Не ушедшая в область предания,
До свидания, до свидания!
И Варшава – мечта моя давняя,
‹До свидания, до свидания!›‹1973›
* * *
Когда я отпою и отыграю,
Где кончу я, на чем – не угадать?
Но лишь одно наверное я знаю:
Мне будет не хотеться умирать!Посажен на литую цепь почета,
И звенья славы мне не по зубам…
Эй, кто стучит в дубовые ворота
Костяшками по кованым скобам!..Ответа нет, – но там стоят, я знаю,
Кому не так страшны цепные псы.
Но вот над изгородью замечаю
Знакомый серп отточенной косы…Я перетру серебряный ошейник
И золотую цепь перегрызу.
Перемахну забор, ворвусь в репейник,
Порву бока – и выбегу в грозу!1973
* * *
Вот в плащах, подобных плащ-палаткам, -
Кто решил ‹в› такое одевать! -
Чтоб не стать останками, остатком -
Люди начинают колдовать.Девушка под поезд – все бывает, -
Тут уж – истери не истери, -
И реаниматор причитает:
"Милая, хорошая, умри!Что ты будешь делать, век больная,
Если б даже я чего и смог?!
И нужна ли ты кому такая -
Без всего, и без обеих ног!"Выглядел он жутко и космато,
Он старался – за нее дышать, -
Потому что врач-реаниматор -
Это значит: должен оживлять!… Мне не спится и не может спаться -
Не затем, что в мире столько бед:
Просто очень трудно оклематься -
Трудно, так сказать, реаниматься,
Чтоб писать поэмы, а не бред.Я – из хирургических отсеков,
Из полузапретных катакомб,
Там, где оживляют человеков, -
Если вы слыхали о таком.Нет подобных боен на корриде -
Фору дам, да даже сотню фор…
Только постарайтесь в странном виде
Не ходить на красный светофор!1973
* * *
Мы без этих машин – словно птицы без крыл, -
Пуще зелья нас приворожила
Пара сот лошадиных сил
И, должно быть, нечистая сила.Нас обходит по трассе легко мелкота -
Нам обгоны, конечно, обидны, -
Но на них мы глядим свысока – суета
У подножия нашей кабины.И нам, трехосным,
Тяжелым на подъем
И в переносном
Смысле, и в прямом,Обычно надо позарез,
И вечно времени в обрез, -
Оно понятно – это дальний рейс.В этих рейсах сиденье – то стол, то лежак,
А напарник приходится братом.
Просыпаемся на виражах -
На том свете почти
правым скатом.Говорят – все конечные пункты земли
Нам маячат большими деньгами,
Говорят – километры длиною в рубли
Расстилаются следом за нами.Не часто с душем
Конечный этот пункт, -
Моторы глушим -
И плашмя на грунт.Пусть говорят – мы за рулем
За длинным гонимся рублем, -
Да, это тоже! Только суть не в нем.На равнинах поем, на подъемах – ревем, -
Шоферов нам еще, шоферов нам!
Потому что – кто только за длинным рублем,
Тот сойдет на участке неровном.Полным баком клянусь, если он не пробит, -
Тех, кто сядет на нашу галеру,
Приведем мы и в божеский вид,
И, конечно, в шоферскую веру.Земля нам пухом,
Когда на ней лежим
Полдня под брюхом -
Что-то ворожим.Мы не шагаем по росе -
Все наши оси, тонны все
В дугу сгибают мокрое шоссе.На колесах наш дом, стол и кров – за рулем,
Это надо учитывать в сметах.
Мы друг с другом расчеты ведем
Кратким сном в придорожных кюветах.Чехарда длинных дней – то лучей, то теней…
А в ночные часы перехода
Перед нами бежит без сигнальных огней
Шоферская лихая свобода.Сиди и грейся -
Болтает, как в седле…
Без дальних рейсов -
Нет жизни на земле!Кто на себе поставил крест,
Кто сел за руль как под арест -
Тот не способен на далекий рейс.1973
* * *
Я скачу позади на полслова,
На нерезвом коне, без щита, -
Я похож не на ратника злого,
А скорее – на злого шута.Бывало, вырывался я на корпус,
Уверенно, как сам великий князь,
Клонясь вперед – не падая, не горбясь,
А именно намеренно клонясь.Но из седла меня однажды выбили -
Копьем поддели, сбоку подскакав, -
И надо мной, лежащим, лошадь вздыбили,
И надругались, плетью приласкав.Рядом всадники с гиканьем диким
Копья целили в месиво тел.
Ах дурак я, что с князем великим
Поравняться в осанке хотел!Меня на поле битвы не ищите -
Я отстранен от всяких ратных дел, -
Кольчугу унесли – я беззащитен
Для зуботычин, дротиков и стрел.Зазубрен мой топор, и руки скручены,
Ложусь на сбитый наскоро настил,
Пожизненно до битвы недопущенный
За то, что раз бестактность допустил.Назван я перед ратью двуликим -
И топтать меня можно, и сечь.
