодежь научилась думать исторически. Исторически думать - это значит понимать жизнь как процесс непрерывного воплощения трудовой энергии в производство всего того, что называется материальной культурой… Исторически думать- это значит понимать, как вслед за работой создания материальной культуры и на ее почве возникла и развивается умственная, интеллектуальная культура…" . Талантливым воплощением "исторической мысли" и привлекали Горького первые исторические романы, выходившие из-под пера мастеров и творцов молодой советской литературы. "Незаметно, между прочим. - писал он в статье 1930 года "О литературе", - у нас создан подлинный и высокохудожественный исторический роман… какого не было в литературе дореволюционной, и молодые наши художники слова получили хорошие образцы, на которых можно учиться писать о прошлом…" .
В ряду особо выделенных писательских имен - А. Толстой, А. Чапыгин, Ю. Тынянов, Г. Шторм - Василий Ян не назван. Не удивительно: к моменту публикации горьковской статьи он еще не заявил о себе как об историческом романисте. Первые его рассказы на историческую тему - "Письмо из скифского стана" и "Трюм и палуба" появились в 1929 году в журналах "Всемирный следопыт" и "Вокруг света", а первая историческая повесть - "Финикийский корабль" - будет напечатана в 1931 году. Но вскоре после Первого съезда советских писателей, то есть спустя всего несколько лет, Горький, ознакомившись с первым вариантом романа Василия Яна "Чингиз-хан", обратится к тогдашнему члену редколлегии издательской серии "Исторические романы", будущему академику И. И. Минцу: "Вот интересная книга. Мне она в общем-то понравилась… Но чувствую… в ней чего-то не хватает. Почитайте рукопись как историк. Отвечает ли она истории?.."
"Мне эта рукопись, - вспоминает И. И. Минц спустя полвека, - сразу понравилась, и я прочел ее быстро - за два дня. Она оказалась написанной ярко и вдохновенно. Читая се, сразу видишь перед глазами всю эпоху се героев. События далеких лет освещены с позиций марксистско-ленинского понимания истории, во многом созвучны современности, повесть пронизана чувством патриотизма. Стало ясно, что это - необходимая книга, заполняющая большой исторический пробел в нашей художественной литературе, ее надо печатать.
По поручению М. Горького несколько позже мы встретились с Василием Григорьевичем Янчевецким (В. Яном) и долго беседовали, очень дружески, о его рукописи. Я сделал несколько замечаний и рекомендаций по ее содержанию, сводящихся главным образом к тому, чтобы усилить показ насилия и жертв завоевателя; говорил же К. Маркс о том, что "после прохода монголов трава не росла", и вместе с тем опрокинуть бытовавшее мнение, будто бы монголы проходили через покоряемые страны без всякого сопротивления, как нож сквозь масло. Горький согласился с моими замечаниями. "Грядет новый Чингиз-хан- Гитлер, - говорил Алексей Максимович, - и надо показать ужас его нашествия… важность и возможность ему сопротивляться…"
Так к немолодому, перешагнувшему уже 60-летний рубеж писателю пришло широкое общенародное признание. Его закрепила Государственная, в то время Сталинская, премия первой степени, присужденная за роман "Чингиз-хан" 12 апреля 1942 года. "Можно только приветствовать, - писала в тот день "Правда" в передовой статье, - появление таких произведений, которые на исторических примерах воспитывают художественные вкусы и учат бороться за независимость, честь и свободу своей родины так, как боролись славные наши предки…". Роман "Чингиз-хан", продолжал в том же номере "Правды" А. Фадеев, "по широте охвата события, по обилию материала, по зрелому мастерству - одно из наиболее выдающихся и своеобразных явлений советской литературы последних лет…".
То был писательский триумф Василия Яна. От литературных дебютов, состоявшихся на рубеже веков, его отделяли четыре десятка лет, напряженно прожитых в грозовых вихрях бурных, переломных событий народной истории, до предела заполненных неустанными духовными и творческими исканиями. Об этом повествуют и сам Василий Ян в автобиографическом очерке "Скитания и творчество" (1952), и его сын М. В. Янчевецкий, биограф писателя и исследователь его наследия, в книге "Писатель-историк В. Ян" (М., "Детская литература", 1977). Один лишь хроникальный перечень извлеченных из них фактов и сведений производит на редкость внушительное впечатление: даже в эпоху крутых исторических поворотов немногим людям достается биография, столь событийно насыщенная "переменой мест".
Конец 70-х - начало 80-х годов прошлого века - Киев, где Василий Янчевецкий родился, и Петербург, где прошло раннее детство. 80-е - начало 90-х годов - пора ученичества сначала в рижской, затем в ревельской (таллинской) гимназиях. 90-е годы - годы студенчества на филологическом факультете Петербургского университета. И не благопристойная, на радость близким, карьера чиновника по окончании учебы, а беспокойные годы странствий, или, как скажет о них писатель впоследствии, "хождения по Руси"…