И одна-единственная мысль, как рефрен, стучала в его мозгу: а не было ли для отправки Таннов в закрытую, изолированную от Земли колонию особой причины, которую тщательно скрывали от общества? Что если противники расы сверхлюдей не так уж не правы, и Танны действительно несли в себе настоящую, не выдуманную, опасность для Земной Федерации?
Что если у него не хватит сил бороться с тем, что сегодня лишь на секунду выглянуло наружу из его внутреннего «я»? Какие еще сюрпризы преподнесет ему собственная психика?
И много позже, перебравшись в свою скромную постель, он долго еще думал об этом, лишь под утро забывшись тяжелым, беспокойным сном.
Его разбудил стук в наружную дверь. В ту самую, что вела из кухни в общий коридор.
Он совсем было собрался встать и открыть ее, желая выяснить причину столь ранней побудки, но вовремя вспомнил, что находится не дома и своим неожиданным появлением перед посторонними может не только скомпрометировать девушку, но и дождаться звонка в полицию.
Он едва успел натянуть штаны и застегнуть рубашку, как на кухне появилась причесанная и одетая Илен — она выглядела так, словно вообще не ложилась. Лишь припухшие веки да несколько темных пятен на кистях рук напоминали о бурно прошедшей ночи.
— Это, наверно, соседка. Выйди, пожалуйста.
Вновь ему пришлось очутиться у нее в комнате, где, впрочем, уже ничто не напоминало о ночной схватке. Разве что из-под шкафа выглядывал незамеченный ею лоскут сорочки.
Олег задвинул его поглубже носком ботинка, испытывая странную смесь раскаяния и торжества — словно этот кусочек материи свидетельствовал о его победе. Но он знал, что все обстояло иначе.
Минут через пять, когда голоса затихли и закрылась входная дверь, он осторожно заглянул на кухню.
Соседки уже не было. Илен набирала заказ на пульте автоматической доставки продуктов. Олег чувствовал себя неловко и не знал, как себя вести дальше. Хотелось незаметно уйти, но следовало дождаться более позднего часа, когда он сможет смешаться с толпой людей, спешащих на работу.
Он все еще опасался, что вчерашняя драка не пройдет бесследно, люди Костистого могли поджидать его на улице.
Но настоящая сложность заключалась в том, что ему предстояло, возможно еще в течение целого часа, как ни в чем не бывало общаться с женщиной, которую он изнасиловал прошедшей ночью.
В конце концов, стоя на пороге комнаты и не видя ее глаз, ему удалось выдавить из себя нечленораздельное извинение.
Она даже не обернулась, лишь произнесла, ни на секунду не отрываясь от своего занятия: — Вчера мне показалось, что ты не такой, как все, да только все мужики одинаковые.
Он почувствовал, как в нем нарастает протест. В конце концов, извинившись, он сделал первый шаг к примирению, но она его отвергла. В том, что он оказался в ее комнате, была не только его вина.
— Это ведь не я открыл дверь. Любой на моем месте воспринял бы это как приглашение. Она резко обернулась.
— Дверь? Какая дверь?
— Вот эта самая, возле которой я стою!
— Ты хочешь сказать, что ночью она была открыта?
— Вот именно! И не делай, пожалуйста, вид, что ты ничего об этом не знаешь!
Не обращая внимания на его слова, она подошла к двери и внимательно осмотрела автоматический электронный замок.
— Я думала, ты его сломал…
— Ты бы это услышала.
— Да, конечно… Кажется, теперь я начинаю понимать…
На ее лице отразился неподдельный страх, она побледнела и, прикусив нижнюю губу, молчала, наверное с минуту.
— Тебе лучше не ездить в федеральную школу. Лучше, если ты вообще сегодня же уедешь из столицы.
— Какое отношение имеет дверь твоей комнаты к моему поступлению в школу колонистов?
— Не знаю. Может быть, никакого…
Ему начинала надоедать вся эта история, вся эта комедия с открытой дверью, таинственные недомолвки, ночная драка и тому подобное.
Сейчас он думал лишь о том, что, как только сдаст заявление, со всей этой историей будет покончено раз и навсегда.