Поставь же нам стаканы заодно
Со всеми! Мы еще придем нежданно.
Пусть кто-нибудь живой нальет вино
Нам в наши молчаливые стаканы.
Еще вы трезвы. Не пришла пора
Нам приходить, но мы уже в дороге,
Уж била полночь… Пейте ж до утра!
Мы будем ждать рассвета на пороге,
Кто лгал, что я на праздник не пришел?
Мы здесь уже. Когда все будут пьяны,
Бесшумно к вам подсядем мы за стол
И сдвинем за живых бесшумные стаканы.
1942
"Умер друг у меня…"
Памяти Бориса Горбатова
Умер друг у меня - вот какая беда…
Как мне быть - не могу и ума приложить.
Я не думал, не верил, не ждал никогда,
Что без этого друга придется мне жить.
Был в отъезде, когда схоронили его,
В день прощанья у гроба не смог постоять.
А теперь вот приеду - и нет ничего;
Нет его. Нет совсем. Нет. Нигде не видать.
На квартиру пойду к нему - там его нет.
Есть та улица, дом, есть подъезд тот и
дверь,
Есть дощечка, где имя его - и теперь.
Есть на вешалке палка его и пальто,
Есть налево за дверью его кабинет…
Все тут есть… Только все это вовсе не то,
Потому что он был, а теперь его нет!
Раньше как говорили друг другу мы с ним?
Говорили: "Споем", "Посидим", "Позвоним",
Говорили: "Скажи", говорили: "Прочти",
Говорили: "Зайди ко мне завтра к пяти".
А теперь привыкать надо к слову:
"Он был".
Привыкать говорить про него: "Говорил",
Говорил, приходил, помогал, выручал,
Чтобы я не грустил - долго жить обещал,
Еще в памяти все твои живы черты,
А уже не могу я сказать тебе "ты".
Говорят, раз ты умер - таков уж закон, -
Вместо "ты" про тебя говорить надо: "он",
Вместо слов, что люблю тебя, надо:
"любил",
Вместо слов, что есть друг у меня, надо:
"был".
Так ли это? Не знаю. По-моему - нет!
Свет погасшей звезды еще тысячу лет
К нам доходит. А что ей, звезде, до людей?
Ты добрей был ее, и теплей, и светлей,
Да и срок невелик - тыщу лет мне не жить,
На мой век тебя хватит - мне по дружбе
светить.
1954
"Напоминает море - море…"
Напоминает море - море.
Напоминают горы - горы.
Напоминает горе - горе;
Одно - другое.Чужого горя не бывает,
Кто это подтвердить боится, -
Наверно, или убивает,
Или готовится в убийцы…
1970
ЛЮДМИЛА ТАТЬЯНИЧЕВА
(Род. в 1915 г.)
Малахит
Когда-то над хребтом Урала,
Соленой свежести полна,
С ветрами запросто играла
Морская вольная волна.Ей было любо на просторе
С разбегу устремляться ввысь.
Отхлынуло, исчезло море,
И горы в небо поднялись.Но своенравная природа
То море в памяти хранит:
В тяжелых каменных породах
Волной играет малахит.Он морем до краев наполнен,
И кажется: слегка подуть -
Проснутся каменные волны
И морю вновь укажут путь.
Меченые атомы
Меченые атомы,
Поэзии слова.
Назло своим анатомам
Поэзия жива.Ее слова -
То лезвия,
То ласковый родник.
Для каждого поэзия
Находит свой язык.Из сердца
Из казачьего
Жизнь проросла цветком.
Попробуй обозначь его
Обычным языком!На огненном железе я
Видала кружева.
То пламенной поэзии
Нежнейшие слова.С людьми,
Душой богатыми,
Поэзия в ладу.
Слов меченые атомы
Лежат не на виду.
Сыновья
Два хороших сына у меня.
Две надежды,
Два живых огня,Мчится время по великой трассе.
У меня -
Две юности в запасе.Жизнь горит во мне, неугасима.
У меня две вечности -
Два сына.
Гордые
Гордым легче.
Гордые не плачут
Ни от ран,
Ни от душевной боли.
На чужих дорогах не маячат.
О любви, как нищие, не молят,
Широко раскрылены их плечи,
Не гнетет их зависти короста…
Это правда -
Гордым в жизни легче,
Только гордым сделаться -
Не просто.
Ей приснилось, что она - Россия
Пуля,
Жизнь скосившая
сыновью,
Жгучей болью
захлестнула мать.
Некого с надеждой
и любовью
Ей теперь под кров свой
ожидать!
От глухих рыданий
обессиля,
Задремала.
И приснилось ей,
Будто бы она -
Сама Россия,
Мать ста миллионов
сыновей.
Будто в поле,
Вихрем опаленном,
Где последний догорает
бой,
Кличет,
Называя поименно,
Сыновей,
Что не придут домой.
