Но как раз такими делами и занимались психокинетики. Я действовал как обычный раненый, охваченный паникой, — пытался добраться до дома и там спокойно зализать раны. Но как раз обычным раненым я-то и не был! Я был обучен разбираться во всех тончайших структурах разума и был готов отразить любое нападение!
Теперь настало время воспользоваться своими знаниями и умениями. А для этого следовало прибегнуть к единственному способу, возможному в данной ситуации. Я должен был отпереть кладовые воспоминаний подсознания и еще раз увидеть, что же произошло.
Лег на спину, выбросил из головы все посторонние мысли и сконцентрировался на ключевом слове, которое должно было ввести меня в состояние самогипноза…
Чувственные ощущения потускнели. Я был один-одинешенек в туманной пустоте транса первой степени. Воспользовался вторым ключевым словом и, скользнув под туманную поверхность, очутился в мире снов, где смутные фантасмагорические фигуры мельтешили в чистилище недосформулированных понятий. Я прорвался еще глубже, вломившись на заполненный яркими галлюцинациями Третий Уровень, где мысленные образы зеркального сияния немедленно требовали обратить на них внимание. И еще глубже я…
Безграничный упорядоченный беспорядок Уровня, где располагалась базовая память, лежал передо мной. Абстрагированный от него, отчужденный и внимательный контроль личностной части разума тщательно обшарил этот многомерный континуум в поисках следов вторжения чужого разума.
И нашел искомое.
Как среди множества неподвижных деталей человеческий глаз мгновенно замечает неуловимое движение, так и внутреннее око выделило тончайшие следы, оставленные зондировавшим меня мозгом гоула, — легчайшие, словно шепот, прикосновения, которые искусно подправили скрытые мотивы моего поведения.
Я избирательно сфокусировал внутреннее око, настраиваясь на записанный памятью гештальт.
«Есть контакт, о Лучезарный!»
«Теперь помягче! Бережно лелей этот проблеск контакта. Он колеблется у самого порога сознания…»
Мастер, он постоянно ускользает! Он извивается, словно обжора-червь, попавший в пищевой бассейн!
Часть моего разума следила, как разматываются катушки памяти. Я прислушался к голосам — еще не голосам, а всего лишь их концепциям, сложным неописуемо. Видел, как та приманка-псевдоличность, которую я именно для этого и конкретизировал из абстракции во время сотен тренировок, сражается против навязываемых извне побудительных мотивов, а затем отступает перед неумолимым напором внешнего зондирования. Я следил, как гоул-оператор перехватывает контроль над двигательными центрами моего мозга и заставляет ползти сквозь удушающий дым через командный отсек к аварийному люку. Стена пламени выросла впереди, загораживая дорогу. Я шагнул в огонь, почувствовал, как призрачные огненные кнуты стегают меня, а потом люк уже оказался открытым, и я втянул себя в шлюпку, насилуя сломанную ногу. Почерневшая рука неуклюже повернула запорный штурвал. Затем последовала вспышка — это спасательная шлюпка отделилась от разваливающегося дредноута, и мир сомкнулся вокруг, когда я рухнул на пол. На Уровне, расположенном глубоко в подсознании, моя приведенная в боевую готовность псевдоличность опять кинулась в атаку на захватчика.
«Он почти ускользнул от меня. Лучезарный Владыка! Соединись с этой козявкой!»
«Невероятно! Ты что, забыл все, чему тебя учили? Держись за него, даже если у тебя иссякнут последние нити жизненной силы!»
Отстраненный от любого беспорядка, на уровне, где понимание и способность к запоминанию являются мгновенными и всеобъемлющими, контроль личностной части моего разума последовал за ловким разумом гоула, когда тот запечатлевал команды глубоко у меня в подсознании.