Но взойдет и над князем великим
Окровавленный кованый меч!..Встаю я, отряхаюсь от навоза,
Худые руки сторожу кручу,
Беру коня плохого из обоза,
Кромсаю ребра – и вперед скачу.Влечу я в битву звонкую да манкую -
Я не могу, чтоб это без меня, -
И поступлюсь я княжеской осанкою,
И если надо – то сойду с коня!1973
Я НЕ УСПЕЛ
(Тоска по романтике)
Болтаюсь сам в себе, как камень в торбе,
И силюсь разорваться на куски,
Придав своей тоске значенье скорби,
Но сохранив загадочность тоски…
Свет Новый не единожды открыт,
А Старый весь разбили на квадраты,
К ногам упали тайны пирамид,
К чертям пошли гусары и пираты.Пришла пора всезнающих невежд,
Все выстроено в стройные шеренги,
За новые идеи платят деньги -
И больше нет на "эврику" надежд.Все мои скалы ветры гладко выбрили -
Я опоздал ломать себя на них;
Всё золото мое в Клондайке выбрали,
Мой черный флаг в безветрии поник.Под илом сгнили сказочные струги,
И могикан последних замели,
Мои контрабандистские фелюги
Худые ребра сушат на мели.Висят кинжалы добрые в углу
Так плотно в ножнах, что не втиснусь между.
Смоленый плот – последнюю надежду -
Волна в щепы разбила об скалу.Вон из рядов мои партнеры выбыли
У них сбылись гаданья и мечты:
Все крупные очки они повыбили -
И за собою подожгли мосты.Азартных игр теперь наперечет.
Авантюристы всех мастей и рангов
По прериям пасут домашний скот -
Там кони пародируют мустангов.И состоялись все мои дуэли,
Где б я почел участие за честь.
Там вызвать и явиться – всё успели,
Всё предпочли, что можно предпочесть.Спокойно обошлись без нашей помощи
Все те, кто дело сделали мое, -
И по щекам отхлестанные сволочи
Бессовестно ушли в небытиё.Я не успел произнести: "К барьеру!" -
А я за залп в Дантеса все отдам.
Что мне осталось – разве красть химеру
С туманного собора Нотр-Дам?!В других веках, годах и месяцах
Все женщины мои отжить успели, -
Позанимали все мои постели,
Где б я хотел любить – и так, и в снах.Захвачены все мои одра смертные -
Будь это снег, трава иль простыня,
Заплаканные сестры милосердия
В госпиталях обмыли не меня.Мои друзья ушли сквозь решето -
Им всем досталась Лета или Прана, -
Естественною смертию – никто,
Все – противоестественно и рано.Иные жизнь закончили свою -
Не осознав вины, не скинув платья, -
И, выкрикнув хвалу, а не проклятья,
Беззлобно чашу выпили сию.Другие – знали, ведали и прочее, -
Но все они на взлете, в нужный год -
Отплавали, отпели, отпророчили…
Я не успел – я прозевал свой взлет.1973
* * *
Все ‹с› себя снимаю – слишком душно, -
За погодой следую послушно, -
Но
все долой – нельзя ж!
Значит, за погодой не угнаться:
Дальше невозможно раздеваться, -
Да,
это же не пляж!Что-то с нашей модой стало ныне:
Потеснили макси снова мини -
Вновь,
вновь переворот!
Право, мне за модой не угнаться -
Дальше невозможно ‹одеваться›,
Но -
и наоборот!Скучно каждый вечер слушать речи:
У меня за вечер по две встречи, -
Тот
и другой – не прост.
Трудно часто переодеваться -
Значит, мне приходится стараться, -
Вот,
вот ведь в чем вопрос!‹1973›
НАБАТ
Вот в набат забили:
Или в праздник, или -
Надвигается, как встарь,
чума!
Заглушая лиру,
Звон идет по миру, -
Может быть, сошел звонарь
с ума!Следом за тем погребальным набатом
Страх овладеет сестрою и братом,
Съежимся мы
под ногами чумы,
Пусть уступая гробам и солдатам.Нет, звонарь не болен:
Слышно с колоколен,
Как печатает шаги
судьба.
Догорают угли
Там, где были джунгли;
Тупо топчут сапоги
хлеба.Выход один беднякам и богатым:
Смерть -
это самый бесстрастный анатом.
Все мы равны
перед ликом войны,
Только привычней чуть-чуть азиатам.Не в леса одета
Бедная планета,
Нет – огнем согрета мать-
Земля!
А когда остынет -
Станет мир пустыней,
Вновь придется начинать
с нуля.