Беззаветно храбрых
и красивых,
Жизнь отдавших,
чтоб жила она…
Никогда их не забыть
России,
Как морей не вычерпать
до дна…
Снег дымится.
Он пропитан кровью.
Меж убитых тихо мать
идет
И с суровой терпеливой
скорбью
В изголовье
Вечность им
кладет.
А в душе не иссякает
сила.
И лежит грядущее
пред ней,
Потому, что ведь она -
Россия,
Мать ста миллионов
сыновей!
Кони
Я в один из самых синих дней
Из загона выпущу коней.
Для отрады,
Не для похвальбы
Выпущу коней своей судьбы.
Выбежит, игрив и легконог,
Золотого детства стригунок.
Я его горбушкой угощу
И на луг зеленый отпущу.
Явится,
Внезапный, как стрела,
Конь-огонь,
Не знающий седла.
Серебром уздечек и копыт
Юность моя дробно прозвенит.
Положу я сахар на ладонь:
- На, поешь,
Мой норовистый конь! -
…Выйдет зрелость -
Конь мой коренной,
Крепкогрудый,
Масти вороной.
Умница,
послушный седоку,
Он меня подхватит на скаку.
Дам ему отборного овса
И с надеждой загляну в глаза:
- Конь мой сильный,
Конь мой коренной,
Расставаться не спеши
Со мной! -
У меня есть и четвертый конь.
Он устал от скачек
И погонь.
Чуть бредет,
Недугами томим.
Это - старость,
Конь студеных зим.
Но пока еще не время мне
О последнем говорить коне!
Не надо одиночества бояться
Едва разлука
Выстелет снега,
К нам входит одиночество
Без стука.
В нем часто видят
Хитрого врага,
А я нежданно обрела в нем
Друга.
Не надо одиночества
Бояться
Живущим в многолюдной
Быстрине.
Оно дает нам
С мыслями собраться
И с совестью побыть
Наедине.
Молчанье
Когда, утратив свежее звучанье,
Обычными становятся слова, -
Приходит к нам высокое молчанье,
Стозвучное, живое, как молва.Так, выразить словами не умея
Всех мыслей,
Обращенных к Ильичу, -
На каменных ступенях Мавзолея,
Как в первый раз,
Я клятвенно
Молчу.
"Я без Урала не могу…"
Я без Урала не могу.
Стоит перед глазами
Он то утесами в снегу,
То синими лесами.
То сталью,
Зреющей в печах,
Берущей жар у солнца.
То стройкой
в просверках,
В лучах
Мгновенно
обернется…
И память,
Вызвездив костры,
Положит светотени
На степь.
И на Магнит-горы
Гигантские ступени.
…Стою на тающем снегу,
Охмелена весною.
Я без Урала не могу.
Урал всегда со мною.
Да, он со мной,
А не вдали,
За сизой кромкой леса.
Растворено
в моей крови
Твое, Урал, железо!
ВЕРОНИКА ТУШНОВА
(1915–1965)
Кукла
Много нынче в памяти потухло,
а живет безделица, пустяк:
девочкой потерянная кукла
на железных скрещенных путях.Над платформой пар от паровозов
низко плыл, в равнину уходя…
Теплый дождь шушукался в березах,
но никто не замечал дождя.Эшелоны шли тогда к востоку,
молча шли, без света и воды,
полные внезапной и жестокой,
горькой человеческой беды.Девочка кричала, и просила,
и рвалась из материнских рук, -
показалась ей такой красивой
и желанной эта кукла вдруг.Но никто не подал ей игрушки,
и толпа, к посадке торопясь,
куклу затоптала у теплушки
в жидкую струящуюся грязь.Маленькая смерти не поверит,
и разлуки не поймет она…
Так хоть этой крохотной потерей
дотянулась до нее война.Некуда от странной мысли деться:
это не игрушка, не пустяк, -
это, может быть, обломок детства
на железных скрещенных путях.
1943
"Вот говорят: Россия…"
Вот говорят: Россия…
Реченька да березки…
А я твои руки вижу,
узловатые руки,
жесткие.
Руки, от стирки сморщенные,
слезами горькими смоченные,
качавшие, пеленавшие,
на победу благословлявшие.
Вижу пальцы твои сведенные, -
все заботы твои счастливые,
все труды твои обыденные,
все потери неисчислимые…
Отдохнуть бы,
да нет привычки
на коленях лежать им праздно…
Я куплю тебе рукавички,
хочешь, синие, хочешь, красные?
Не говори "не надо", -
мол, на что красота старухе?
Я на сердце согреть бы рада
натруженные твои руки.
Как спасенье свое держу их,
волнения не осиля.
Добрые твои руки,
прекрасные твои руки,
матерь моя, Россия!
1962