Осоловели;
поезд
темный и душный,
и легли,
попрятав червонцы
в отдушины.
4 утра.
Скок со всех ног.
Стук
со всех рук:
"Вставай!
Открывай двери!
Чай, не зимняя спячка.
Не медведи-звери!"
Где-то
с перепугу
загрохотал наган,
у кого-то
в плевательнице
застряла нога.
В двери
новый стук
раздраженный.
Заплакали
разбуженные
дети и жены.
Будь что будет…
Жизнь -
на ниточке!
Снимаю цепочку,
и вот…
Ласковый голос:
"Купите открыточки,
пожертвуйте
на воздушный флот!"
Сон
еще
не сошел с сонных,
ищут
радостно
карманы в кальсонах.
Черта
вытащишь
из голой ляжки.
Наконец,
разыскали
копеечные бумажки.
Утро,
вдали
петухи пропели…
– Через сколько
лет
соберет он на пропеллер?
Спрашиваю,
под плед
засовывая руки:
– Товарищ сборщик,
есть у вас внуки?
– Есть, -
говорит.
– Так скажите
внучке,
чтоб с тех собирала,
– на ком брючки.
А этаким способом
– через тысячную ночку -
соберете
разве что
на очки летчику. -
Наконец,
задыхаясь от смеха,
поезд
взял
и дальше поехал.
К чему спать?
Позевывает пассажир.
Сны эти
только
нагоняют жир.
Человеческим
происхождением
$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$ гордятся простофили.
А я
сожалею,
что я
не филин.
Как филинам полагается,
не предаваясь сну,
ждал бы
сборщиков,
влезши на сосну.
1924
Комсомольская
Смерть -
не сметь!
Строит,
рушит,
кроит
и рвет,
тихнет,
кипит
и пенится,
гудит,
говорит,
молчит
и ревет -
юная армия:
ленинцы.
Мы
новая кровь
городских жил,
тело нив,
ткацкой идей
нить.
Ленин -
жил,
Ленин -
жив,
Ленин -
будет жить.
Залили горем.
Свезли в мавзолей
частицу Ленина -
тело.
Но тленью не взять -
ни земле,
ни золе -
первейшее в Ленине -
дело.
Смерть,
косу положи!
Приговор лжив.
С таким
небесам
не блажить.
Ленин -
жил.
Ленин -
жив.
Ленин -
будет жить.
Ленин -
жив
шаганьем Кремля -
вождя
капиталовых пленников.
Будет жить,
и будет
земля
гордиться именем:
Ленинка.
Еще
по миру
пройдут мятежи -
сквозь все межи
коммуне
путь проложить.
Ленин -
жил.
Ленин -
жив.
Ленин -
будет жить.
К сведению смерти,
старой карги,
гонящей в могилу
и старящей:
"Ленин" и "Смерть" -
слова-враги.
"Ленин" и "Жизнь" -
товарищи.
Тверже
печаль держи.
Грудью
в горе прилив.
Нам -
не ныть.
Ленин -
жил.
Ленин -
жив.
Ленин -
будет жить.
Ленин рядом.
Вот
он.
Идет
и умрет с нами.
И снова
в каждом рожденном рожден -
как сила,
как знанье,
как знамя.
Земля,
под ногами дрожи.
За все рубежи
слова -
взвивайтесь кружить.
Ленин -
жил.
Ленин -
жив.
Ленин -
будет жить.
Ленин ведь
тоже
начал с азов, -
жизнь -
мастерская геньина.
С низа лет,
с класса низов -
рвись
разгромадиться в Ленина.
Дрожите, дворцов этажи!
Биржа нажив,
будешь
битая
выть.
Ленин -
жил.
Ленин -
жив.
Ленин -
будет жить.
Ленин
больше
самых больших,
но даже
и это
диво
создали всех времен
малыши -
мы,
малыши коллектива.
Мускул
узлом вяжи.
Зубы-ножи -
в знанье -
вонзай крошить.
Ленин -
жил.
Ленин -
жив.
Ленин -
будет жить.
Строит,
рушит,
кроит
и рвет,
тихнет,
кипит
и пенится,
гудит,
молчит,
говорит
и ревет -
юная армия:
ленинцы.
Мы
новая кровь
городских жил,
тело нив,
ткацкой идей
нить.
Ленин -
жил.
Ленин -
жив.
Ленин -
будет жить.
31 марта 1924 г.
Юбилейное
Александр Сергеевич,
разрешите представиться.
$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$Маяковский.
Дайте руку!
Вот грудная клетка.
Слушайте,
$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$уже не стук, а стон:
тревожусь я о нем,
в щенка смирённом львенке.
Я никогда не знал,
что столько
тысяч тонн
в моей
позорно легкомыслой головенке.
Я тащу вас.
Удивляетесь, конечно?
Стиснул?
Больно?
Извините, дорогой.
У меня,
да и у вас,
в запасе вечность.
Что нам
потерять
часок-другой?!
Будто бы вода -
давайте
мчать, болтая,
будто бы весна -
свободно
и раскованно!
В небе вон
луна
такая молодая,
что ее
без спутников
и выпускать рискованно.
Я
теперь
свободен
от любви
и от плакатов.
Шкурой
ревности медведь
лежит когтист.
Можно
убедиться,
что земля поката, -
сядь
на собственные ягодицы
и катись!
Нет,
не навяжусь в меланхолишке черной,
да и разговаривать не хочется
ни с кем.
Только
жабры рифм
топырит учащённо
у таких, как мы,
на поэтическом песке.
Вред – мечта,
и бесполезно грезить,
надо
весть
служебную нуду.
Но бывает -
жизнь
встает в другом разрезе,
и большое
понимаешь
через ерунду.
Нами
лирика
в штыки
неоднократно атакована,
ищем речи
точной
и нагой.
Но поэзия -
пресволочнейшая штуковина:
существует -
и ни в зуб ногой.
Например,
вот это -
говорится или блеется?
Синемордое,
в оранжевых усах,
Навуходоносором
библейцем -
"Коопсах".
Дайте нам стаканы!
знаю
способ старый
в горе
дуть винище,
но смотрите -
из
выплывают
Red и White Star’ы
с ворохом
разнообразных виз.
Мне приятно с вами, -
рад,
что вы у столика
Муза это
ловко
за язык вас тянет.
Как это
у вас
говаривала Ольга?..
Да не Ольга!
из письма
Онегина к Татьяне.
– Дескать,
муж у вас
дурак
и старый мерин,
я люблю вас,
будьте обязательно моя,
я сейчас же
утром должен быть уверен,
что с вами днем увижусь я. -
Было всякое:
и под окном стояние,
пи́сьма,
тряски нервное желе.
Вот
когда
и горевать не в состоянии -
это,
Александр Сергеич,
много тяжелей.
Айда, Маяковский!
Маячь на юг!
Сердце
рифмами вымучь -
вот
и любви пришел каюк,
дорогой Владим Владимыч.
Нет,
не старость этому имя!
Ту́шу
вперед стремя́,
я
с удовольствием
справлюсь с двоими,
а разозлить -
и с тремя.
Говорят -
я темой и-н-д-и-в-и-д-у-а-л-е-н!
Entre nous…